Часть 8 из 21 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
***
Элина
В квартире было накурено и грязно. Чуть ли не на каждом углу валялись пустые пакеты из-под чипсов, бычки от сигарет, бутылки и даже презервативы. Антон явно не скучал. Тратил полученные деньги направо и налево. Прожигал жизнь дешевыми пантами.
Пройдя вглубь квартиры, я раскрыла настежь окно и осмотрелась. Неприятно было находиться в этом притоне, где еще ночью происходили вещи, от которых волосы становились дыбом. Я передернула плечами. Чувство брезгливости заставило меня зажать нос ладонью, чтобы хоть как-то заглушить неприятный запах, от которого потихоньку начинало тошнить.
— Тоха? — Стараясь ни на что не наступить, я прошла дальше. Антон должен был быть дома. Иначе квартира была бы заперта. Вот только из глубин комнат никто не отвечал. Было подозрительно тихо. Настолько подозрительно, что в душу закралось нехорошее предчувствие. Я, сглатывая подступивший к горлу ком, открыла дверь в его спальню и обомлела. Комната парня была разгромлена. Мебель разбросана по полу, а сам Антон валялся в углу, согнувшись пополам. От его скрученной фигуры доносились жалобные стоны. И я, превозмогая страх, бросилась к нему.
— Тоха, что с тобой? — Перевернув парня на спину, я положила его голову себе на колени и ахнула. Его бледное лицо было искажено от боли. Губа и бровь разбиты, а под глазами красовались фиолетовые фингалы на пол лица. Размазанная по щекам и подбородку кровь вызвала очередной приступ тошноты, и я снова зажала рот рукой.
— Какого хрена приперлась? — Парень попытался оттолкнуть меня, но новый приступ боли заставил сморщиться и снова застонать. — Сказал же, бл*, не приезжай…
Я была возмущена его агрессией. Жалость, как рукой сняло. Сбрасывая Антона с коленей, я вскочила на ноги и, вспомнив, зачем пришла, разозлилась еще сильнее.
— Поговорить пришла. Но вижу, с тобой уже поговорили. Здорово ж тебя отделали… — Я попыталась придать голосу саркастические нотки.
— Да пошла ты… — выплюнул парень в попытке сесть. Только видно его и, правда, хорошо исколошматили, каждое новое движение было сопровождено матом. — Чего стоишь, помоги, бл*.
— И не подумаю. Сам встанешь. Я буду ждать на кухне.
— Лучше вообще убирайся, сука… — Услышала вслед, выходя из спальни.
***
Дмитрий
Вот уже битые полчаса я стоял, облокотившись о перила, и смолил сигареты, кидая окурки себе под ноги. Нервы были на пределе. Злился сам на себя. Не понимал, какого черта я здесь делаю. Еле на ногах стою, жар во всем теле. А повернуться и уйти не получается. Будто что-то держит. Какая-то невиданная сила приковала меня цепями к этой лестнице и не дает сделать шаг назад.
Отшвырнув очередной окурок, сплюнул прямо в стену. Гаже не станет. И без того мерзко. Отвратно. Разрисованные стены, обшарпанный потолок, ржавые двери, заплеванный пол. Все говорило о пагубности этого места. Вонь стояла такая, что сводило скулы. Закрыв глаза, вслушался в звуки. Тихо. Настолько тихо, что оглохнуть можно. Никаких признаков жизни. Будто все вымерли. Испарились.
А вдруг все напрасно? Может это вовсе не она вышла на пятом? Может она давно свалила? А я торчу здесь, как последний кретин, намереваясь достать доказательства правдивости своих слов. Чтобы отец поверил. Чтобы, наконец, увидел, кто из нас прав.
Стиснув зубы, сжал кулаки. Или сейчас, или никогда. Я не уйду. Не сдвинусь с этого места, пока не увижу ее. Не застану на месте преступления. А после ей уже не отвертеться. Она сама признается отцу в своей измене. Иначе я за себя не ручаюсь. Сверну шею и глазом не моргну. Я не дам ей водить отца за нос. Вешать лапшу на уши, разыгрывая любящую жену. Не позволю выставить его на посмешище, когда о ее похождениях заговорит общество. Она уйдет. Уйдет по-хорошему. И мы все забудем о ней, как о самом страшном сне.
Достав из заднего кармана джинс пачку сигарет, поднялся на лестничную площадку и только хотел по новой закурить, как мой слух пронзил резкий женский крик. Он был настолько неожиданным и быстрым, что я не успел понять, принадлежал он Элине или нет. Но не смотря на это мое тело молниеносно напряглось, а глаза устремились в сторону двери, откуда стал доносится шум. Подойдя ближе, я почти прислонился к ней ухом и прислушался. Звук мужского голоса резанул слух.
— Закрой рот, шваль. И слушай внимательно… — Небольшая пауза, после чего мужчина продолжил. — Тех денег, что ты дала, оказалось не достаточно. Нужно еще. И много. Поняла, с*ку. И чем быстрее ты их достанешь, тем лучше для тебя. Иначе разукрашу твою ангельскую мордашку не похлеще своей. Собственный муженек не узнает. Поняла, с*ку, отвечай.
После вылитой грязи последовал удар, похожий на удар кулака о стену. Это было последней каплей моего терпения. Кто бы сейчас не стоял там перед этим уродом, я не смог сдержаться. Наверное, причиной тому было мужское начало, затмевающее все предостережения. Я просто обязан был заступиться за девушку, не дать растерзать ее голодному шакалу. Пихнув дверь плечом, я влетел внутрь квартиры и прямиком направился вглубь. И только вбежав в кухню, остановился, впиваясь взглядом в испуганные, полные слез, до боли знакомые зеленые бездны, которые смотрели на меня с удивлением и мольбой о помощи одновременно. Элина стояла прижатая к стене этим уродом, который своей грязной лапой зажимал ей рот, продолжая не замечать моего присутствия. Девушка, пыталась оттолкнуть его, вдавливая ладошки в грудь, но он был, как железно-бетонная стена, непробиваем. Взгляд девушки забегал от меня к нему, а по щекам побежали дорожки прозрачных слез, которые окончательно снесли мне крышу. Перестав себя контролировать, я схватил это чмо за шиворот и со всей силы отбросил в сторону противоположной стены. Он отлетел, как тряпичная кукла, и, ударившись спиной, скатился на пол, хватаясь двумя руками за голову. Элина пискнула, зажимая рот ладошкой и с еще большим испугом посмотрев мне в глаза.
— Иди в машину, — сплюнул я и, развернувшись в сторону урода, стал по новой на него надвигаться. Подойдя вплотную, схватил за кровавый воротник и поднял на ноги, а потом, стиснув зубы, ударил в живот. Чмо застонало и согнулось пополам, кашляя кровью. — Еще раз увижу тебя рядом с ней, ты — труп.
И снова удар. Локтем в лопатки. Урод упал к моим ногам, скручиваясь от боли в позу эмбриона. Но мне и этого показалось мало. Перед глазами стояли дорожки слез, которые затуманивали рассудок. И сейчас я готов был убить его, забив до смерти. Как он посмел к ней прикоснуться? Теперь на ее губах останется запах его вонючих лап. Чертов сукин сын. Убью падлу голыми руками.
Выплескивая свою злость через безжалостные удары ноги об эту пародию на мужика, я окончательно терял контроль. В мире остались только я и моя неуправляемая ярость. Я продолжал бить даже тогда, когда со спины на меня кто-то навалился и попытался оттащить назад. Потом были слабые удары вдоль позвонка. И тихая истерика, перерастающая в женские рыдания — остановиться. Вот только все это происходило не со мной. Где-то в параллельной вселенной. А здесь и сейчас был этот урод, посмевший прикоснуться к тому, что ему не принадлежало.
— Дима, прекрати-и-и… — Как сквозь вату, до меня донесся истошный женский крик. А потом я почувствовал боль. Кто-то со всей силой укусил меня в плечо. И я, рефлекторно дернувшись, оттолкнул укусившего в сторону, дав по зубам.
Тяжело дыша, я стал приходить в себя. Подо мной лежало чмо, не подающее признаки жизни, а позади меня, прижавшись к стене и обхватив колени руками, сидела, глотая слезы, Элина. По подбородку бежала струйка крови. А глаза были полны страха и ужаса. Девочка испугалась не на шутку. Вот только чего? Догадаться было не трудно. Она только что стала свидетелем того, как человек за долю секунды становится неконтролируемым стихийным бедствием, готовым убить. Снова перевел взгляд на урода и, затаив дыхание, сел на корточки. Приложив пальцы к шее, попытался прочувствовать пульс. И выдохнул с облегчением, когда под подушками пальцев слабо, неуверенно затрепетали яремные венки, несущие жизнь в гнилое сердце этого подонка. Не убил. Значит, будет жить. Встав, развернулся к девушке и, подойдя ближе, протянул ладонь, давай понять, чтобы встала, но Элина не шелохнулась, опуская взгляд в пол.
— Уходи… — еле слышно прошептала она. Вот тебе благодарность за спасение. Да, какого ж черта она творит? Схватив ее за плечи, поставил резко на ноги и вдавил спиной в стену.
— Это и есть твое «спасибо», — сквозь стиснутые зубы, процедил я. — Могла бы хоть из вежливости поблагодарить. Или надо было дать ему исполнить свое обещание? — Девушка молчала, сверля меня убийственно-испепеляющим взглядом. — Что ж в следующий раз так и сделаю, а сейчас мы едем домой.
Элина дернулась в попытке скинуть мои руки с плеч, но я вцепился в нее сильнее и волоком поволок за собой.
— И не советую сопротивляться. Тебе же лучше…
Пытаясь вновь не потерять контроль над злостью, я старался не смотреть на девушку, полностью сосредоточившись на дороге. Дойдя до машины и пропустив мимо ушей все ее доводы по поводу того, что надо вернуться назад, вызвать скорую и вообще она в состоянии доехать домой сама, усадил на пассажирское место рядом с собой и завел двигатель. Девушка, закусив нижнюю губу, отвернулась в сторону окна, приняв новую тактику — игнорирования. Впечатав ногу в педаль, я дал по газам и ринулся с места, оставляя позади сгусток черной пыли и дикий рев колес.
Глава 11
Дмитрий
— Останови машину. Мне нужно выйти.
Почти полпути мы проехали в полной тишине. Элина продолжала смотреть в окно, нервно теребя в руках ручку от сумки. А я старался укротить в себе рвущегося с цепи зверя, готового распластать ее на земле, чтобы вырвать из глотки признания о случившемся. О каких деньгах шла речь? Почему это чмо угрожало ей? Был ли он ее любовником? Да, и вообще, какого черта, там только что произошло? Вопросов в голове было больше, чем воды в мировом океане. И ни на один из них я не мог себе ответить.
Достав сигареты, закурил, не удосужившись даже открыть окно. Хотелось раствориться в этом дыме, чтобы хоть немного отойти. Прийти в себя. Привести мысли в порядок. Все ушло на второй план: болезнь, усталость, ссора с отцом. Сейчас, вернее каких-то пятнадцать минут назад, главным стало — вырвать Элину из лап того урода, который посмел не просто к ней прикоснуться, а в добавок к этому довел девушку до слез. Я видел прежде ее слезы, которые сам же и вызывал, причиняя ей как физическую, так и моральную боль, но тогда мне было плевать на них. А сегодня, увидев в зеленых безднах отчаяние и влагу, меня словно переклинило. Я действительно готов был его убить. Никто, черт бы ее побрал, не смел доводить ее до слез кроме меня. И это чмо, кем бы он ей не приходился, в том числе. Но она остановила. Зачем? Какого дьявола, она это сделала? Почему не дала довести начатое до конца? Стало бы на одного урода меньше. И от меня на следующие несколько лет избавилась бы. Но, нет. Не смотря на страх и панику, эта тихоня не убежала. И даже посмела меня укусить. Разбитая губа стала ее наказанием за это. Но она же стала моим спасением от тюрьмы.
— Ты не покинешь эту машину, пока все мне не расскажешь. — Я старался не смотреть в ее сторону, чтобы лишний раз не накручивать себя, не злиться еще сильнее. Выдыхая и одновременно вдыхая сигаретный дым, смотрел на дорогу, уговаривая себя, держать гнев под контролем. — Можешь начинать…
— О чем я должна рассказать? — Элина подпрыгнула на месте. И, развернувшись в мою сторону, уперла в мой профиль рассерженный взгляд. По голосу понял, что девушка взвинчена не меньше моего и готова заистерить прямо сейчас. Но, я не собирался выслушивать ее истерику. Мне нужна была правда. Какой бы горькой она не была. — О том, что ты только что забил моего двоюродного брата до смерти? Или…
Не дав ей договорить, я резко дал по тормозам так, что девушку от неожиданности кинуло вперед. Но она успела выставить руки, опершись ими о лобовое стекло. Ее волосы метнулись вслед за нею, рассыпаясь по лицу и скользя вдоль шеи к тяжело вздымающейся маленькой груди. Я крепче сжал руль и перевел дыхание. Ее слова хлестко резанули по сердцу, будто дали хорошую оплеуху. Они эхом отдавались в ушах: брат, забил, до смерти… Не думал я, что, услышав от нее такое, будет так неприятно и даже больно. В голове все перемешалось, превращая поток ее обвинений в единственное не сказанное ею слово — «убийца».
Тяжело дыша, я выскочил из машины и, обойдя ее, облокотился на задний бампер. Я бы сейчас душу дьяволу продал за очередную дозу никотина, но, как назло, сигареты закончились, а поблизости не было ни единого ларька. Сложив руки на груди и закрыв глаза, вдохнул поглубже воздух в надежде хоть немного прояснить затуманенные последними событиями мозги. Но это мало помогло. Даже поднявшийся холодный ветер не произвел на меня впечатления. Все осталось без внимания. Каждый мускул тела был взвинчен и напряжен. И как я не старался держать свою злость под контролем, эта вертихвостка снова нашла лазейку, как вывести меня из себя. Я лишь молил о том, чтобы она осталась сидеть в машине. Иначе сегодня я уже не мог за себя поручиться. Руки чесались так, что казалось, готовы придушить любого, кто первый встретится на пути.
Громко захлопнувшаяся дверь заставила меня резко обернуться. Элина стояла ко мне спиной, нервно роясь в сумочке. Плечи девушки дрожали то ли от холода, то ли от волнения. А волосы были в полном беспорядке. Найдя наконец-то телефон, тихоня стала кого-то набирать, а я, сдерживаясь из последних сил, медленно приблизился сзади и, выхватив трубку из рук, спрятал ее в задний карман джинс.
— Я сказал, ты никуда не уйдешь, пока все мне не расскажешь, — преднамеренно растягивая каждое слово, отчеканил я, впиваясь в лицо девушки не терпящим возражений взглядом.
— Ты не можешь мне указывать. Отдай телефон. Я должна вернуться. — девушка попыталась сделать выпад вперед, намереваясь отобрать кражу, но я перехватил ее руки и, заломив за спину, прижал к холодному металлу машины. Элина пискнула, закусив от боли нижнюю разбитую губу.
— Рассказывай. Я жду…
Девушка попыталась вырваться, но, видно поняв, что это ни к чему не приведет, перестала сопротивляться, полностью обмякая в моих руках.
— Неужели ты не понимаешь, что только что совершил? — Ее бездны были полны отчаяния и безысходности. — Ты же убил его… Понимаешь, убил… — По щеке тихони скатилась одинокая слеза. — Мне нужно вернуться.
Я не верил своим глазам. Она снова плакала. И снова из-за этого чертового урода, которого и мужиком назвать было трудно. После всей той грязи, что он на нее вылил, после нешуточных угроз, эта глупая девчонка готова была вернуться назад, чтобы ему помочь. Какая же она дура. Или мазохиста. Или просто съехавшая с катушек идиотка, готовая жертвовать собой ради таких уродов-братиков, как то избитое мною чмо. Сейчас я действительно жалел, что не прикончил его. Эта мразь только смерти и заслуживала. А не таких искренних и по-детски невинных слез, которыми тихоня его оплакивала.
Стиснув зубы и опустив ее руки, я отпрянул от девушки, как от прокаженной, и, кинув телефон обратно, зло выплюнул:
— Жив твой брателло. Можешь проваливать.
Что ж, если ей нравилось, что об нее вытирают ноги, то пусть убирается. Мне плевать, что с ней будет.
***
Элина
Дима отскочил от меня так, словно увидел сумасшедшую. Его прищуренный и недовольный взгляд выражал нескрываемое презрение. Будто плюнуть хотел, но в последний момент передумал. Швырнув в меня телефоном, он запрыгнул в машину и дал по газам. А я осталась стоять посреди пустынной дороги, смотря вслед удаляющегося автомобиля. И только сейчас, оставшись одна, поняла, что не знаю, что мне делать дальше, куда идти, кому звонить. Паша с мамой в Москве, тетя в больнице. А больше помочь было не кому. Оставался единственный вариант — вызвать такси, но для начала надо было узнать адрес этого злосчастного места.
Оглядевшись по сторонам, я поежилась. Эта часть города была нелюдимой, она как бы разделяла мою жизнь до встречи с Павлом и после. То, что осталось за спиной — были бедные и грязные районы, в которых прошло мое детство, а то, что ждало впереди — была лучшая часть города, где жили такие, как Дима. Богатые мажоры, презирающие нас за то, что мы не такие, как они. Считающие нас — отбросами жизни. Два полюса, разделенные экватором. Тем местом, откуда мне нужно было как-то выбраться.
Отойдя подальше на обочину, я пошла вперед. Мимо летели машины. Кто-то даже сигналил, но я понимала, что ехать автостопом рискованно. Тем более что все попутные машины ехали из стороны моей прошлой жизни. Оттуда, где всегда процветала преступность, и не было безопасно. Я старалась идти увереннее, показывая своим видом, что я не из тех девочек легкого поведения, которые по первому сигналу запрыгивают в машину, чтобы за небольшую услугу доехать быстрее до города. Мне не нужна была помощь такого рода. Поэтому расправив плечи и выпрямив спину, я шла вперед, игнорируя любой звук проезжающих мимо машин и всеми силами скрывая свой внутренний страх, от которого по телу, не переставая, бегали мурашки.
Дима бросил меня. Он просто взял и уехал. А я не могла его в этом даже обвинить. Ведь сама довела. Он просто хотел помочь. А я, как последняя истеричка, взорвалась, обвинив его в том, чего он не совершал. Я не знала, как он оказался там, но сейчас, немного отойдя от случившегося и попав в новую безвыходную ситуацию, это ушло на второй план. Стало неважным, как. Главнее сейчас было то, что он спас меня. И, не окажись он рядом, неизвестно, чем бы все закончилось, и где бы я сейчас была. Хотя, я все равно добилась того, что оказалась неизвестно где. И винить во всем оставалось только себя.