Все, что я слышу, – слово «секс». – О, так до вашего знакомства, возможно, дело и не дойдет, – отвечаю я, пытаясь скрыть зардевшиеся щеки. Нейт убирает от меня руки. Его улыбка гаснет, с лица сходит игривое выражение. Когда он отворачивается от меня, на его скулах дергаются желваки. – Мне нужно в зал. Можешь оставаться здесь сколько захочешь. – Нейт отталкивается, смещаясь по кровати вниз, и встает. Ни разу не посмотрев на меня. – Что-то не так? – тихо и как-то робко спрашиваю я, отчаянно желая знать, с чего вдруг между нами разверзлась пропасть. Нейт останавливается у шкафа, положив руку на дверь, и делает глубокий вдох. – Все хорошо, Роу. Правда, – говорит он, обернувшись ко мне. Нейт улыбается, но улыбка выходит скупой, и он по-прежнему избегает моего взгляда. – Сегодня мы с родителями идем на ужин. Если хочешь, идем с нами. Уверен, Кэсс тоже пойдет. Непонятно, как отвечать на такое приглашение. Прозвучало оно так, будто Нейт чувствует себя обязанным пригласить меня. Мне это неприятно. Может, он волнуется о том, совладаю ли я с собой в незнакомом мне ресторане? Пока он переодевается, я с улыбкой застилаю его постель одеялом – меня веселят все эти розовые оборочки и блестки. Собрав свои вещи, сажусь в изножье, ожидая Нейта. Я не собиралась подглядывать, но, когда вижу его через приоткрытую дверь, не могу отвести взгляд от четко очерченных кубиков пресса – точно таких, какими я их запомнила с ночи нашего знакомства, – и мускулистого торса, переходящего в узкие бедра, облаченные в шорты с низкой посадкой, которые оставляют мало места воображению. Видеть Нейта таким – почти обнаженным – очень волнующе, и у меня учащается пульс. – Увидимся позже? – спрашивает Нейт от двери, переодевшись в спортивные штаны. В руке у него серая футболка. Я молчу, моргая. И чем дольше молчу, тем больше нервничаю. – Конечно, если ты не против пойти… – С удовольствием пойду. Прости, я просто… – Заканчивала мысленно рисовать твое тело. Извращенка, да? Его губы изгибаются в улыбке, но опять-таки – слабой. Он подходит ближе и встает прямо напротив меня. Я закрываю глаза, предвкушая поцелуй, который так и не дожидаюсь. Нейт лишь треплет меня по голове, точно младшую сестренку, и уходит на утреннюю тренировку. * * * К полудню Кэсс с Таем наконец-то просыпаются. Я проголодалась и, не найдя в комнате Нейта ничего съестного, заставила себя пойти в столовую. Тело реагировало на происходящее не настолько плохо, как я боялась, но я все равно села в дальний угол, вжавшись спиной в стену. Поела хлопьев – таких, где пластиковая упаковка сама служит чашкой, – и прихватила эту самую чашку с собой в качестве трофея за огромный шаг вперед. К своему возвращению я нахожу дверь в комнату распахнутой, поэтому вхожу и ставлю пластиковую чашку на полку возле своего письменного стола. – Хранишь, чтобы выиграть приз? – указывает Кэсс на нее. – Что-то вроде того, – улыбаюсь я. – Как прошла твоя ночь? – Кэсс жаждет подробностей и думает, что моя ночь была похожа на ее. Но я-то знаю, что это не так. Наверное, даже близко нет. Но во многом она, возможно, была в миллион раз лучше. – Улыбка на твоем лице означает именно то, о чем я думаю? – Нет, – бросаю я в нее платье Пейдж. – Мы просто… спали. Но это было очень, очень, очень мило. – Хм-м, звучит как очень, очень, очень скучно, – отвечает Кэсс, подчеркивая свое разочарование скорченной рожицей. – Рассказать про мою ночь? – Боже мой, нет! – Я, должно быть, была настолько поражена этим новым опытом дружбы с Кэсс, что начала переодеваться прямо при ней, даже не пытаясь скрыть жуткие отметины на теле. Я поворачиваюсь к Кэсс, уже натянув на бедра и застегнув свои шорты, и лишь тогда вижу ее взгляд. Если схвачу сейчас футболку Нейта или одеяло, чтобы прикрыться, сделаю только хуже. Понимая это, сначала замираю, уронив руки, а потом разворачиваюсь к Кэсс так, чтобы она видела полную картину. – Сейчас шрамы выглядят не так страшно, как раньше, – говорю, удивляясь силе в собственном голосе. – Откуда они? – Кэсс обнимает ноги, усаживаясь поудобнее на своей постели. Наверное, эта черта ее характера нравится мне больше всего, хотя, конечно, я еще слишком мало ее знаю. Кэсс прямолинейна как танк, сразу идет напролом. Большинство людей ходят вокруг да около, боясь ранить мои чувства. Но я стала осознавать, что гораздо сильнее вредят моим чувствам прятки в тенях, чем демонстрация миру того, кто я есть. Стараясь держать себя в руках при нахлынувших воспоминаниях, покусываю губу и провожу пальцами по глубоким выемкам на боку. Потом медленно надеваю майку, натягивая ее до самых шортов и тем самым скрывая свидетельства своей истории. – Два года назад в моей школе была стрельба. Слышала о Холлмен-Хай? – За прошедшее время я делюсь этой историей всего второй раз. С Нейтом я была осторожнее и эмоциональнее. С Кэсс все по-другому. В ней я ищу союзницу – человека, который в случае чего найдет способ объяснить другим мои странности. А их у меня хватает. – Кажется, да. Это прозвучит ужасно, но сейчас в школах так часто стреляют, что все эти случаи смешались у меня в голове. – На лице Кэсс виноватое выражение. Она словно извиняется за то, что не помнит подробностей моего конкретного случая. – Все нормально. Случай в нашей школе был не из самых значительных. Ну то есть для меня он, конечно, именно таким и был, но не для всего остального мира. Я достаю из нижнего ящика недавно спрятанные туда фотографии и сажусь рядом с Кэсс. Так же, как и с Нейтом, упоминаю основное: мужчину с оружием, его психическое расстройство, столовую, Джоша и Бетси. – Это мы с Джошем на зимнем балу, – показываю я Кэсс свою любимую фотографию с ним. Люблю ее, потому что тут мы выглядим намного старше шестнадцати. Наверное, мне нравится представлять, что мы вместе повзрослели. С Бетси у меня меньше снимков, и я показываю их все. Бетси была моей второй половинкой, той, кто по-настоящему знала меня. Мы познакомились в детском саду и с тех пор были неразлучны. – Бетси не выжила? – спрашивает Кэсс, возвращая мне стопку фотографий. Мотаю головой и опускаю взгляд на лежащие на коленях снимки: они – средоточие всего, что осталось у меня от двух самых важных людей в моей жизни. – Ничего себе. Это… – Умолкнув, Кэсс качает головой, подбирая подходящее слово. – Паршиво. Просто паршиво. Ее выбор слова вызывает у меня смех, прямо хохот. Потому что, да, это паршиво. Идеальное слово для описания моей истории. – Божечки, это та-а-ак парши-и-иво! – тяну я тоном гламурной калифорнийской девицы. Насмехаться над собственной трагедией прикольно. Надо было пораньше начать. – Я ведь права-а-а? Божечки, вот отстой – так лето начинать! – подхватывает Кэсс в тон мне, и я закатываюсь до боли в животе. – Точняк! – удается мне выдавить между приступами смеха. Мы валяемся на постели Кэсс, плача от хохота, когда в комнату заходит Пейдж. – Божечки, Пейдж, а ты не хочешь послушать мою препаршивенькую историю? – Я так ржу, что мне еле удается закончить предложение. – Эм… почему бы нет? – Пейдж идет к шкафу, чтобы повесить кофту на крючок на задней стороне двери. – Когда мне было шестнадцать, в школу приперся мужик, который застрелил моего парня и мою лучшую подругу. Жесть, да? Кто так делает вообще? Кэсс угорает, держась за живот, ее лицо покраснело. Моя речь перемежается смешным бульканьем. Пейдж выходит из стенного шкафа и смотрит на меня округлившимися глазами. Она не разделяет нашего с Кэсс веселья. Вероятно, я сейчас немного не в себе и крайне бездушна, но мне, блин, плевать. – Если ты это выдумала, Роу, то, клянусь богом, я тебя тресну. Это не красиво и не смешно, – произносит Пейдж, стоя руки в бока, отчего я лишь еще сильнее закатываюсь. – О, Пейдж, если бы только это была шутка. – По лицу текут слезы, вызванные и смехом, и грустью разом. Открытая другим правда приносит эйфорию. * * * Успокоившись, показываю фотографии Пейдж. Она реагирует серьезнее, чем Кэсс, – так же, как мои родители и знакомые из родного города. Она выказывает сочувствие и доброту. Однако мне больше по душе реакция Кэсс. Мне нужно, чтобы как можно больше людей вели себя со мной так, как она, – нормально. Пейдж говорит, что на следующей неделе съезжает от нас в дом «Дельта», и я вижу, что Кэсс этому рада. Наверное, предвкушает возможность побыть самой собой, а не сестренкой Пейдж, хотя они даже отдаленно не схожи. Но у меня, к удивлению, переезд Пейдж вызывает легкую грусть. Она оказалась не просто красивой куклой, и я только-только начала узнавать ее настоящую. Днем Пейдж отправилась на свидание – с Нейта она быстро переключилась на члена футбольной команды. Я же последний час сидела, глядя на то, как Кэсс примеряет наряды к ужину, на который меня тоже полупригласили. – Ты пойдешь в этом? – указывает Кэсс на мои шорты и однотонную синюю майку, поняв, что я не собираюсь переодеваться. – Я не уверена, что Нейт на самом деле хочет видеть меня на ужине. Он… как-то странно вел себя, приглашая меня. – Хм-м. Кэсс тянет меня за руку, поднимая с постели, и, когда я встаю, толкает к висящей в шкафу одежде. После чего хлопает по моей заднице ладонью, подгоняя. – Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «странно», но на днях мы с Таем два часа помогали Нейту собраться с духом и пригласить тебя на ужин. Поэтому если ты не явишься, мы будем чувствовать себя неудачниками. А теперь принарядись – и побыстрее, мы опаздываем. Обожаю Кэсс. Решено: теперь она – моя лучшая подруга. 15. Нейт Обычно интенсивная тренировка на тренажерах помогает мне избавиться от желания вдарить по чему-нибудь кулаком, но не в этот раз. Поток энергии, берущий начало от бицепса и стекающий вниз к кулаку, не уходит. Не знаю, почему я так сильно злюсь и переживаю.