12. Нейт Где-то с час мы сидели на скамейке запасных в полной тишине. Я бы не ушел домой, не услышав от Роу, что она готова возвращаться. И не задам ей больше ни одного вопроса, пока она сама не будет готова со мной поговорить. Когда стали собираться служащие по уходу за спортплощадками, мы тихонько ушли – нам ни к чему разборки из-за нашего «вторжения». Мы молчали по дороге до общежития, но по пути пальцы Роу снова нашли мои, и я крепко сжимал их, пока двери лифта не открылись на нашем этаже. Потом… она словно испарилась. Кэсс говорит, что Роу всю неделю сидела в библиотеке. Как-то сомнительно. Я уверен, ей тяжело находиться в подобных местах. Теперь я понимаю, почему ей не нравится есть в столовой, почему она предпочитает сидеть в углу и почему все время выглядит настороженной и нервной. На выходные приезжают родители. У них есть лишние – и дорогущие – билеты на сегодняшний футбольный матч. Кэсс идет с нами, остается одно свободное место. Мне очень хочется, чтобы его заняла Роу. – Достал уже хандрить. Идем со мной. – Тай хватает мой кроссовок с пола у кровати и швыряет его в коридор. – Ну зашибись. Я так удобно устроился. На хера ты это сделал? – Я отлипаю от постели, принимая сидячее положение, и надеваю оставшийся правый кроссовок. – Я знаю тебя. Ты любишь порядок, и валяющийся в коридоре кроссовок будет сводить тебя с ума. Тай самодовольно улыбается, но он прав. Я помешан на порядке, и меня бесит то, что я в одном кроссовке. Выхожу за братом в коридор и тянусь за своим кроссом, но Тай подрезает меня и, подхватив его, перекидывает из руки в руку, как футбольный мяч. – Да хватит. Отдай его мне. – Сам возьми. Вон там. – Брат бросает кроссовок в другой конец коридора, и тот с глухим стуком шмякается о стену возле комнаты Роу. Закатив глаза, на одной ноге прыгаю до двери девушек. Тай следует за мной, отсекая мне путь назад. Кэсс открывает дверь и одаривает Тая улыбкой. – О, Нейт, какой сюрприз. Проходи. – Она ведет себя странно, и я понимаю почему, когда Кэсс подмигивает Таю и я замечаю Роу: она сидит, обняв ноги и опустив голову на колени, с наушниками в ушах. Мне неприятно, что меня заманили сюда хитростью, но я благодарен, что Роу ради меня поймали в комнате. Делаю глубокий вдох, подхожу к ее постели и, плюхнувшись рядом, вытягиваю ноги. Роу перепуганно хватается за сердце и выдергивает наушники. Вот дурак, ругаю себя. Она не из тех, кого можно пугать неожиданностями, и мне об этом прекрасно известно. – Прости, не ожидал, что у тебя так громко играет музыка. Думал, ты меня услышишь, – объясняю, надеясь заслужить прощение дурацкой улыбкой. – Что слушаешь? – The Black Keys, – отвечает Роу, вцепившись в наушники напряженными руками. – Не против? – тянусь к ее ладоням. Она отдает мне один наушник, и я вставляю его в ухо. Блин, ну и громкость. Как Роу не оглохла? Она несколько секунд наблюдает за мной, сведя брови, а потом вставляет в свое ухо второй наушник. – Чем занята? – спрашиваю громко, и Тай с Кэсс, обернувшись, начинают смеяться. – Извините. У Роу, похоже, проблемы со слухом, у нее тут громкость установлена тысяч на семь. – Всего лишь на тридцать, не утрируй, – отзывается Роу с тенью улыбки на губах. – О, так ты занята повышением словарного запаса? – подкалываю я ее. Она некоторое время удерживает мой взгляд, затем прищуривается. Похоже, пытается запугать меня. Передразнивая ее, опускаю к ней лицо, пока наши носы не соприкасаются. Губы Роу, дрогнув, раздвигаются в улыбке. – Я занята историей искусств. Нужно выбрать картину и описать чувства, которые она у меня вызывает. – Роу придвигает свою тетрадь, закидывая распахнутый лист мне на ногу. Она показывает мне свои записи. Впервые в жизни так сильно хочу сунуть нос в чужую домашку. – И какую картину ты выбрала? – Я перекладываю тетрадь полностью на свои колени, задев рукой ноги Роу. С радостью вернул бы тетрадь обратно, чтобы коснуться ее еще раз. – Эту. Роу подается вперед, и ее футболка слегка задирается, открывая взгляду глубокие красные шрамы сбоку. Я поражен, но не показываю, что видел их, быстро вернув взгляд к лежащим на коленях записям. Роу открывает в учебнике страницу с картиной, изображающей женщину с жемчужной сережкой. Она мне знакома и почему-то кажется подходящей Роу, хотя я ни черта не смыслю в искусстве. – Красивая, – говорю я, и Роу смеется. – Что? Я к тому, что мужик… ее же мужик нарисовал? – Роу кивает, все еще смеясь. – В общем, он использовал приятные оттенки, глаза у женщины симметричные и все такое. Она как настоящая, а не манекен какой. Вроде как. Я бы повесил ее у себя. Роу уже вовсю хохочет, и ее смех прекрасен. Тай с Кэсс, потерявшись в собственном мире, обнимаются на соседней постели. Рискнув, наклоняюсь и чмокаю Роу в щечку. Ее смех обрывается, глаза расширяются. Блин, перебор. – Прости. Ты такая красивая, когда смеешься. Услышав твой смех, невозможно держать себя в руках. Запомни это и не удивляйся, если тебя будут целовать официанты в ресторане, профессора и понтовые парни. Ой нет, погоди. Никаких понтовых парней. Лишь противные официанты и старые профессора. И на ее губах снова улыбка – слабая, но Роу хотя бы не возводит меж нами стену. Пронесло. – Хочешь прочитать, почему мне нравится эта «красивая» картина? – спрашивает Роу, поддразнивая меня на слове «красивая» воздушными кавычками. Мне это нравится! Посасывая нижнюю губу, изучаю ее пристальным взглядом, как она меня – минуту назад. – Хочу. Я переворачиваю тетрадь, опрокидываюсь, укладываю голову на подушку и устраиваюсь поудобнее. У Роу прерывается дыхание, но немного погодя она тоже ложится, чтобы читать записи вместе со мной. Волоски на руке встают дыбом. Ужасно хочется коснуться Роу. Но поцелуй чуть не стал катастрофой, поэтому я довольствуюсь почти-касанием. «Девушка с жемчужной сережкой» Ян Вермеер. – Точно! Вспомнил ее. О ней даже вроде сняли фильм. – Боже, я похож на неуча. Моя мама – художница, поэтому я должен был проникнуться искусством, но, наоборот, отмахнулся от него. Не мое это. Я больше заточен под цифры, финансы, маркетинг. Отец руководит аудиторской фирмой, и я взял от него аналитический склад ума. Моя творческая сторона хромает на обе ноги. Кошусь на лежащую справа улыбающуюся Роу. Приходится глубоко вздохнуть и напомнить себе, для чего я тут разлегся. – Прости. Уже читаю, – ухмыляюсь я. Роу придвигается ко мне под бочок и, положив подбородок на мое плечо, следит за моим бегущим по строкам взглядом. Я ощущаю ее дыхание, и время для меня останавливается. Никогда в жизни не хотел так сильно поцеловать девушку. Для успокоения снова делаю глубокий вдох. Почувствовав, как вздымается и опадает моя грудь, Роу слегка отстраняется, давая мне немного пространства. Теперь, зная, каково это – ощущать ее, мое плечо будет чувствовать себя обездоленным. – Ты не читаешь. Все так плохо? – спрашивает Роу. – Нет. Я… эм… ты… Я читаю, – мямлю я и устраиваю на груди тетрадь так, чтобы удобнее было читать. «Я – девушка с этой картины. Не в буквальном смысле. Просто я отождествляю себя с ней. Только эта картина завладевает всем моим вниманием, потому что в глазах этой девушки я вижу себя. Она томится, но связана долгом. Одеждой скрыты и ее тело, и волосы. Единственная жемчужная сережка словно маленький бунт против того пути, по которому она идет, и еще маячок для кого-то. Она молит о спасении. Ее глаза смотрят прямо в мои, умоляя: «Спаси». С приоткрытых губ готовы сорваться секреты, но времени нет. Мы застыли с ней – я и девушка – в этом мгновении. Мне нужно решить, хочу ли я ее освободить. А ей нужно решить, позволить мне освободить ее или нет. И каждый раз, когда я открываю книгу на странице с этой картиной, мы с девушкой вновь и вновь глядим друг на друга, думая об одном и том же». Роу смотрит на меня. Пусть в искусстве я не разбираюсь, но понимаю, что она не просто так дала мне прочитать свои записи. Только не уверен, хочет ли она, чтобы я ее освободил, или предупреждает: буду интересоваться ею и тоже застряну в замкнутом круге. – Хорошо написано. – Я сажусь, чтобы меня не тянуло к ней как магнитом. – Да? – Роу захлопывает учебник и забирает тетрадь – осторожно, не касаясь меня пальцами. – Да. Четверку должна получить. Хотя ни слова не написала о красивой цветовой гамме и красках: масле или акриле, – поддразниваю я ее. Роу поджимает губы, сдерживая улыбку, а потом хлопает меня тетрадью по груди. – Четверки мне хватит. Будем считать, задание выполнено. – Она встает и убирает учебник с тетрадью в рюкзак. Я замечаю, что Роу держится от меня на расстоянии, и мне становится не по себе. – Сегодня приезжают наши родители. Вечером мы идем с ними на футбольный матч, и… эм… у нас есть лишний билет. Кэсс идет с нами. Может… и ты пойдешь? – спрашиваю я Роу в спину. Продолжаю мямлить как идиот. – Ну ты и лох, – напоминает о своем присутствии Тай. – Роу, Нейт хочет, чтобы ты пошла с нами. Всю неделю сопли жевал, боясь услышать от тебя «нет». Ради всего святого, умоляю тебя пойти с нами и познакомиться с нашими родителями. Еще одного такого дня я не выдержу. Моргнув, таращусь на спину брата, как ни в чем не бывало вернувшегося к перешептыванию со своей девушкой. Вот бы мне его уверенность! Перевожу взгляд на Роу. Она закусывает губу, уперев руку в бедро. Черт! Футбольный матч для нее – большое дело. Как я не подумал об этом? Поморщившись, шепчу: – Прости. – Я пойду, – с натянутой улыбкой отвечает она, обнимая себя руками. Она часто так делает. Думаю, это знак того, что Роу некомфортно. На самом деле она не хочет с нами идти, но пойдет ради меня. Будь я хорошим человеком, предоставил бы ей возможность увильнуть. Но я эгоист и хочу видеть ее рядом с собой. – У нас билеты на VIP-места, так что мы будем сидеть в ложе, – говорю я Роу, поднимаясь с ее постели и прислоняясь к столу. Она сразу расслабляется. К счастью, от этой новости ей легче. – Во сколько? – Мы встречаемся в шесть. Нормально? – Сверяюсь с часами: сейчас половина четвертого. – Хм… Сойдет. Но ты тогда иди к себе. Мне как-никак предстоит знакомство с твоими родителями, нужно навести марафет, чтобы «блистать и сиять», – усмехается Роу.