Глава 17 – Здесь очень… мило, – говорю я, медленно поворачиваясь и стараясь не смотреть на небольшую кровать, с обеих сторон от которой было два больших окна. – Не переживай, принцесса, – говорит Финн. – Я не ожидаю, что сегодня вечером ты разделишь со мной постель. Я хмурюсь и поворачиваюсь к нему. Разве не он только что настоял на том, чтобы мы жили в одной комнате? – Тогда где будешь спать ты? Он хватает одеяло, которое лежит в ногах кровати, и бросает его на пол. – Вот тут, кажется, будет вполне неплохо. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. – Финн… нельзя… – Не оскорбляй меня, принцесса. Я вырос в лагере в этих предгорьях и каждую ночь спал на земле. Я переживу. – Но… – я качаю головой. – Давай на полу буду спать я. Я не против. Он усмехается: – Моя мать не так меня воспитывала. Спи в кровати. Со мной все будет в порядке. – Когда я открываю рот, чтобы возразить, он поднимает руку. – Поверь мне, на этих выходных мы столько времени проведем вместе, что ты, вероятно, захочешь воспользоваться моментами, когда тебе не нужно будет быть так близко ко мне. Мне приходится сильно прикусить нижнюю губу, чтобы удержаться от продолжения спора о том, как мы будем спать. – Джулиана кажется… милой. Финн фыркает. – Не позволяй ей одурачить тебя. Она милая только тогда, когда это полезно ей и ее людям. Я думаю, что могла бы об этом догадаться, но держу рот на замке. – К счастью, в данном случае то, что нам нужно, принесет пользу ее людям. – Он открывает шкаф, просматривает его содержимое, одобрительно кивает и поворачивается ко мне. – Здесь у тебя должно быть все, что тебе нужно, но если понадобится что-то еще, дай знать своей служанке. Она скоро придет, чтобы приготовить тебе теплую ванну. – Он поворачивается к двери. – Куда ты идешь? – спрашиваю я. – Встретиться с Джулианой. Нам нужно обсудить несколько вещей, прежде чем я встречусь со своим генералом. Я чувствую, как моя грудь сжимается от ревности. Как же это малодушно и мерзко. Я опускаю голову, чтобы это скрыть. – Будь осторожен. С его губ срывается усмешка. – Осторожно, принцесса. А то я начну думать, что тебе на меня не плевать. * * * Джулиана наклоняется через стол, снова наполняя все наши бокалы, выпрямляется и поднимает свой. – Я бы хотела произнести тост, – говорит она, с ослепительной улыбкой оглядывая комнату и наконец, останавливая взгляд на Финне. – За нашего принца. Мы всегда знали, что ты вернешься домой. – Она поднимает бокал повыше. – Пусть твоя дорога приведет тебя именно туда, где тебе нужно быть, – и всегда приводит тебя обратно к нам. – Да! Да! – кричит Кейн, ударяя кулаком по столу. Мы собрались на ужин за большим столом, расположенным на красивой каменной террасе позади дома. Присутствовали все – Финн, Прета, Кейн, Тайнан, Миша, Джулиана и я. Еда была восхитительной, особенно после долгого пути, и все, кажется, отлично проводят время, но я чувствую себя одинокой. Я вежливо улыбаюсь и делаю глоток вина. Я здесь лишняя. Только я не понимаю, как Финн вписывается в этот мир, только я не знаю его на протяжении нескольких десятилетий – или больше. Я сосредоточена на своих мыслях, поэтому едва осознаю, что Кейн наклонился ближе, пока не слышу, как он шепчет мне на ухо: – Не ревнуй, принцесса. Я напрягаюсь: – Что? Я не… Он усмехается. – Он смотрит на Джулиану не так, как ей бы хотелось. И никогда не смотрел. – Он говорит так тихо, что я никогда бы его не расслышала, если бы не была фейри. Тем не менее я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто больше не подслушивает. – Я не ревную, – говорю я, но потом Джулиана заставляет меня признать, что я лгу. Вместо того чтобы вернуться на свое место, она плюхается Финну на колени и обхватывает его рукой за шею. Финн улыбается ей, как будто держать ее у себя на коленях – самая естественная вещь в мире. Я натянуто улыбаюсь Кейну и отодвигаю свой стул от стола. – Прошу прощения. Мне нужно размять ноги. Кейн качает головой и тихонько бормочет что-то о женщинах. Воздух прохладный, небо ясное, и как только я оказываюсь вне поля зрения остальной группы, я расслабляюсь. Я понимаю, что веду себя как ребенок. Моя ревность необоснованна и нежелательна. Я не должна чувствовать это, но свои эмоции очень сложно взять под контроль. Кейн пытался помочь, но он не понимает, что я чувствую. Конечно, я ревную и завидую, но не только Джулиане и тому, что может быть между ней и Финном. Я завидую и всем остальным. Я завидую их кругу и дружеским отношениям, которых у меня никогда не будет. Завидую, потому что они могут увидеться с членами своих семей, тогда как моя единственная родственница находится в другом мире, куда мне дорога закрыта навсегда. Завидую, что они могут что-то дать этому миру, когда как лучшее, на что могу надеяться я, – это исправить то, что разрушило само мое существование. Я оказываюсь в конюшне еще до того, как понимаю, куда направляюсь. Заметив меня, Две Звезды ржет и вскидывает голову. – Ты думаешь, что я принесла тебе угощение, девочка моя? – спрашиваю я, залезая в карман. Я раскрываю ладонь и предлагаю ей один из кубиков сахара, которые стащила с чайного сервиза. Две Звезды проглатывает его, и я глажу ее по носу, а потом наклоняюсь и беру щетку. Конюхи Джулианы хорошо о ней позаботились, но я все равно захожу в стойло. Я расчесываю ее мягкую шерсть, наслаждаясь ритуалом ухода за ней – мягкими взмахами щетки и движением ее хвоста на ночном ветерке. И пусть во всем этом королевстве у меня нет ни семьи, ни друзей, но здесь, со своей лошадью, мне не так одиноко. – Откуда я знал, что найду тебя здесь? – спрашивает Финн. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Он мог бы войти, не говоря ни слова, и я бы почувствовала его. Моя сила гудит, когда он рядом. Я слегка улыбаюсь, довольная новым знанием того, что он тоже чувствует эту связь. – Эта девочка меня просто очаровала, – говорю я. Он подходит ко мне и гладит ее бархатистую черную шерсть. – Ты была такой тихой за ужином. Я искоса смотрю на него. – А я думала, перед ними можно не играть на публику. Тебе было нужно, чтобы я произнесла речь? – Нет. Конечно, нет. Я просто беспокоился, что тебе… некомфортно. Я качаю головой. Мои глаза застилают слезы. Как мне ему объяснить? Учитывая, что еще сейчас творится, это кажется таким глупым, даже мелочным. Как я могу жаловаться на свое одиночество или свои страхи за будущее? Как я боюсь, что теперь, когда я превратилась в фейри, я никогда никуда не впишусь. Хуже было бы только жаловаться на то, что я и так никогда никуда не вписывалась. Я сдерживаюсь. – Они называют это место твоим домом. Ты вырос не во дворце? Он долго смотрит на меня, и я вижу, что он раздумывает, стоит ли давить на меня насчет ужина. Вместо этого он вздыхает и тоже переводит тему разговора: – И да, и нет. Здесь выросла моя мама. У нее здесь был дом, но пока она была жива, мы навещали ее лишь изредка. – А когда она умерла? – спрашиваю я. – После ее смерти мой отец предоставил нас с братом сестре моей матери. Она верила, что мы станем лучшими лидерами, если будем воспитываться там, где жила мама. Вексиус и я провели здесь больше времени, чем где-либо еще. Я опускаюсь на колени, чтобы осмотреть копыта Двух Звезд. Или, может быть, я просто хочу установить некоторую дистанцию между собой и этими серебристыми глазами, которые, кажется, видят меня насквозь. – Тебе здесь нравилось? – Больше, чем где-либо еще. По этой причине Стараэлия всегда будет моим домом, даже несмотря на то что я не был тут очень давно. Я смотрю на него снизу вверх. Он прислонился к двери стойла, наблюдая за тем, как я работаю. – После проклятия? – спрашиваю я.