Когда входная дверь захлопывается за Морган, Арчер выдвигает для Старейшины Китинг стул у торца стола. – Это мисс Хьюз. Она из семьи Кровников, которую нынешним летом мы переселили в Салем. – Ах да, конечно. Я совсем забыла об этом из-за всего остального. – Китинг поворачивается ко мне и опять чуть заметно улыбается. – Отрадно видеть, что ты помогаешь новенькой обживаться в городе. Я вспыхиваю и в ответ могу лишь кивнуть. – Агенты Арчер и Моррисси уже объяснили, что случилось вчера? – Китинг смотрит на меня, будто я одна на целом свете. Дождавшись очередного кивка, она продолжает: – Хочу заверить, мы прилагаем максимум усилий для защиты ковена. Мы составляем барьерный наговор, который закроет Салем от Охотников. Быстро такой наговор не подготовишь, но я лично контролирую работу. – Спасибо! – говорю я, но понимаю, что этого недостаточно. Наши живут повсюду. Сара Гиллоу входила в южный ковен, пока не приехала на север, чтобы учиться в колледже, где и встретила Рейчел. Как насчет ее семьи? И родителей Кэла, которые живут в Бостоне? А мои вашингтонские родственники уже потеряли магическую силу. Должны ведь быть какие-то способы защитить всех остальных! – Что-то не так? – умиротворенно осведомляется Старейшина, зато ее пронизывающий взгляд требует ответа. Китинг приковывает внимание к себе безо всяких усилий, что пугает и завораживает. Я собираюсь с духом. – Мою благодарность не передать словами, только… Наверняка можно сделать что-то еще. В защите нуждается не только Салем. Уголки губ Старейшины приподнимаются, и я чувствую, что прошла испытание. – Именно поэтому я здесь. Я прошу твоей помощи. – Что? – Волны опасной надежды бьются об истерзанное сердце. Вот он, мой шанс! – Скажите, что нужно делать. Я готова ко всему. Старейшина Китинг вытаскивает из сумки толстую папку, открывает и достает лежащую сверху фотографию. На ней – четырехэтажное здание с большими окнами. – Это «Холл Фармасьютикалс». Здесь Охотники и выпускают препарат. – Там вчера проходил рейд? – спрашиваю я, придвигая фотографию, а потом обвожу пальцем вывеску над входом в здание. – Погодите! «Холл Фармасьютикалс»… Компания связана с Бентоном Холлом? – На его имени я запинаюсь, тянусь к черному турмалину на шее и крепко сжимаю камень. Успокоительная сила кристалла сейчас нужна, как никогда раньше. Я заставляю себя дышать медленно. «Ты в полном порядке. Не расклеивайся. Не упускай шанс». – Да, компания принадлежит его деду. – Старейшина Китинг смотрит на Арчера. Агент сразу продолжает с того места, где она остановилась. – Мы слишком поздно поняли, что проникновение на объект пользу не принесет. – Арчер переводит взгляд на Кэла, секундным молчанием почитая память убитых агентов. – Но у нас есть план, который позволит проскользнуть внутрь через главный вход, не вызывая подозрений. – Единственное, нам не справиться без рекрутов, – вмешивается Кэл. – Даже без двух. Нам нужна Кровавая Ведьма по имени Элис Энсли и необходим Заклинатель Дэвид О’Коннелл. – Здесь подключаешься ты, – говорит Китинг. – Мы считаем, что, если ты встретишься с Элис и Дэвидом и попросишь их помочь, они согласятся. Я снова вожу пальцем по фото. Уговаривать других ведьм помогать Совету это, конечно, не сражаться на передовой, но для начала – неплохо. – А почему я? Разве вы не можете заставить их сотрудничать? Вы ведь Старейшина. – Ханна, мы никогда не заставляем ведьм совершать те или иные поступки. Даже в критических ситуациях. Выбор они должны сделать сами. – Китинг достает из папки какой-то листок и протягивает мне. Я беру его. Это моя старая фотка: я улыбаюсь в камеру, а Вероника целует меня в щеку. Под снимком – статья о предстоящем суде над Бентоном. Старейшина грациозно опускает руки на стол. – Ханна, ты прошла тяжкие испытания. Ты единственная ведьма, которая столкнулась с Охотником, прочувствовала всю боль от потери магической энергии и выжила, чтобы рассказать свою историю. Кроме того, ты вернула себе магическую силу. В этом огромная мощь, ты можешь использовать ее, чтоб убедить Элис и Дэвида помочь нам. – Нет! – восклицает мама, впервые в жизни переча старшей по званию. – Вы не вправе просить Ханну о таком. Ей только семнадцать. К тому же не она одна столкнулась с Охотником на ведьм. Вероника тоже от него пострадала. – Мама, все в порядке, я не прочь… – А я не намерена отправлять тебя на другой конец страны вербовать будущих агентов Совета. Тебе нужно учиться. И надо наверстать упущенное в занятиях с леди Арианой. – У мамы срывается голос, она тянется к папиной обручалке. – Я не хочу потерять тебя. – Мам, ты не потеряешь. Пустое обещание, и мы обе это понимаем. – Простите, Мари, но история Ханны уникальна, – вмешивается Старейшина Китинг. – Магическая сила вернулась к девушкам, но именно Ханна решила выследить молодого Охотника. Она рисковала жизнью, чтобы спасти подругу по ковену. Второй такой ведьмы нет. – Китинг достает календарь и придвигает к маме. – Наши планы не помешают учебе вашей дочери. Оба потенциальных рекрута будут в штате Нью-Йорк. Элис Энсли в следующую субботу приедет в Бруклин, а Дэвид О’Коннелл – постдок, то есть молодой ученый – сейчас проживает в Корнелле[6]. Ханна может отправиться в Итаку, где как раз находится кампус университета. – Раз он в Итаке, подключите Веронику. Она там учится. Она старше! Я тянусь к маминой руке и крепко ее пожимаю. – Мам, не волнуйся. Я хочу помочь. Старейшина Китинг дарит мне очередную мимолетнейшую улыбку – доля секунды, и ее нет. – Мое решение по этому вопросу обсуждению не подлежит. Если Ханна желает помочь, вы, Мари, ее не остановите. Заклинатели смотрят на меня с надеждой. – Что скажешь, Ханна? Ты согласна? В их выжидающих лицах сквозит отчаяние, и в голове у меня начинают крутиться шестеренки. Я им нужна, значит, можно поторговаться. Скашиваю глаза на маму, и свежепроклюнувшуюся надежду опутывает чувство вины. Мое решение разобьет ей сердце, но я просто не могу оставаться в стороне. Зачем осторожничать? – Я помогу вам. Но с одним условием. Старейшина Китинг кивает. – Называй условие, мы его выполним. Я встречаю взгляд Старейшины, чтобы та поняла, как серьезно я настроена. – Возьмите меня в отряд, который уничтожит препарат. Мама напрягается, а Китинг утвердительно склоняет голову. – Если сумеешь завербовать обоих и докажешь, что годишься для дальнейшей работы, мы найдем тебе место в отряде Арчера. Мамины возражения я чувствую сразу же, но она ни одно не озвучивает. Вердикт Китинг окончателен и непреложен. Это наивысший закон ведьминского общества. Отменить его вправе лишь другой Старейшина. – Договорились. Пьянящая смесь страха и радостного предвкушения растекается по венам. Я обещала папе победить в этой войне. И теперь мне, наконец-то, позволено воевать. 5 Остаток выходных мама со мной не разговаривает. При каждом взгляде на нее я замечаю неприкрытую боль – боль, которую причинила я, – а потом родительница спохватывается и маскирует свои чувства улыбкой. Я прокручиваю в голове варианты извинений, но все они кажутся липовыми. «Наверное, это потому, что я не раскаиваюсь. Я ведь хотела сражаться». В воскресенье, расправившись с домашней работой, я отправляю эсэмэски Зои, чтобы узнать подробности случившегося с ковеном. Кузина не реагирует, хоть и помечает мои сообщения как прочитанные. Чувство вины скручивает живот. Зои пыталась связаться со мной еще летом, но я игнорировала ее послания. Из глубины души пробиваются не очень желанные сейчас воспоминания – множество эпизодов сомнительной значимости. Папа учил меня и Зои наколдовывать снег, потому что к зимнему солнцестоянию не упало ни снежинки, и мы расстроились. А вечером того же дня, сразу после того, как тетя Камилла выставила нас с кухни, отец тайком принес нам конфеты. Фактически мы с Зои не просто родственницы и члены одного клана. В детстве и в юности мама и тетя Камилла были лучшими подругами. Теперь, приезжая в гости, я провожу почти все время с кузиной и ее братьями. Родню мы обычно навещаем на зимнее солнцестояние, то есть Зои я не видела почти год. По маминым словам, тетя Камилла хотела присутствовать на папиных похоронах, но верховная жрица членов своего ковена и близко к Салему не подпускала. Только не в тот период, когда Охотники могли следить за каждым из приехавших. В итоге запрет не уберег ковен, а я после папиной смерти с Зои ни разу не разговаривала. Воспоминания я заталкиваю в глубины души, заглушая обрывки прошлого кричащим вокалом и злыми ударными, которые обрушиваются на меня из наушников. Я открываю подаренный Морган альбом, но, стоит коснуться карандашом мягкой бумаги, ничего не выходит. Все мысли о папе, о Зои, о ведьме и ведьмаке, которых я должна завербовать по желанию Старейшины Китинг. О завтрашней встрече с Арчером, на которой мы спланируем мое первое задание. О самом пугающем вопросе: как целый ковен мог потерять магическую силу совершенно незаметно для его членов? Когда сон, наконец, приходит, подсознание на-гора выдает жуткие варианты ответа. Я вижу наемников – они взламывают замки́ и пробираются в дома Стихийников, вооруженные шприцами с длинными иглами. Их сменяют снайперы: затаившись на крышах, они крепко сжимают в руках ружья-транквилизаторы. И я вижу Бентона, который тепло улыбается, поливая меня бензином.