– Я не пытаюсь быть жестокой. – Нет. Вы прячете голову в песок. – И что в этом плохого?! Если б каждый занимался своим делом и не лез в чужие, жить было бы куда спокойнее. – Абсолютно с этим не согласен. Майте убрала за ухо прядь волос и прикусила губу. Она быстро поменяла пластинку – поставила «Piel Canela»[80], включив проигрыватель на полную громкость. Потом села в свое кресло, стоявшее в углу, и, сложив на груди руки, ногой постукивала в такт звучавшей музыке. – Не возражаете, если я закурю? – спросил Рубен. – Не здесь, – помотала головой Майте. Вовсе не потому, что не любила сигареты, просто хотела наказать Рубена. Его поведение раздражало девушку. То любезен и учтив, а в следующую минуту ведет себя как последний говнюк. Неудивительно, что Леонора его бросила. – Как скажете, – буркнул Рубен и пошел из комнаты. Прослушав пару песен, Майте тоже покинула «кабинет». Заглянула в гостиную, проверяя, не там ли парень укрылся. Нет. Рубен стоял в дверях квартиры, прислонившись к косяку. Лицо его было обращено в коридор. Надо бы сказать ему, думала Майте, что в горах сигарет нет, что он отнюдь не настолько интересный человек, каким себя мнит, и что его фантазии о герилье, оружии и революции не более убедительны, чем ее собственные грезы. Хотя, с другой стороны, есть ли вообще смысл пререкаться? Внезапно она почувствовала, что смертельно устала. Рубен тоже, судя по его позе, был утомлен. Глядя на его опущенные плечи, Майте догадалась, что он думает о Леоноре. Она стала кормить семечками попугайчика, а сама нет-нет да и бросала взгляд на Рубена. Глава 21 Идти в «Гавану» на встречу с Хусто было еще рано, и Элвис направился к дому Майте, чтобы сменить Антилопу и дать ему несколько часов отдохнуть. Блондина домой он уже отослал, после того как они дали объявление в газету. Оставшись в машине один, Элвис покрутил ручку приемника, выбирая радиостанцию. Остановился, как всегда, на «Stereo Rey». Сидел, курил, барабанил пальцами по ноге, терпеливо ведя наблюдение. По радио передавали композицию «Dream a Little Dream of Me»[81]. Элвис успел прослушать еще несколько песен, прежде чем из подъезда вышла Майте. Она села в машину с тем же парнем, с которым он уже раньше ее видел. Это был хиппи со сросшимися бровями. Элвис поехал за ними, но минут через пятнадцать упустил их машину из виду: какое-то такси перед ним резко повернуло вправо и преградило ему путь. Чертовы водилы! Ну вот как вести слежку в городе, где уйма автомобилей, автобусов и пешеходов?! Или, может, все дело в том, что Элвис и впрямь не годится для этой поганой работы? Возможно, Блондин прав: он и вправду размазня и слабак, ему никогда не сравниться с Гаспачо. Проклятье! Эта девушка. Ну вот куда она направилась? На минуту Элвиса охватила паника: а вдруг Майте поехала встречаться с Леонорой? Но потом он урезонил себя: нет, Леонора скрывается; объявление в газете она прочтет не раньше завтрашнего утра. Не исключено, что Майте снова отправилась к Эмилио Ломели. В прошлый раз она ведь ездила к нему. Элвис четко запомнил его адрес, как и другие сведения из досье. Или, может, они поехали в то творческое объединение? Вряд ли, это в другую сторону. Чертово дерьмо! А все из-за того, что он слишком устал, слишком напряжен. После избиения тело до сих пор противно ныло, мышцы, казалось, кричали от боли и обиды. Особенно Элвиса беспокоила спина. Позвоночник горел, будто его поджаривали на адском огне. И с каждой минутой боль усиливалась, словно нервные окончания постепенно просыпались и осознавали, что происходит. Элвис остановился у аптеки, купил упаковку аспирина и потом поехал домой. На базу он вернулся в час дня. В «Гавану» идти рановато, рассудил Элвис, надо немного отдохнуть. Они все нуждались в хорошем отдыхе, потому что завтрашний и ближайшие несколько дней обещали быть напряженными: оперативникам предстояло постоянно быть начеку. Элвис решил немного прикорнуть, как и его бойцы. Парни спали, но через два часа они снова будут на ногах. Элвис приколол на дверь комнаты Блондина записку с распоряжением о том, что тот заступает на пост в пять часов. А в одиннадцать его сменит Антилопа. Элвис никак не мог решить, кому из них поручить слежку за Сократом, а кому – за Майте. Майте! Обычная серая мышка. А Элвис, как ни странно, снова думает о ней. Должно быть, потому что лишен возможности вести нормальную жизнь и оттого практически любая женщина вызывает у него интерес. Впрочем, он никогда и не знал нормальной жизни: сначала жил у немолодой американки, потом в той идиотской коммуне. Элвис выключил свет, не постелив белье, улегся на кровать и теперь курил, пытаясь уснуть. Он знал, что так нельзя, что курить сигареты одну за одной вредно, а курить в постели – почти гарантия того, что очнешься с ожогами третьей степени. Но он все равно курил в постели, когда особенно сильно ощущал внутри пустоту. Кристина, Кристина… Ямочки на щеках, длинные каштановые волосы струятся по спине. Элвис помнил, как она, нагая, лежала на узкой кровати, тихо напевая что-нибудь. Ему нравилось вспоминать ее такой – обнаженной, в постели рядом с ним. Во внешности Майте не наблюдалось ни малейшего сходства с Кристиной – с девушкой, которая была абсолютно в его вкусе. Миниатюрная, бледная, с прелестным ротиком, который так и напрашивался на поцелуй. Именно такие девушки нравились Элвису. Тем не менее сейчас он лежал в темноте, курил и думал о том, что при других обстоятельствах он, наверно, не преминул бы познакомиться с Майте, если б случайно столкнулся с ней на улице. Почему бы нет? Ведь каждый день сотни людей с кем-то знакомятся. Чего проще – разговориться с девушкой в автобусе или в очереди в кинотеатр. Тем более что его интерес к Майте был продиктован отнюдь не похотливыми побуждениями, он носил вполне невинный характер. Элвису было просто любопытно. Он все думал: какой у девушки голос? Элвис видел Майте только издалека, рассматривал ее фотографию, читал досье, что дал ему Маг, но ее голос для него оставался загадкой. Скорей всего, ничего особенного, но Элвису хотелось получить полное представление об этой девушке. Хотелось спросить, сколько у нее пластинок, слушает ли она песню «Blue Velvet» поздно ночью, раскачиваясь под музыку, в полном одиночестве, когда весь город спит. Элвис не мог представить Майте с другими мужчинами, особенно с тем хиппи, у которого густые брови. Она существовала отдельно от людей – одинокая фигура на фоне абсолютно белой стены. Есть люди, которые созданы для одиночества. Элвис потушил сигарету и уснул. Проснулся он поздно вечером. Тело по-прежнему болело. Морщась от боли, Элвис натянул куртку и направился в «Гавану». В это время суток там яблоку негде было упасть. Старики резались в домино, студенты-филологи толпились вокруг столов. Хусто сидел за столиком в глубине кафе. Перед ним – пачка сигарет «Фаритос» и чашечка кофе. Он с интересом читал книгу, а может, просто умело притворялся. Детское лицо было чисто выбрито. Ну точно прилежный студент, отдыхает от учебы. И он такой невинный-невинный, будто его только что крестили. Элвис уселся перед Хусто. Тот перелистнул страницу книги. Официанты в черных брюках и черных жилетах на круглых подносах разносили заказы – моллете[82]. Аромат кофейных бобов смешивался с запахом сигар. В речи посетителей легко можно было различить разные акценты – испанский, кубинский, иногда чилийский. – Снова ты. Много работы? – спросил Хусто, не поднимая глаз. – Да, пожалуй, – ответил Элвис, не зная, с чего начать разговор. Придя в кафе, он вдруг начал понимать, что привлекать Хусто к слежке – плохая идея. С какой стати этот парень согласится ему помогать? А если и согласится, как с ним расплачиваться? У Элвиса имелись кое-какие накопления, которые он хранил в коробке от сигар, но он не хотел тратить свои деньги. Хусто загнул уголок страницы и положил книгу на стол: – Могу сразу сообщить: твоего друга нет в живых. Элвис услышал слова Хусто, но поначалу не сообразил, о чем речь. Он все думал о том, как бы ему организовать наблюдение за двумя объектами, и сказанное не сразу дошло до его сознания. Но Хусто с серьезным видом неотрывно смотрел на него через очки в роговой оправе, и Элвис понял. Гаспачо. Хусто говорил о Гаспачо. – Не может быть. – Я поспрашивал кое-кого и нашел его, увидел собственными глазами его труп. – Ты ошибся, – покачал головой Элвис. Но теперь Хусто смотрел на него с недоумением и жалостью во взгляде, и Элвис понял, что тот не ошибся. Он вспомнил, как Гаспачо хрипел и истекал кровью, когда он вез его к врачу. Должно быть, он ехал слишком медленно или неаккуратно вел машину. Должно быть, это он виноват. Во рту пересохло. – Где ты его нашел? – Его тело обнаружили в Сателите, оно валялось в канаве. Его задушили, – сообщил Хусто. Он достал спички и закурил сигарету. Протянул пачку Элвису, но тот даже не шелохнулся. – Задушили, – повторил Элвис, неотрывно глядя на Хусто, бросившего горелую спичку в чашку. – Да нет, у него было пулевое ранение. Я ведь сам отвез его к врачу. Хусто усмехнулся, затянулся сигаретой, подвинул пачку к центру стола, жестом предложил Элвису угощаться и добавил: – Твой босс не любит пули. Элвис чуть не рассмеялся. Вот говнюк. Язык без костей. Как вообще ему такое в голову пришло? – Это не Маг. – А кто? Коко[83]? – Черт! – Элвис с такой силой навалился на столик, что Хусто пришлось схватиться за его края, чтобы тот не перевернулся. – Сядь, придурок, – прошипел Хусто. Лицо его исказилось от гнева, и он мгновенно перестал походить на молоденького студента. Вокруг глаз прорезались мелкие морщинки, губы были сурово сжаты. – Гаспачо мне нравился. Хороший был парень. Поэтому я и стал его искать и даже решил поделиться с тобой тем, что выяснил. Хотя мог просто забрать твои деньги. Маг – не святой, да ты и сам это знаешь. – Но зачем Магу его убивать? Он же был одним из «соколов». – Откуда я знаю? Он не единственный «сокол», погибший на этой неделе. – Не понимаю. За одним из столиков радостно хохотал мужчина, выигравший в домино. Из радиоприемника в дальнем углу зала доносилась песня Виолеты Парры[84] о том, как хорошо, когда тебе снова семнадцать лет и ты невинна. Элвис опустил глаза, рассматривая свои ладони. Ему хотелось закурить, но он боялся, что у него будут трястись руки. Он просто сидел, словно одеревенев от страха, хотя внутри у него все дрожало, а посетители кафе вокруг громко смеялись. – Послушай, – заговорил Хусто, понизив голос до шепота, – «соколов» распускают, поверь мне на слово. Ситуация слишком накалилась, Маг погряз в проблемах. Он облажался, теперь его будут клевать со всех сторон. Тебе надо валить от него, и поскорее. Часики тикают, время твоего босса на исходе. – Для всех часики тикают. – Он убил Гаспачо. Парра пела об оковах судьбы, перебирая струны гитары. – Да, я уже слышал, – отозвался Элвис. – Но не исключено, что его убил кто-то другой. Скажем, кто-нибудь из ЦРУ. – ЦРУ? Ты что, издеваешься? – усмехнулся Хусто. – Некоторые из «соколов» проходили подготовку у людей из ЦРУ. Может быть, те занервничали, – предположил Элвис, осознавая, что несет чушь, подобно Антилопе, когда тот начинал доказывать одну из своих теорий заговора. – Блин, не знаю. Гаспачо был одним из парней Мага, так что не надо вешать это убийство на него.