Гаспачо! Бедняга Гаспачо! Улыбчивый парень, поклонник азиатских фильмов. Гаспачо любил добродушно пошутить, а Элвиса называл братом. Вроде бы что тут такого? Оказывается, это важно. Брат. У Элвиса никогда не было такого друга, как Гаспачо. Тот искренне переживал за него, думал не только о своей шкуре. Гаспачо радел за всю свою команду и всегда подставлял Элвису дружеское плечо. На секунду Элвис зажмурился, всего на одну секунду. Чувствовал, как в нем закипает черная ярость, а на языке выступает желчь. Он сунул в рот сигарету. – Что будет с телом? Его кто-нибудь заберет? У него же есть родственники. Сестра. – Тебе известно ее имя? – Нет, – пробормотал Элвис. – Его имя мне неизвестно, и ее – тоже. Может, узнаешь? – Уже наузнавался. За тобой должок, черт возьми. – Ты уверен, что это сделал он? Если б Маг действительно хотел его устранить, он поручил бы кому-нибудь отрезать ему голову. Чтоб не опознали. – А зачем? У него же нет имени-фамилии. Элвис подумал, что даже не сможет пойти в церковь и заказать заупокойную службу по Гаспачо, ведь он не знает, кем тот был на самом деле. Просто парень. Безымянный парень, которого убили. Если завтра сам Элвис вдруг погибнет, для всех он тоже останется безымянным парнем, которому не повезло. Так, какой-то хмырь с помойки, которого Маг подобрал, а потом списал со счетов, чувак, занимавший в иерархии Мага еще более низкое положение, чем Гаспачо и остальные. Мать вряд ли будет горевать, даже если его тело опознают. Он уже несколько лет не виделся с родными. И всех это устраивало. Его семья – «соколы». Маг, Гаспачо, даже эти идиоты – Блондин и Антилопа. Другой семьи у него не было. Элвис смотрел перед собой невидящим взглядом, зажав в уголке рта сигарету. – Ты, оказывается, сегодня с провожатыми, – заметил Хусто. – Где? – спросил Элвис сиплым от боли голосом. Он медленно поднял к лицу руку, двумя пальцами вынул изо рта сигарету. В глазах защипали слезы, но он зажмурился, стараясь их подавить. – Сзади справа, столик у двери. Элвис открыл глаза, но не обернулся. Взял одну из книг Хусто, стал ее листать, притворяясь, будто читает. – Как выглядит? – Высокий, шатен. Замшевый пиджак, водолазка. – Агент Анайи? – Точно не скажу, но, пожалуй, нет. Те обычно ходят парами, да и не похож он на гориллу. Этот в щегольских туфлях. – А… тот козел, – пробормотал Элвис. Он готов был поклясться – это тот самый русский говнюк, с пистолетом Макарова в кожаной кобуре. Какого черта ему нужно? Не слабо этот гад его отмутузил. Так отхлестал свернутой в рулон газетой, что до сих пор спина болит. – Не товарищ твой, нет? – Нет. – А кто? – спросил Хусто с явным любопытством. – Еще один игрок, – ответил Элвис. Не стоит, пожалуй, говорить, что это агент КГБ. Не так уж хорошо он знает Хусто. И вообще, дурак он, что хотел просить его о помощи. Элвис не знал, как быть. Вернуться на базу и сделать вид, что ничего не произошло? Забыть, что Гаспачо нет в живых? Черт возьми, ну как же так?! Гаспачо погиб! И убил его Маг. А может, и нет. Незачем делать поспешные выводы. Лучше бы не Маг. – Здесь есть черный ход? – За туалетами. Не забудь, ты мой должник, и если когда-нибудь мне понадобится… – Я порядок знаю, – пробормотал Элвис. Он поднялся из-за стола и направился к туалетам обычным шагом, стараясь не выдать своего беспокойства. Вышел на улицу через черный ход. Миновал двух официантов, устроивших себе перекур. В черных жилетах и накрахмаленных рубашках, они стояли, прислонившись к стене, и дымили сигаретами. Уже стемнело. Элвис прибавил шагу, перешел на бег. И бежал, пока не начал задыхаться. Глава 22 В понедельник утром Майте пришла в офис точно к началу рабочего дня. Диане она сказала, что в выходные ездила в Куэрнаваку – со своим новым поклонником, согласно ее собственной версии. Диана была поражена, узнав, что сегодня тот заедет за Майте на своей машине. Майте попросила подругу прикрыть ее. – Познакомишь меня с ним? – спросила Диана. – Не сегодня, – отмахнулась Майте. – Может, как-нибудь в другой раз. – Как его зовут? – Рубен, – с гордостью сообщила Майте. – Симпатичный? – Очень. Еще несколько минут, до прихода коллег, подруги болтали в том же ключе, а потом разошлись по своим рабочим местам. Майте улыбалась. В последнем выпуске «Тайного романа» Хорхе Луис вышел из комы, а ложь, что она сочинила, подняла ей настроение. Более того, сегодня она пораньше уйдет с работы, причем уедет на машине, так что в кои-то веки ей не придется трястись в вонючем автобусе. Правда, не сказать, что утро прошло без сучка без задоринки. Дважды звонил телефон, и Майте нервно снимала трубку, опасаясь, что услышит голос того ужасного человека из ФУБ. Однако первый раз ошиблись номером, а второй раз ее побеспокоила мама. Сообщила, что ей звонили из автомастерской, и отругала Майте: как она посмела дать ее телефон и почему у нее вечно проблемы с деньгами? Вообще-то у Майте, не считая задолженности автомеханику, проблем с деньгами не было. Телефон матери она дала, потому что при покупке машины требовалось указать поручителя, а автомеханик попросил координаты контактного лица, с которым можно связаться в случае крайней необходимости. Большинство женщин указывали своих супругов, но Майте замужем не была, и ее подвергли дополнительной проверке. Матери Майте сказала, что сейчас занята по работе и говорить не может. Та пригрозила, что вечером позвонит ей домой. Майте надеялась, что мама забудет про свое обещание, у нее даже возникла мысль, а не попросить ли сестру, чтобы та убедила маму отстать от нее. Около одиннадцати Майте, прикинувшись больной, сказала, что у нее мигрень и ей нужно пораньше уйти домой, а Диана ее подменит. Босс в восторге не был, но отпустил. В час Майте спустилась на лифте вниз и стала ждать Рубена. Она улыбалась. Наверно, Диана торчит в окне, думала она, наблюдает, как ее подруга садится в машину. – На работе все нормально было? – поинтересовался Рубен. – Вполне. А у вас? – С работой все в порядке. А вот черви выползают из древесины, чтобы поддержать президента. В первых рядах Октавио Пас[85] и Карлос Фуэнтес[86] – парочка подхалимов. «Эксельсиор» не читали, нет? Там поместили письмо, подписанное Хосе Луисом Куэвасом[87], Руфино Тамайо[88], Рамоном Хирау[89] и прочими. Они на все лады восхваляют президента. Интеллектуалы и художники за Эчеверриа! Будь они прокляты! Только и слышишь: «Либо Эчеверриа, либо фашизм». Как будто других вариантов не бывает. Теперь никому нельзя доверять. Перемены должны идти изнутри! Бред собачий! И мы… даже мы заражены этой порчей. – Я вас не совсем понимаю, – наморщила лоб Майте. – «Астериск», – объяснил Рубен, – сворачивает лав очк у. – Закрывается? – Я был у Джеки перед тем, как заехать за вами. Она говорит, теперь опасно собираться, как раньше. – Пожалуй, она права. – Господи, сколько же развелось оппортунистов, только и ждущих, чтобы урвать свой кусок пирога. В политике ни черта не смыслят, а все туда же. Я чувствую себя беспомощным. Рубен крепче сжал руль. С затравленным взглядом, сейчас он казался совсем юнцом. Майте невольно прониклась к нему жалостью. Они подъехали к дому Сократа, позвонили в дверь. Ответа не последовало: либо Сократ не слышал, либо его вовсе не было в квартире. К счастью, им удалось прошмыгнуть в здание, когда из подъезда выходила какая-то парочка. Они поднялись по лестнице к нужной квартире, находившейся в конце коридора. Дверь была приотворена. Они вошли. – Привет, ты дома? – окликнул хозяина Рубен. На незаправленной кровати кто-то оставил чашку, полную окурков. В ванной горел свет. Рубен отодвинул штору из деревянных бусин. На унитазе сидел парень, раздетый до нательного белья. Подбородок его был опущен на грудь, руки лежали на коленях. Майте тотчас же бросились в глаза маленькие круглые отметины от ожогов на его теле и веревка, обвивавшая ноги. Он не шевелился. – Мертвый? – шепотом спросила она. Не отвечая, Рубен подошел к парню и положил ладонь ему на шею.