– Ключи от машины у тебя есть? – тяжело дыша, спрашивает Арчер. – С собой нет, – признается Бентон. – Нужно будет убежать подальше и потом думать, что и как. – Если выберемся незамеченными, сколько времени у нас будет? – Арчер заглядывает за угол. – Если на стоянке найдутся старые тачки, я за пару минут любую без ключа заведу. – Не знаю, – качает головой Бентон. – Мы… – Холл? – До нас доносится голос Райли, я напрягаюсь, и мы синхронно оборачиваемся: приближается молодой Охотник, который выследил нас. – Что ты затеял? – Ни с места! – Бентон вскидывает ружье. Голос у него дрожит, зато рука твердая. Райли замирает шагах в двадцати от нас, но даже на таком расстоянии видно, что в глазах Охотника горит ненависть. – Ты крупно ошибаешься, Холл. Дурацкие фокусы будут стоить тебе жизни. – Орден сбился с пути истинного, Райли. – Бентон опускает ружье. – Детектив исцелен. Он человек. Мы должны его защищать. Такие слова бередят душу (препарат Охотников никого не исцелил), но Бентон нам помогает, пока этого достаточно. – Зато она не человек, – заявляет Райли. – Оставь ведьму – и ты свободен. – Охотник скалится. – Временно свободен. Бентон оглядывается на меня. Чувствую, он обдумывает предложение. Взвешивает все за и против. Он морщит лоб, плотно зажмуривается и качает головой. – Ханна, пожалуйста! – шепчет он. – Не вынуждай меня в него стрелять! – Я здесь не останусь. – Я и не прошу. – По щекам Бентона текут слезы. – Но я не хочу в него стрелять. Можешь сделать что-нибудь? Ах вот он о чем! Не дав мне потянуться к стихиям, Райли бросается вперед. – Осторожно! – кричу я, но все происходит слишком быстро. Бентон поворачивается. Ружье выстреливает. Кто-то вскрикивает. Райли лежит на полу, держась за голень. Он вопит, ругается, зато жив-живехонек. Бентон пятится, бледный и трясущийся. Ружье выскальзывает из его руки и с грохотом падает. – Скорее! – Арчер с перекошенным от боли лицом срывает нас обоих с места. Спотыкаясь, мы ковыляем за ним. Потом бежим. 24 Выстрел известил остальных Охотников о нашем побеге, поэтому мы мчимся к выходу, а затем к ближайшим деревьям, пока хватает дыхания. Затем идем, пока слушаются ноги. Когда они начинают подкашиваться, Арчер проскальзывает на крытую стоянку и десять минут спустя выезжает на старом седане. По дороге в Салем мы молчим. Мы с Арчером сидим впереди, Бентон устроился позади. Подтянув колени к груди, он смотрит на мелькающий за окном пейзаж. Парень одолжил мне телефон, чтобы я связалась с мамой. Вызов с незнакомого номера она игнорирует, но я оставляю сообщение, и менее чем через минуту мама перезванивает. В голосе родительницы – и злость, и облегчение, но я слышу ее, значит, она жива. Остатки напряжения улетучиваются, и весь часовой переезд в Салем я клюю носом. – Куда его – в участок или в тюрьму? – спрашиваю я Арчера, когда мы приближаемся к черте города. Бентон ничего не говорит, но ощутимо нервничает. – Ни туда и ни туда, – мне на удивление отвечает детектив. – Троих Охотников мы упустили, значит, он наша последняя связь с Орденом. – Арчер не уточняет, что Райли с приятелями ускользнули по моей вине, хотя ему и не нужно. Я понимаю это сама. – Бентон еще пригодится. Я смотрю на Бентона в зеркало заднего обзора. От плана агента Совета ему не по себе, как и мне, хотя, наверное, по совершенно иным причинам. Когда мы наконец сворачиваем на подъездную дорожку, свет горит во всех окнах. Пока Арчер глушит мотор, занавески колышутся, и на крыльцо вылетает мама. Полминуты спустя она чуть не душит меня в объятиях. – Никуда тебя не пущу! – Она обнимает меня еще крепче. – За порог больше ни шагу! Арчер откашливается. – Нам бы лучше войти. Мама разжимает объятия, замечает Бентона, и воздух вокруг нас трещит от холода. – А он зачем здесь?! – Лучше войти! – повторят Арчер, но теперь это скорее команда, чем просьба, и, не дожидаясь реакции, заводит Бентона в дом. Заметив раны на лице парня, мама с тревогой вздыхает и увлекает меня в прихожую. При ярком электрическом свете Бентон выглядит хуже, чем в машине. Сложно поверить, что это улыбчивый подросток, с которым мы дружили в школе. Еще труднее представить юношеское ушибленное, распухшее лицо перекошенным от отвращения, как было в те минуты, когда он пытался сжечь меня заживо. Неужели он защищал меня? Не верится, что он стрелял в Райли, дабы помочь нам сбежать. Похоже, Бентону в это тоже не верится. Сочувствие к нему нужно подавить на корню, но глупое сердце болит, а Бентон с опаской продвигается по дому. У него безостановочно дрожат руки: Райли наверняка повредил ему ребра. После нескольких едва завуалированных угроз в адрес Бентона мама неохотно оставляет нас на кухне и выходит поговорить с Арчером в коридор. Я достаю из буфета две чашки, наполняю водой и протягиваю одну Бентону. – Спасибо! – говорит он и не прибавляет ни слова. Мы пьем воду, а на кухне становится душно от всего, о чем мы молчим. Интересно, он помнит, сколько раз мы шутили и смеялись на ИЗО? Он не забыл, как мы дорожили друг другом, пока не выяснили, что нас разделяет смертельная вражда? Я тянусь к крану, чтобы наполнить свою чашку снова. Стою спиной к Бентону и вдруг слышу его голос, который проникает прямо в душу. – Извиняюсь за родителей. Они… даже не знаю… за лето они сильно изменились. Я резко оборачиваюсь. Бентон приглаживает волосы и допивает воду. Сердце наполняется злостью. – Но ты сказал, что если бы мог, то по-прежнему исцелял бы нас: будь твоя воля, лишал бы нас дара. – Это не значит, что я желаю вам смерти. – Ну и что с того! Зачем отбирать нашу силу? Услышав мой повышенный тон, на кухню возвращаются мама и Арчер. В помещении трещит мороз: родительница манипулирует воздухом. Только взглянет на Бентона – температура падает еще на градус. – Скоро здесь будут Старейшины, – объявляет Арчер, глядя то на меня, то на Бентона. – Еще Кэл, нью-йоркские Заклинательницы и Элис. Мы выясним, как Охотники пробрались за барьер, и составим план дальнейших действий. – Приведи себя в порядок, Ханна, – велит мать. – Мы с Арчером запрем его внизу. – Она упорно отказывается называть Бентона по имени, и я ее не виню. Чудо, что она дышать ему дает! И я ничего не говорю, когда Бентона уводят в подвал. После их ухода я беру из своей комнаты чистую одежду и моюсь под горячим-прегорячим душем. Сильные струи бьют по коже, наверное, я выдаю желаемое за действительное, но, по-моему, вода подзаряжает тело энергией. Потом я одеваюсь, проскальзываю к себе, чтобы причесаться и побыть одной хоть пару минут, пока не придется вспоминать случившееся и выкладывать все членам Совета. Открывается и захлопывается входная дверь. Дом наполняет мощная энергия, в комнату прилетают ароматы полевых цветов и свежескошенной травы. В дом пришел новый Стихийник. Кто-то очень могущественный. Арчер предупредил, что явятся большие шишки, но я даже не задумалась, что среди них будет Старейшина Стихийников. Воздух ободряюще гудит, и я покидаю относительно безопасный мирок своей комнаты. Кэл и Арчер негромко переговариваются на кухне. Детектив прижимает к щеке пузырь со льдом. Пока я мылась-одевалась, Арчеру успели перевязать руки. Увидев меня, Заклинатели замолкают. – Как ты себя чувствуешь? – с улыбкой спрашивает Кэл. – С ног валюсь, – отвечаю я, пожав плечами. Парень подходит ко мне и обнимает.