– Привет, – выглядывает заспанная, но довольная Поля. – От тебя жду подробности. Только вы это, не стойте тут долго, – информирует сестра Ани. – папа уже не спит. – А вы, ребята, здорово смотритесь! – делает милую моську и пальцы в виде сердечка и отправляет нам. – Поля! – шикает Аня на сестру. – Все, ухожу, ухожу. А от тебя, кстати, жду подробности. – тыкает пальцем в Аню и скрывается. – Спасибо за этот вечер, – шепчет Аня тихо, но для меня, будто кричит на весь мир. – Я тебя теперь, как Джульетту, буду каждый вечер ждать под окном, – улыбаясь, отвечаю. – Надеюсь, не с таким печальным концом. – выдыхает Аня. – Нет. У нас будет так: «и жили они долго и счастливо…» – не отводя взгляда от неё, отвечаю. Но не удается продолжить. Мы слышим приближающиеся к нам шаги… 13 Я болею Кириллом Сомовым, и это походу не лечится. Анна Бурцева Если до этого мы слышали голоса друг друга, то сейчас в этих кварталах стоит звенящая и удушающая тишина, и взгляд, направленный друг на друга. Мы не двигаемся. Замираем, словно статуи. По телу озноб проходит. Мне и страшно, и зашкаливающий адреналин нервно несется по моим венам. Я боюсь, что нас заметят. Я не дышу. Цепляюсь за края футболки Кира и стискиваю их в кулаки. От его кожи жар исходит. Мы близко настолько, что дышим друг другу в рот. Мурашками покрываюсь. Внутри страх и порхающие бабочки переплетаются в танце. Если провести траекторию движения, то меня не видно из-за угла, откуда доносятся шаги. А левую часть спины Кира закрывает увесистый плющ с клумбы, что плетется до окна второго этажа нашей соседки теть Гали. Остальная часть его спины находится в свете фонаря. Шаги становятся все отчетливее, и голос тоже. В нем нервные нотки звучат. А когда он поворачивает из-за угла, я вовсе готова раствориться. Стать невидимкой. Отец. Он поворачивает из-за угла дома. Напряженный, сонный, взъерошенный и яростный. Окидывает нас взглядом, а точнее Кира. Меня же он прикрывает собой. Недовольно морщится и вовсе багровеет, когда видит распахнутое окно с нашей комнаты на первом этаже. – Как не пересекли границу? – спрашивает недовольно отец. – Какой ещё, к черту, форс-мажор! – отвечает кому-то в трубку. – Там должен быть наш человек… – орет в трубку. Что-то явно произошло, и отец недоволен. – Я сейчас приеду… На вас нельзя положиться даже в элементарных вопросах! – кипит отец и отходит к машине. Заводит и ослепляет нас фарами. Я до сих пор не двигаюсь. Пребываю в трансе. Жду, пока папа покинет парковку. И когда он уезжает, я восстанавливаю наконец-то дыхание. – Мне пора, – выдыхаю рядом с Киром, отводя взгляд к окну, на которое мне предстоит взобраться. Но Кир поднимает на руки и усаживает попой на подоконник. Перекидываю ноги и оказываюсь в комнате. Но что-то меня приковывает к окну. Я не решаюсь сдвинуться с места, пока машина Кира не покидает парковку. Минут пять еще вглядываюсь в темноту. И только потом со счастливой и глупой улыбкой закрываю окно. Быстро скидываю одежду и скомкано запихиваю в шкаф. Надеваю сорочку и ложусь в кровать. Поля поворачивается ко мне в ожидании рассказа, но шаги за дверью заставляют нас закрыть глаза и уснуть. По крайней мере, Полю. Я же на эмоциях, не могу. Мне хочется улыбаться и все рассказать сестре, но я слушаю мамины молитвы, которые сейчас, к моему удивлению, бесят. Хочется, чтобы ушла. Утром я подрываюсь без будильника. Во мне играют еще эмоции этой ночи. Помню всё. Глупо улыбаюсь и напеваю под нос. Тихо, чтобы никто не услышал. Только Поля всё понимает. Обнимает. – Кстати, вы уже целовались? – спрашивает систер. – Боже, Поля! – вспыхиваю, как спичка и краснею. – Нет, конечно. Откуда такие мысли? – Девочки, завтракать. – доносится голос мамы из коридора. – Идем, – хором с сестрой отвечаем. Мне хочется быть красивой, поэтому сегодня решаю надеть горчичную юбку и белую блузку с черными вставками. Красиво. Волосы распущенными. Завтракаем быстро и тихо, но без отца. – Мам, а где папа? – спрашивает младшая. – В церкви возникли неотложные вопросы. Поэтому папе пришлось раньше уехать, – спешно отвечает мама. – Понятно, – подтверждает младшая. Тиназова Ксения (Тина): Привееет. Я вернулась. Встретимся на парадной около академии. Анна Бурцева: Привет. Наконец-то! А то я подумала уже, что ты решила в Швеции остаться. Откладываю телефон и собираюсь в универ. От Кира сообщения не приходят. И увижу ли я его сегодня, тоже неизвестно. В расписании у нас стоят разные пары и аудитории, кроме физкультуры, которая у нас третьей парой. – Тина! – радостно восклицаю и обнимаю подругу за шею. – Вернулась. – Куда бы я делась, – улыбается подруга. – Держи, это тебе презент прямиком из Швеции. – Боже, сколько вкусностей! – заглядывая в пакет, улыбаюсь. – Спасибо. – Рассказывай, как съездила? – интересуюсь у лучшей подруги, сидя с ней в кафетерии на первом этаже. – Ну, новая жена моего папеньки мне понравилась больше, чем его предыдущая пассия. Мы с ней проводили больше времени, чем с отцом. Он все время в своей научной лаборатории пропадал. Там, конечно, красиво, но жить я бы там не смогла. – А мама? – осторожно спрашиваю подругу. – У мамы все стабильно: алкоголь и ничего больше нас не интересует. Даже собственные дети. Ладно я, мне уже не пять лет, но Мия еще маленькая смотрит на это всё. Кроме того, она этот год не платила по ипотеке за квартиру, и теперь там нарисовался долг, который нужно погасить. Хорошо хоть за учебу отец заплатил, – с тяжелым вздохом говорит Тина. – Большой долг? – интересуюсь у подруги. – Такой, что мне придётся работать без выходных полгода как минимум, а то и больше, чтобы погасить долг, а еще и проценты. – Я могу чем-то помочь? – спрашиваю Тину. – У меня там нарисовалось две шабашки. Денег, конечно, не много, но хоть что-то. – Спасибо, Анют, за помощь. Но не надо. Сама справлюсь. Две пары я не наблюдала Кирилла в академии, как и его машину на парковке. Вижу его друзей. Но его самого не наблюдаю. Расстраиваюсь. И меня это удручает. Переодеваюсь неловко. Все время пребываю в своих мыслях. Почему не написал утром? Почему не сказал, что не придёт? Все время гоняю эти мысли в голове, даже когда собираю волосы в хвост. – И с какого момента ты начала носить все в обтяжку? – вырывает из морока голос Тины. – Что? – переспрашиваю подругу и лишь когда она, кивая на мой внешний вид, подхожу к зеркалу. Спортивная форма сестры одета на мне. Черт! Впопыхах, решив выйти раньше из дома, я захватила её пакет с формой. Теперь на мне обтянутые черные лосины и обтянутая белая спортивная футболка, из которых четко просматриваются все мои выпуклые зоны. Анна Бурцева: Принеси мне мою форму. Я перепутала пакеты. Отправляю сообщение в надежде, что сестра захватила второй пакет. Полина Бурцева: Я не в академии. Анна Бурцева: А где? Полина Бурцева: Секрет. Кстати, Сомов приехал в академию, когда я уходила. Так что он точно заценит твой прикид. Откладываю мобильник. Злюсь на себя. На Кирилла. На сестру. Хотя они не причем. Перепутала пакет я. Но все мысли в голове крутились вокруг Сомова. Вот и накосячила сама же. Если бы не он в моих мыслях, такого бы не случилось. Принимаю как данность и выхожу из раздевалки в пустой коридор, где пересекаюсь взглядами с Кириллом. Я стесняюсь саму себя. Максимально скрещиваю руки на груди, чтобы не так бросалась в глаза эта часть тела. Самой так странно выглядеть. Непривычно. Но Кирилл, не стесняясь, пожирает и раздевает взглядом в прямом смысле слова. Этот взгляд нахальный, самоуверенный и кричащий. – Ты мог бы так не смотреть? – шепчу тихо и медленно выдыхаю. Будто у меня проблемы с легкими. Хотя, когда Сомов появляется на пути, мне кажется, проблемы в моем организме и правда существуют. Поскольку они живут какой-то совершенно отдельной жизнью и циркулируют по-другому. – Как так? – усмехаясь, отвечает Кирилл, пряча руки в кармане спортивок. – Вот так, как сейчас. – шумно втягиваю воздух и на выдохе уже отвечаю. – А если хочу, что прикажешь делать? – подходит вплотную и притягивает к себе. Между нами мои скрещенные руки. Своим лбом упирается в мой. Глаза в глаза. Этот омут кружит голову. – Закрыть глаза. – выдаю первое, что приходит. – В них всё равно ты, – шепчет задушено. – Везде ты, понимаешь?! Понимаю. Как никто понимаю. Ведь он тоже везде. Во мне. Внутри. На подкорке. Словно чип, который вживили под кожу. Он везде. В мыслях. Снах. В моем настроении. Везде. – Это неправильно. – шепчу так же тихо. – Что неправильного в том, чтобы любить? – спрашивает Кир, заглядывая в глаза. – Всё неправильно, Кир. Даже то, что мы сейчас близко стоим, неправильно. То, что было ночью, тоже неправильно. – Но тебе ведь понравилось? – спрашивает Кир. – Да, – шумно выдыхаю. – Сегодня повторим? – напирает Кир. – Не знаю. Я боюсь. – говорю правду. – Вчера отец нас чуть не поймал. – Обещаю, что верну тебя домой до утра. – Хорошо. Сегодня повторим. – киваю головой, как болванчик. Кир улыбается. Так заразительно, что я отражаю эту улыбку. В его руках расслабляюсь. Смотрю на него неотрывно. Он мня собой заразил. И никакая вакцина не поможет. Я болею им. Я болею Кириллом Сомовым, и это походу не лечится. – …Абакумов, Анохин, Варламов, Сомов, Клименцов, Тихомиров, Пехтяренко, Якименко, Юсупов. Десять шагов вперед, – задает команду Ремешков.