Они завернули за угол, где стоял таксофон. Рубен позвонил, но Сократа и там не оказалось. – Что теперь? – Вернемся завтра утром. – Завтра – понедельник. Мне надо на работу. А вам разве нет? – Черт, точно, – пробормотал Рубен. – Я смогу уйти пораньше. А вы? Сумеете освободиться примерно в час? Он с надеждой во взгляде смотрел на девушку. – Да, – пообещала она, подумав, что всегда может сказаться больной. К тому же Майте ненавидела понедельники. Бывало, вставала по утрам только ради нового выпуска «Тайного романа». А бывало, готова была проваляться в постели вечность. Вряд ли она что-то потеряет. Адвокаты никогда не являлись в офис вовремя и зачастую устраивали себе короткий рабочий день. Если им сходит с рук непрофессиональное поведение, то она тоже вправе без зазрения совести уйти пораньше с работы под благовидным предлогом, рассудила Майте. – Я заеду за вами на работу, если дадите адрес своей конторы. Так будет быстрее. Да, а сейчас мне нужно заскочить к себе, взять чистую одежду. Вы не против? – спросил Рубен. – Это займет пять минут. – Зачем вам одежда? – удивилась Майте. – Я подумал, что сегодня опять посплю на вашем диване… ради вашей же безопасности. Но утром мне надо переодеться. – Вы что, вознамерились навечно поселиться на моем диване? – Ну, может, пока не поговорим с Сократом. Не знаю. Но мне как-то боязно оставлять вас одну. «Я всегда одна», – подумала Майте. Впрочем, почему бы нет? Почему Рубен не может провести у нее еще одну ночь, если ему так хочется? Она что-нибудь приготовит. Притворится, будто стряпает ужин для хорошего друга. Ему, наверно, это не впервой. Ну, переночевал в доме случайной знакомой. Что тут такого? Они подъехали к гостинице, где Рубен снимал комнату. Майте не осталась ждать в машине, а пошла вместе с парнем. Ей было любопытно посмотреть, где он живет. Правда, только она переступила порог, ей тут же захотелось ретироваться, потому что проходившие мимо двое молодых парней, поздоровавшись с Рубеном, в недоумении посмотрели на нее. Очевидно, внешне Майте выбивалась из когорты обычных гостей Рубена, тем более в своем чопорном уродливом платье. Она не была похожа на красавицу Леонору. И даже на Джеки. Та хоть казалась интересной. А Майте походила на придирчивую тетушку. – Нам сюда, – сказал Рубен, и Майте вслед за ним, пройдя по коридору, вошла в его номер. Рубен обитал в небольшой комнате. Из обстановки – только самое необходимое. У кровати стоял дешевый книжный шкаф, доверху забитый толстыми изданиями. Ни ванной, ни телефона. Правда, по словам Рубена, хозяйка иногда разрешала постояльцам пользоваться телефоном в гостиной, если они обещали долго не болтать. Окно имелось, но из него открывался вид на низкую полуразрушенную кирпичную стену, что огибала по периметру участок соседнего дома. Соседи держали курятник, но Майте увидела там только жалкого петуха, одиноко бродившего перед сараем. Бывала ли в этой комнате Леонора? Свою кровать Рубен застелил зелено-оранжевым покрывалом. Майте провела по нему рукой. Возможно, Леонора здесь ночевала, сталкивалась с парнями, что встретились им в коридоре. И на нее они тоже смотрели в недоумении? – Давно вы здесь живете? – полюбопытствовала Майте. Рубен выдвинул один из ящиков и бросил рубашку в матерчатую сумку. – Фактически с тех пор, как переехал в Мехико. Квартплата умеренная, хозяйка прилично готовит. – Откуда вы родом? – Из Герреро, – ответил Рубен, складывая брюки. – Никогда не думали о том, чтобы вернуться? – Может быть. Там герилья. Самая настоящая. – В самом деле? Но ведь герилья – это одни бандиты? – Вы что, газет не читаете? – спросил Рубен. Не презрительно, но все же, пожалуй, с удивлением в голосе. Но Майте все равно насупилась. – Они в горах. Там их не достать. Хенаро Васкес Рохас[76]… вот главный вождь. И Лусио Кабаньяс[77]. Они изменят страну – скинут тех сволочей из ИРП. – За такие речи вас посадят в тюрьму. Рубен рассмеялся: – То есть вы ничего ни про что не знаете. Но про тюрьму знаете. – Это все знают. – Может, не так уж вы и неправы, но ведь существует и другое мнение. – Леонора хочет участвовать в герилье и жить в горах? – спросила Майте, вспомнив квартиру девушки, ее красивые платья, красные простыни и бутылки дорогого вина. Но Рубен либо не услышал ее вопроса, либо не счел нужным ответить. – Все, – произнес он, кинув в сумку еще пару вещей. – Я готов. Вскоре они уже были в квартире у Майте. Она пошла покормить кота. Рубен поинтересовался, почему она не возьмет кота к себе, ведь тогда ей не пришлось бы по три раза в день заходить к Леоноре. – Да, так, наверно, было бы проще. Но… даже не знаю… Не люблю я кошек, – призналась Майте. Она понимала: если Леонора не вернется, ей придется как-то решать вопрос с ненавистным животным. Хорошо хоть Рубен заплатил за кошачий корм, когда они заскочили в супермаркет, чтобы купить кое-что из продуктов. Майте предпочитала покупать фрукты и овощи на рынке, где можно было поторговаться, но, поскольку время было позднее, они были вынуждены удовольствоваться «Суперамой». – Может быть, утром и принесу сюда кота, – без энтузиазма сказала Майте. – Вас никто не заставляет, – усмехнулся Рубен. – Я просто высказал свое соображение. Майте разулась и села на диван, потирая ступни. Она изнемогала от усталости, хотя в течение дня они вроде бы ничего особенного не делали. Очевидно, сказываются треволнения предыдущих дней, рассудила она. Ну переночует Рубен здесь, они поговорят с Сократом… а потом что? Так ведь не может продолжаться вечно. Сколько можно гоняться за какой-то девчонкой… и потом еще этот Анайя, а также те, кто избил приятеля Рубена из «Астериска». Вдруг Анайя опять заявится к ней на работу? Поставит ее в неловкое положение. Да и вообще все это опасно. – Пойду поставлю музыку, – сказала Майте, направляясь в свой «кабинет». Рубен последовал за ней. Он внимательно смотрел, как Майте перебирает пластинки. Она не знала, что выбрать – старомодное болеро или что-нибудь поновее. – У вас огромная фонотека, – отметил Рубен. – Не такая уж и огромная, – отозвалась Майте с обидой в голосе, словно защищалась, потому что мать говорила ей то же самое, выражая недовольство тем, как жила ее старшая дочь: «Майте, ты все свои деньги тратишь на пластинки, книги, комиксы и прочую ерунду». Рубен нагнулся и взял журнал с комиксами, который девушка оставила на кресле: – «Тайный роман». – Ах да, – пробормотала Майте, разволновавшись еще сильнее. Сжала вместе ладони, наблюдая, как ее гость листает журнал. – Дайте я уберу. Рубен отдал ей журнал: – Это тот выпуск, в котором описывается ацтекский ритуал жертвоприношений? – Нет, другой. Майте убрала комиксы с глаз долой и поставила композицию «No Me Platiques Más»[78]. Не потому, что ей хотелось послушать романтическую лирику Висенте Гарридо, просто ничего лучше в голову не пришло. Майте хотелось произвести впечатление на Рубена, но она подозревала, что парень не оценит ее вкус. – Кстати, я хотел бы извиниться. – Извиниться? – Да. Я вам нагрубил, сказал, что вы не читаете газет, да и вообще ничего не знаете. Что увлекаетесь слащавыми романчиками… Майте не желала обсуждать с Рубеном свои читательские предпочтения. Любовные романы о медсестрах. Кажется, так он выразился. И что в этом смешного? Да, любовные романы! А если людям иногда хочется романтики? Если хочется немного пофантазировать? Он что, никогда не предавался мечтам? О людях. Может, о Леоноре. – Ну, вы у нас, как специалист по литературе, разумеется, читаете серьезные книги, – пробурчала Майте, хотя внутренний голос подсказывал, что лучше держать язык за зубами. Огрызаясь, она напрашивалась на новые насмешливые комментарии. – В последнее время – нет, – ответил Рубен. Он прошел через комнату и остановился у окна, глядя на улицу, хотя смотреть особо было не на что. Еще одно здание, такое же, как то, в каком жила Майте. Жалюзи отбрасывали темные полосы на потертый красно-белый ковер, который она приобрела в лавке ливанского торговца. Майте убеждала себя, что ковер персидский, но и сама понимала, что заблуждается. Она купила его из прихоти, так же как из прихоти нарекла эту комнату кабинетом. – Вообще-то, водить компанию с теми людьми из Герреро опасно, – сказала Майте. – Это все же лучше, чем гнить в камере Лекумберри, – пожал плечами Рубен. – И, помяните мое слово, в один прекрасный день нас всех туда упекут ни за что. Я предпочитаю бегать от копов по Герреро, а не сидеть в тюрьме в качестве политзаключенного. – Есть ведь и другие варианты. – Так говорят люди вроде Эмилио, но, поверьте мне, в конечном итоге либо ты вступаешь в борьбу, либо бездействуешь, позволяя себя затоптать. – Но что работник типографии может знать о партизанах? – В их рядах есть самые разные люди. Например, Лусио Кабаньяс раньше был учителем. Вы, конечно, спросите: что учитель может знать о революции? А Эмилиано Сапата[79] что знал о революции, когда поднимал на восстание горстку крестьян? – Я не представляю, как что-то можно изменить. Это все очень сложно. А полиция! Все знают, на что способны копы. Майте взяла с полки два альбома Элвиса Пресли, перевернула пластинки и, водя кончиком пальца по конверту, стала просматривать список песен. «Love Me Tender». – Как вы прямо выражаетесь.