– Ханна! От его голоса у меня перехватывает дыхание, и я на миг теряю контроль над стихиями. – Бентон. Я открываю глаза и присматриваюсь. Он похудел. И стал бледнее. Одет в темные джинсы и черную куртку. Прикид такой же, как у Охотников, которые гнались за нами. Это не воспоминание. Он здесь. И он живой. Пока. Я бросаюсь к нему, даже не осознав, что приняла такое решение. Бентон едва успевает удивиться, а я уже налетаю на него, напираю, обхватываю за талию. Мы грузно валимся на пол, но секунду спустя я снова дерусь и вонзаю в парня ногти. Я приподнимаюсь, пока он не оказывается подо мной с прижатыми к груди коленями. Первый удар кулаком попадает ему в висок. И плевать на то, что начинают гудеть костяшки пальцев. Я замахиваюсь снова, но Бентон сильнее и подготовлен лучше. Он перехватывает кулак и отпихивает меня. Локоть врезается в пол, по плечу лавой течет боль, но я не отпущу Холла. Я просто не могу. Магическая сила Элис по-прежнему смешана с моей, поэтому дотянуться до потоков воздуха, поступающих в легкие, – плевое дело. Я «беру в заложники» воздух, циркулирующий в организме парня, и как следует сжимаю. Бентон падает навзничь, цепляется за горло, расцарапывает кожу в кровь. При виде паники Холла я сжимаю воздух еще сильнее, упираюсь коленями противнику в грудь и обхватываю руками его шею, взывая к воде в кровотоке, – все точно так же, как с Охотниками на лестнице. Температуру я понижаю до замерзания. Первыми разрываются капилляры в его глазах. Бентон пытается вскрикнуть, и я упиваюсь его придушенными хрипами. Бентон виноват во всем, что случилось со мной. Он разрушил мой дар, заставил обращаться за помощью к Кровавым Ведьмам. Без них мне до своей энергии не дотянуться. Зато благодаря магии Элис, пульсирующей в венах, я стала сильнее, чем прежде, до того, как он меня отравил. Сильнее, чем прежде, до того момента, как Бентон и его родители испортили мне жизнь и уничтожили все. Чьи-то руки хватают меня за плечи и пытаются оттащить. – Нет! – Слово вырывается из горла с рыком. – Не отпущу, пока он не умрет! Не отпущу, пока не заплатит за содеянное! – Ханна, пожалуйста, нам пора. – Эллен тянет меня за собой. – Я сказала «нет». – Внутри нарастает давление, и я срываюсь – по коридору несется ветер. Эллен отшатывается, врезаясь в Арчера, который подталкивает ее к выходу. А я последовать за ними не могу. – Только после того, как навсегда уйдет он. Арчер трогает переговорник в ухе. – Элис, – говорит он ровным голосом, – отпусти Ханну. – Нет! – протестую я, но уже поздно: энергия Элис исчезает, оставляя меня опустошенной и гиперчувствительной. Руки дрожат, и Бентон наконец меня сбрасывает. Я сильно ударяюсь о пол, воздух стремительно вылетает из легких. – Ханна! – Арчер наклоняется и крепко сжимает мое плечо. – Вставай. Металлический цилиндр катится по полу и внезапно оглушительно, ослепительно взрывается. Перед глазами плывут пятна. В ушах звенит. Нас окружают шестеро Охотников, поднявших тактические винтовки. – Руки вверх! – кричат они. Арчер заслоняет меня, только вооруженным Охотникам плевать. Они хватают нас обоих и волокут прочь по коридору. У выхода я замечаю Эллен, глядящую нам вслед. – Выбирайся отсюда! – кричу я, когда Охотник вытаскивает у меня из уха переговорник. – Давай! Эллен мешкает, но последнее, что я вижу, прежде чем темный капюшон закрывает мое лицо, как подруга по ковену вместе с толпой устремляется к двери. 20 Меня волокут по коридору и, похоже, заталкивают в лифт, который поднимается на несколько этажей. Желудок сводит, колени подгибаются, но чьи-то пальцы стискивают плечо, не давая упасть. Кабина резко останавливается, дверцы со звоном открываются, и мы снова куда-то идем. После очередного звукового сигнала металл скрежещет о металл. Меня толкают вперед, усаживают в кресло, руки-ноги крепко привязывают к ножкам и деревянным подлокотникам. Дополнительной веревкой фиксируют туловище. От внезапного наплыва воспоминаний я содрогаюсь всем телом. Холодный, жестокий взгляд Бентона в зеркале заднего обзора. Замешательство в его глазах, которое я только что видела в вестибюле. Мое тело, прикрученное к столбу. Огонь, лижущий кожу. Дым, забивающий легкие. Все повторяется. Только на этот раз и Арчер пойман. Он спасти меня не сможет. Мы оба погибнем – и все из-за меня. С меня сдирают черный капюшон, я щурюсь от яркого света. Когда глаза привыкают, с удивлением обнаруживаю, что сижу в просторном кабинете. В высокие окна льют лучи полуденного солнца. В комнате тепло и уютно. Большой деревянный стол заставлен фоторамками, в центре красуется тонкий ноутбук. Напротив меня лежит кобура Арчера со снадобьями. – Ханна! – Голос детектива раздается слева от меня. Повернувшись, я обнаруживаю, что агент привязан к другому деревянному креслу. Кроме нас в кабинете – ни души, за исключением охранника у двери. – Ты в порядке, Ханна? Качаю головой. Какое тут «в порядке»! – Это все я виновата. – По моим щекам текут слезы. – Если бы не налетела на Бентона, мы бы выбрались. А теперь мы в ловушке. Нас убьют, как Дэвида, и… – Ханна! – строго перебивает Арчер. – Паниковать нельзя. Если бы нас хотели убить, то уже убили бы, – спокойно добавляет он. Я почти верю ему, но потом вспоминаю, как здорово Арчер умеет маскировать страх. Нет, теперь его слова не убеждают меня ни на секунду. Я погубила нас, как Сару и Дэвида… как едва не погубила Эллен. «Пожалуйста, Эллен, пусть с тобой все будет хорошо!» – Почему Охотники не прикончили нас? Чего они хотят? – Очень вдумчивый вопрос, мисс Уолш, – говорит кто-то звучным баритоном. Я вздрагиваю. Захлопывается дверь. К столу приближается мужчина в элегантном костюме. За ним следует женщина, одетая как на заседание совета директоров. На ней темно-синяя юбка-карандаш и белоснежная блузка, темные волосы собраны в аккуратный пучок. Женщина прислоняется к краю стола и оценивающе меня разглядывает. – Я разочарована, – обращается она к кому-то за моей спиной. – Столько сил потрачено на подготовку, а тебя застигли врасплох. Я напрягаюсь. Ее взгляд следит за движениями справа от меня. Рискую повернуться в ту сторону и обнаруживаю Бентона, прислонившегося к стене. Шея парня расцарапана, глаза устремлены в пол: ни на женщину, ни на меня он не смотрит. – Прости, мама. Что? Я резко поворачиваюсь к паре Охотников. Женщина – это наверняка миссис Холл – холодно улыбается. А мужчина… приглядевшись, я узнаю в нем Бентона, но только будущего Бентона, вижу, каким Бентон может вырасти. Такие же темные волосы и карие глаза, нос и линия подбородка… Это Охотники, убившие моего папу. Я рвусь из пут. Хочется сбежать или, наконец, отомстить за боль, которую они причинили мне, но кресло даже не шелохнется. – Что вам надо? – Вопросы будем задавать мы, – предупреждает отец Бентона. Он достает из кармана тонкую серебряную зажигалку, а его жена открывает ноутбук. – Начнем с того, как вы проникли в здание компании. Камеры слежения у входа вас не зафиксировали. – Для этого вам Ханна не нужна, – обещает Арчер, по-прежнему возмутительно спокойный. – У меня есть ответы на любые вопросы. Ханна лишь ребенок. – Ребенок, упекший нашего сына в тюрьму, – уточняет миссис Холл, отрываясь от ноутбука. В ее глазах появляется ледяной блеск – его подпитывает плохо скрытая ненависть. – Никуда мы ее не отпустим. Отец Бентона открывает зажигалку, играет с колесиком-чиркашом и присаживается на край стола. – Вы свели на нет годы кропотливых исследований. Мы вложили миллионы в создание лекарства, а вы его уничтожили! Он резко выпрямляется и в порыве гнева сметает на пол пузырьки со снадобьями Арчера, уже лишенного магической силы. Стекло бьется, но мистеру Холлу этого мало. Спрятав зажигалку в карман, он бросается к агенту и сильно бьет его по лицу. Он бьет Арчера снова и снова. Из носа детектива льется кровь, я ору, умоляя Охотника прекратить, и мечтаю, чтобы все было просто сюром, а не реальностью. – Еще нас интересуют пропавшие подростки, – вмешивается миссис Холл, и побои прекращаются. – Две недели назад мы потеряли связь с тремя молодыми агентами. У нас есть основания полагать, что за их исчезновением стоите вы. Вне себя от гнева и ужаса, я опять рвусь из пут. Взываю к магической силе, но с притупившимися от паники чувствами это даже сложнее, чем прежде. – Ну, – гнет свое мать Бентона, – где они? – Там, где надо! – огрызаюсь я, уступив ярости. Мистер Холл зло на меня смотрит, потом наклоняется к столу, и я дергаюсь. Мужчина роется в верхнем ящике и поворачивается ко мне. В его руке – шприц. Я холодею.