Она вздыхает. – Я не пытаюсь быть жестокой, Финн. Я пытаюсь понять, почему так вышло. Как так вышло, что эта девушка – суженая принца Ронана, но находится здесь с тобой? – спрашивает она, явно ожидая, что он продолжит объяснять ей. – Она со мной, потому что не простит ему его обман и потому что хочет найти способ спасти эти земли и этот народ. – Она человек. – Джулиана перекидывает волосы через плечо. – Ты веришь в это? – Сейчас она фейри, но не то чтобы это имело значение. – Они с принцем могут тебя обманывать. Может быть, она хочет сесть на трон сама. Я ощериваюсь – и чуть не теряю свое покрывало теней. Это все, что я могу сделать, чтобы не зарычать. На кой черт мне сдался этот трон? Как она посмела вложить эти идеи в голову Финна? – Полагаю, это возможно, – говорит Финн, и резкость в его голосе исчезла, – но все, что она сказала и сделала, указывает на то, что она рассматривает силу как бремя, а не как благословение. – Вот дура, – бормочет Джулиана. Финн пожимает плечами и делает еще один глоток. – А может, дураки – мы. Она задумчиво мычит и кивает. – Ты все еще не объяснил, как вышло так, что сила, которая ей якобы не нужна, осталась у нее. – Золотой принц дал ей Зелье жизни, чтобы спасти ее и превратить в фейри, но при этом непреднамеренно привязал силу к ее жизни. Джулиана прижимает кончики пальцев ко рту. – С чего ему так рисковать? Он должен был понимать, что все могло выйти вот так. – Потому что он был… он влюблен в нее. Она хмыкает. – Говоришь, он дал ей Зелье жизни, потому что ее любит… – Да. – То есть ты веришь, что он порвет узы? – Нет, – тихо говорит Финн. – Не верю. – Интересно. Финн стонет. – Ну, говори уже. – Я просто подумала, что в последний раз, когда два брата были влюблены в одну и ту же женщину, Фейри разделилось две части. – Сейчас все по-другому. – А ты не влюблен в нее? И привез ее сюда не для того, чтобы представить ее как твою суженую, потому что хочешь убедиться, что люди с твоей родины ее примут? Неужели ты надеешься получить благословение Матери на отношения с суженой твоего брата? Финн молчит и тянется за новой бутылкой вина. Он снова наполняет свой бокал. – Ты знаешь, зачем я приехал. – Я знаю, зачем ты должен был приехать. Знаю, как отчаянно твой народ хочет увидеть тебя после стольких лет. Те, кого не заставили скрываться, были напуганы и молились, чтобы их принц вернулся домой, но ты даже не навестил их. Ни разу. – Если бы я приехал сюда, это поставило бы под угрозу всю деревню. Мордеус был бы рад предлогу осадить любимое место матери. Я остался в стороне, чтобы защитить всех, кто живет здесь. Она сглатывает. – Я знаю это, Финн, но не все это понимают. Есть те, кому кажется, что их бросили. – Она качает головой. – Ты действительно собираешься отпраздновать Лунастал, отчествовав суженую твоего брата? – Он мне не брат. – О, это правда, – говорит она, осушая свой бокал. – Поскольку твой отец от тебя отрекся. – Не искушай судьбу, Джулиана. – Я говорю правду. – Она берет хрустальный кубок из его рук и пьет из него. Возвращая его, она поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ты мой принц и законный наследник. Давным-давно я поклялась тебе в верности и поклялась поставить твое будущее на троне выше своей собственной жизни. Это осталось неизменным. Но я также знаю, что ты ищешь здесь ответы на вопросы. И они могут тебе не понравиться. – То, что я найду, может тебя удивить, – рявкает он. Джулиана склоняет голову набок: – Что ты хочешь этим сказать? Финн долго молчит. – Что ты знаешь о привязанных? – О твоем роде? – спрашивает она. Финн с трудом сглатывает. – О моем роде – до того, как мои предки сели на трон. До того, как пресекся род Мэб. Она качает головой: – Очень немного. Они были слугами короны. Очень могущественными, пользующимися доверием, но также и эксплуатируемыми. Они были сосудами для наших правителей. – А ты слышала, чтобы с тех пор кто-то был привязанным – к короне или чему-то другому? – Почему ты спрашиваешь, Финн? – спрашивает она, бледнея. – Ты, конечно, не думаешь… это невозможно. – Я не знаю. Я думал, что это невозможно. Но чувствую это с тех самых пор, как она появилась здесь, уже несколько недель. Она существует – связь, которая не похожа ни на что другое. И она черпает из меня. Так было с самого начала. Раньше я думал, что дело в короне, но… оказалось, что нет. – Но у нее все еще есть сила короны, хоть и нет самой короны. Возможно, причина в этом – в том, что тебе суждено самому нести эту силу. – Ты когда-нибудь слышала о чем-то подобном? – спрашивает он. – Нет. Но это разумнее, чем думать, что боги привязали тебя к какому-то случайному человеку. – Джулиана открывает рот и качает головой. – Привязанный, – повторяет она, как будто само это слово – чудо. – Я в это не верю. Я считаю, ты зациклился на ней и пытаешься оправдать свои похотливые мысли. Финн хмыкает. – Поверь мне, у меня их много, но дело не в этом. Я не могу этого объяснить. Когда она использует огромное количество энергии, она вытягивает ее из меня. Я становлюсь слабым. Когда она стала фейри и использовала силу, чтобы сбежать из Золотого дворца и запереть всех, с кем она встречалась, в темноте, я думал, что умираю. – А это повторялось с тех пор? Финн кивает: – Да, она использовала много силы, когда напали на столицу. В это время я был во дворце и страдал от еще одного приступа. Я пытался найти другое объяснение, но это не выходит у меня из головы. – Я была почти уверена, что это миф. Предлог, которым пользовались старые королевы, чтобы держать своих любовников поближе к себе. – Она выдыхает и качает головой. – Я думаю, ты попал в затруднительное положение. Если ты к чему-то и привязан, так это к трону. – Она смотрит ему в глаза. – И не ты предназначен служить этому трону, Финн. Это он был создан, чтобы служить тебе. – Он был создан, чтобы служить роду Мэб, а не моему. – Но ее род прервался, и она доверила правление роду твоего отца. Не сомневайся в воле нашей великой королевы. – Я и не сомневаюсь. – Значит, если Мэб скажет тебе убить их обоих – и девушку, и Ронана – и заявить права на трон, ты это сделаешь? Финн долго смотрит на нее, а я закрываю рот рукой и прикусываю внутреннюю сторону щеки, ожидая его ответа. Я знаю, что мне нельзя никому доверять – и будет нельзя, пока у меня есть эта сила, – но я не могу смириться с тем, что Финн подумает о том, чтобы убить меня и Себастьяна, чтобы претендовать на трон. Эта мысль причиняет слишком сильную боль. Но смогу ли я смириться с этим, если это спасет тысячи людей? – Она не скажет, – наконец говорит он. – Магия короны не позволит мне предать ее, даже если бы у меня и были такие мысли. Так что не заставляй меня отвечать на вопрос, на который нет ответа. Он никогда не будет актуальным. Если я прав и я привязанный Абриеллы, ты понимаешь, что это может значить для трона. Джулиана усмехается. – Меня оскорбляет тот факт, что ты даже просишь меня это обдумать. Ты сошел с ума, Финн. Ты забыл, как работает наш трон? – Я ничего не забыл. Но, похоже, что с тех пор, как Оберон передал ей корону, правила изменились. – Может быть, ты забыл, но старые правила очень важны для всех нас. Родословные и воля Мэб для нас – не пустой звук. Ты забываешь, как ужасно мы жили во время правления Мордеуса.