– Элвис, ты когда-нибудь видел петушиные бои? – Не мое это, сэр. – Да и не мое тоже, если честно, но, если твои детство и юность проходят в деревне, рано или поздно волей-неволей увидишь. Петух со шпорами – смертоносная птица. Но это ведь не его вина, верно? Петухи никого не пускают на свою территорию. Посади двоих в один загон, и они порвут друг друга на части. Такова их природа. Вот скажи, что ты думаешь о природе Блондина? Или Антилопы? Элвис подумал о Блондине: мразь, изувер и немного идиот. Антилопа вызывает раздражение, балаболит больше, чем нужно, но в целом не так уж плох. – Вы говорите, они как петухи? – Я говорю, что ты должен ими управлять. Я с вами на задания не хожу, не могу потребовать, чтобы они играли по правилам. Либо ты проявляешь волю и заставляешь их повиноваться, либо они перережут тебе горло, и я плакать не стану. – Понял, – произнес Элвис все так же безучастно, потому что Маг говорил с ним безразличным тоном. Маг крепче сжал руль. – Ты – один из многих нищебродов, кого я подобрал на улице. Работай, добросовестно работай, не то я вышвырну тебя в навозную кучу, из которой ты вылез. Ясно? – Ясно, сэр. Маг остановил машину. Дождь все еще лил, а они отъехали достаточно далеко от дома, где обитал Элвис. Он сунул пакет с досье за пазуху, открыл дверцу машины и ступил на тротуар. – Попробуй освоить сегодня слово «пешка», – предложил Маг. Затем он поднял стекло и укатил прочь. В этой короткой фразе, произнесенной тихим, ровным голосом, Элвис услышал убийственное презрение. Это напомнило ему мать, называвшую его никчемным дармоедом; учителей, заклеймивших его словом «тупица»; американку средних лет, которая использовала его, а потом бросила; сектантов, с которыми он подружился, а они видели в нем лишь бесплатную рабочую силу. Все эти ненавистные люди и их язвительные насмешки выкристаллизовались и сконцентрировались как единое целое в одной этой презрительной фразе. И Элвисом вдруг овладел неистовый, всепожирающий гнев, так что руки затряслись. Струи дождя заливались под куртку и текли по спине. Элвис выждал пять минут, затем поймал такси. Было еще рано, поэтому он выпил кофе и, с сигаретой в зубах, направился к дому, где жила эта женщина – новый объект слежки. Не зная, как выглядит Майте Харамильо, Элвис остановился через дорогу от дома и стал наблюдать за потоком людей, выходящих из здания. У одних в руках были портфели, другие тащили за собой детей. Сначала офисные служащие. Затем домохозяйки, направлявшиеся на рынок или отводившие детей в школу. Наконец, сочтя, что времени прошло достаточно и все, кому нужно было на работу или по делам, покинули свои жилища, Элвис отшвырнул сигарету и пересек улицу. Отмычкой вскрыл замок на двери парадного и поднялся по лестнице к квартире Майте Харамильо. Дважды постучал в дверь, имея наготове объяснение своему появлению. На его стук никто не ответил, и он проник в квартиру. Из клетки на подоконнике в гостиной на него смотрел попугайчик. И, лишь когда взгляд его упал на птичку, Элвисом овладело дурное предчувствие. Зря он это затеял. Маг четко дал понять, что он должен работать в связке с Блондином и Антилопой, а он пришел сюда один – поступил наперекор, как упрямый ребенок. Внутри у него все горело от унижения и тихой ярости. – К черту! – шепотом выругался Элвис. Осмотр квартиры он начал с фотографий на стене. Там же висел диплом выпускницы школы секретарей с овальным фото девушки. Волосы посередине разделены пробором, темные глаза, широкий лоб. Ничего особенного. Придется украсть один снимок этой женщины. Ребята должны знать объект слежки в лицо. Может быть, где-то здесь есть фотоальбом? Фото, фото… Нужно еще проверить, не прячет ли эта женщина в своей квартире фотоаппарат Леоноры. В спальне Элвис не обнаружил ничего, кроме дешевого розового несессера с обычным набором косметики, поверх которой лежала всякая всячина, в том числе статуэтка святого Иуды Фаддея. В шкафу, наряду с блузками и платьями, висели три костюма, два синих, один серый, – традиционная униформа секретарей. Майте жила одна и, судя по обстановке, более чем скромно. В ванной одна зубная щетка, на душе сушится пара нейлоновых чулок, на крючке – розовый халат с обмахрившимся подолом. Ничего особенного. Сюрпризом стала вторая комната – с книгами и пластинками. Честно говоря, Элвис был потрясен: столько полок, и все сверху донизу забиты тем, что можно почитать и послушать. Много музыки на английском языке – импортные альбомы, стоившие дороже тех же песен в исполнении местных групп. Хозяйка квартиры была меломанкой. На диске проигрывателя лежала какая-то пластинка. Элвис опустил на нее иглу, понимая, что делать этого не должен. Зазвучала песня «Blue Velvet». Он был вынужден признать, что у Майте хороший вкус. Элвис нашел коробки с аккуратно сложенными комиксами. Сам он комиксы никогда не читал, и их названия привели его в недоумение. Одни любовные истории. Элвис и не знал, что такие вообще издают. Так, а что за книги? Хм, много классики в красивых переплетах – все вполне достойные издания. Энциклопедия, в которой почему-то отсутствовали страницы на букву «H». А еще здесь был иллюстрированный словарь Ларусса. Фактически то же издание, что у него. Элвис улыбнулся, глядя на знакомую обложку, а потом вспомнил издевательский совет Мага по поводу «слова дня», и ему захотелось выбросить книгу из окна. Конечно, он не посмел. Бережно поставил толстый словарь на полку. А потом увидел альбом, стоявший на уровне глаз. На корешке большими рельефными буквами было вытиснено: «Семейные воспоминания». Элвис взял в руки альбом, стал его листать. Казалось, перед ним мелькают сделанные ускоренной съемкой кадры, на которых запечатлен распускающийся цветок: младенец, маленькая девочка, подросток и, наконец, женщина. Вот так теперь выглядела Майте Харамильо. Волосы все так же разделены пробором посередине. Элвис взял один из последних снимков и сунул его в карман. «Blue Velvet» из коллекции женщины Элвису очень понравился, и он поставил песню еще раз. Хотел выкурить сигарету, слушая ее, но не стал: Майте могла учуять запах табака. Интересно, сама она курила когда-нибудь, много ли времени проводит в этой комнате? Здесь было темно, как в норе, даже с открытыми шторами. Элвис быстренько осмотрел кухню и столовую – ничего, как и в квартире Леоноры. Ни фотоаппарата, ни пленки, ничего такого, что хотя бы приблизительно напоминало коммунистическую литературу. Если хозяйка квартиры и сочувствовала левым, то свои симпатии она хорошо скрывала. Но Элвис в этом сомневался. Насколько он мог судить, она была никто. Можно было бы подумать, что Маг подшутил над ним, поручив последить за Майте Харамильо, но в отношении такого дерьма босс никогда не шутил. Что ж, значит, он установит за ней слежку. Этим займутся Антилопа с Блондином, поскольку ему самому необходимо наведаться в «Гавану». Выйдя на улицу, Элвис снова закурил. Он размышлял о словах Мага, представляя бойцовых петухов с серебряными шпорами. Глава 11 Собираясь на работу, Майте встала раньше, чем обычно, и позвонила Эмилио Ломели сразу же, как добралась до офиса. Ответил не секретарь, ее звонок принял автоответчик. Майте опешила. Она готовилась к другому сценарию, но все-таки сумела наговорить сообщение: оставила свой домашний и рабочий телефоны, объяснив, в какое время ее можно застать дома и на работе. С утра до полудня Майте не поднималась из-за стола – ждала звонка. На обед тоже не захотела идти, опасаясь, что телефон зазвонит в ее отсутствие. Диана попыталась соблазнить подругу пирожным, но Майте покачала головой. Вскоре все секретари потянулись из офиса, чтобы перекусить или спокойно покурить. Майте изнывала от голода и жажды. В помещении было слишком жарко – из-за высоких окон регулярно создавался эффект аквариума, а окна им открывать не разрешали из-за уличного шума. Она отдала бы что угодно, лишь бы работать в офисе, где есть кондиционеры. В кабинетах адвокатов жужжали потолочные вентиляторы, но секретарей не удостаивали подобной роскоши. Бог даст, позже пойдет дождь, который охладит город и здание. Майте с ужасом думала о том, что ждет ее в автобусе по пути домой: давка, жар, исходящий от прижатых друг к другу тел, удушающая вонь. Как же ей хотелось вернуть свой автомобиль, но она даже подумать не могла, чтобы показаться на глаза механику. Скоро он начнет досаждать ей телефонными звонками, подозревала Майте. Станет спрашивать, какого черта она так долго тянет с оплатой. Майте гнала от себя мысли об автомастерской. Куда приятнее думать об Эмилио Ломели и возможности встретиться с ним – так она рассудила. Майте пригладила волосы и, достав из сумочки компактную пудру, стала разглядывать себя в зеркале. Под глазами морщины, но они появились давно – результат беспокойства и печалей. Девушка коснулась шеи, которая пока еще, слава богу, была гладкой. Майте ненавидела морщинистые шеи пожилых женщин, они напоминали ей индеек. Она представила себя на десять, двадцать лет старше. Эта картина всегда приводила ее в уныние. – Простите, вы Майте Харамильо, не так ли? Майте посмотрела на обратившегося к ней мужчину. Она не заметила, как он к ней приблизился, застав ее врасплох. – Откуда вы знаете? – У вас прямо на столе написано. Майте взглянула на маленькую табличку со своей фамилией. Вздохнув, она захлопнула компактную пудру. Мужчина, стоявший перед ней, был одет не как адвокат или чиновник. Тех распознать было легко: чиновников выдавали безобразные галстуки и запахи дешевых одеколонов типа «английская кожа»; преуспевающих адвокатов – импортные сигареты. Этот мужчина щеголял в сером пиджаке и полосатой сорочке. На вид он был старше Майте лет на десять, хотя, возможно, его старили усы. Она решила, что это клиент. Увы, ему не повезло: ее босс взял выходной. – Мистера Косты сегодня нет на работе. Вас записать на прием? – Я пришел поговорить с вами, – покачал головой мужчина, – а не с ним. – Со мной? – Да. Матео Анайя. Федеральное управление безопасности, – представился мужчина, показав свое удостоверение. Майте о многом была плохо осведомлена. Политика, правительство, преступления… она старалась не думать о вселенском зле. Но даже идиот понимал, что такое ФУБ. И, как любой мексиканец, у которого в мозгу есть хотя бы пара извилин, Майте также знала, что общение с полицией до добра не доводит. Полицейские были еще страшнее, чем грабители, а порой сами выступали в роли грабителей. Но тайная полиция! Тайная полиция – это вообще кошмар. Майте всегда придерживалась простого философского принципа – не поднимай головы, держись подальше от неприятностей. А теперь вот неприятности сами ее нашли. – Что вам угодно, мистер Анайя? – выдавила из себя Майте, облизнув губы. Мужчина снял пиджак и бросил его на ее стол, прямо на пишущую машинку. На его указательном пальце сверкал перстень с большим зеленым камнем. – Жарко у вас здесь. Чувствуешь себя как вареный рак, да? Что ж, постараюсь быть краток. Я ищу пропавшую девушку. Ее зовут Леонора. Насколько я понимаю, вы с ней подруги. Знаете, где она может быть? Мужчина выдвинул стул, сел и, широко улыбаясь, откинулся на спинку. Потом вытащил из кармана сорочки пачку сигарет. – Я просто присматриваю за ее котом, – промямлила Майте, наблюдая за тем, как он закуривает сигарету. – Да, конечно. Но, может быть, вы общаетесь с ней? Возможно, вам известно, где она сейчас? Как я говорил, девушка исчезла. Ее не видели уже несколько дней, и для многих это причина для беспокойства. Помогите мне. Скажите, где ее можно найти. – Нет-нет, я ее совсем не знаю. Мы едва знакомы. – Майте, посудите сами… – Мужчина пыхнул сигаретой и развел руками. – Вы общаетесь с людьми из компании Леоноры. А это беспутный народ. Не такие приятные люди, как вы. Вы производите положительное впечатление. Достойная постоянная работа, никаких проблем с законом. Мне это по душе. А что те хиппи? Безумцы, хулиганье. – Что? – оторопела Майте. Мужчина хмыкнул. – Это я к тому, дорогая, что вас видели в компании подрывных элементов, – с расстановкой произнес он, словно разговаривал с ребенком. – Подрывных элементов? Я не… – Рубен Моралес? Припоминаете? – Не совсем. Я просто присматриваю за котом Леоноры. – Не совсем? – удивился мужчина. – Разве вы недавно не заходили в типографию, где работает Моралес? А потом разве не пили с ним кофе? Вам назвать адреса, где вы с ним встречались? У меня записано… где-то в пиджаке…