— Он тебя бил? — Нет, но он мог быть очень жестоким. — В чем это выражалось? — Например, когда у нас был секс. Тогда он мог зайти довольно далеко, так сказать. Я пыталась поговорить с ним, но он отвечал, что видит, что мне нравится и что это только в шутку. Для него, в основном, это была игра. — Она замолчала и допила чай. — Лина, я понимаю, что тебе надо выговориться. Но сомневаюсь, что для этого тебе нужен именно я. Лина кивнула и положила на придиванный столик позолоченный ключ. — Это от сейфа у Гленна дома. Фабиан поднял ключ и осмотрел его. Муландер со своими людьми уже побывал дома у Гленна и провел первый осмотр. Поскольку ничего особо интересного они не обнаружили, более тщательный осмотр отложили на потом. Если бы они нашли запертый сейф, он бы наверняка слышал об этом. — Сейф стоит где-то на кухне. Я пыталась выяснить где, но не смогла его найти, — Лина подняла глаза и встретилась с ним взглядом. — Хотя знаю, что он там есть. — А как ты достала ключ? — Гленн боялся держать его у себя. Он считал, что достаточно того, что у него есть сейф. — Как ты обо всем этом узнала? Вряд ли тебе рассказал Йорген. — Они не всегда бывали трезвыми и теряли бдительность, а для меня это было своего рода страховкой на случай, если Йоргену взбредет в голову слишком далеко зайти. — Ты знаешь, что лежит в сейфе? Лина устало улыбнулась в ответ и встала. — Спасибо за чай и за то, что выслушал. Не провожай меня. — Подожди, я отвезу тебя домой. — Спасибо, не надо. Я приехала на машине. — Тогда пойду провожу тебя до машины. Больше я для тебя ничего не могу сделать, — Фабиан встал и пошел за ней в сторону холла. — Фаббе, пожалуйста, не надо. Машина стоит довольно далеко. — Тем больше оснований, чтобы я… — И если уж совсем честно, мне кажется, это не понравится твоей жене. — Да, в этом ты права, — сказала Фабиан с улыбкой, открыл дверь и вышел с ней на улицу. Она взяла его за руку, и они пошли по пустынному тротуару. Всю дорогу они не сказали ни одного слова, и их молчание казалось вполне естественным. И только когда они подошли к машине, Лина обернулась и посмотрела ему в глаза. — А ты помнишь, как мы на перемене играли в шары, и ты проиграл все свои и взял мой последний? Фабиан кивнул. Это была одна из первых побед в его жизни. С помощью последнего шара Лины он сумел разрушить одну пирамиду за другой. До сегодняшнего дня он не понимал, как ему это удалось. Словно его рука стала волшебной. Вокруг стоял почти весь их класс, а вскоре подошли ребята и из других классов, чтобы посмотреть на его чудо-ловкость. Или просто везение? Неважно, что это было, но он выиграл большой пакет с шарами и отдал ей. — Так вот, я до сих пор храню эти шары. — Она обняла его и поцеловала в щеку, а потом открыла дверь машины и уехала. Фабиан как можно более осторожно заполз под одеяло, чтобы не разбудить Соню. Но она все равно проснулась, повернулась к нему, положила руку ему на грудь и приподняла голову, чтобы он мог подложить под нее свою руку. Она была голая и теплая. Он же — слишком уставший. — Фабиан, ты меня любишь? — Да, конечно. — Точно? Он прижал ее нагое тело к своему и наклонился к ней для поцелуя. Но она закрыла ему рот рукой. — Послушай, я тут подумала. Он вздохнул и перелег на свою сторону. — Соня, я знаю, что было совсем не… — Пожалуйста, дай мне договорить. Я много думала и решила, что лучше всего, если мы с детьми на какое-то время уедем обратно в Стокгольм. Иначе я буду только и делать, что ходить и злиться, а нам сейчас это меньше всего надо. Так что предлагаю взять паузу, пока все не выяснится. Ему хотелось возразить. Заставить ее передумать и обещать, что с этой минуты все будет гораздо лучше, только бы она осталась. — Я уже говорила с Лисен — мы можем пожить в гостевом домике на острове Вермде до конца лета, и Матильда будет играть со своими кузенами. Его хватило только на то, чтобы кивнуть. — А как только ты освободишься и у тебя появится на нас время, мы вернемся и будем вместе. Ведь мы так задумали с самого начала. — А потом, когда все уляжется, я хочу, чтобы мы с тобой куда-нибудь поехали. Только ты и я. Куда-нибудь далеко. — Хорошо. 32 С листьев капало — мелкий дождь напоминал о том, что прекрасная погода на прошлой неделе отнюдь не в порядке вещей. На самом деле, Хельсингборг довольно ветреный и дождливый город. С другой стороны, на прошлой неделе мало что было в порядке вещей, думал Фабиан, гуляя по лесу Польшескуг вместе с Тувессон. Она позвонила ему утром и предложила прогуляться. Пока что они говорили обо всем на свете, кроме того, ради чего встретились. Она расспрашивала его, как его семье в новом родном городе и как настроены дети перед началом учебного года. Фабиан отвечал на все вопросы как можно более честно, но старался не слишком распространяться. Буковая роща расступилась, и они вышли к замку Польше. Они несколько минут молчали, и Фабиану показалось, что тишина начинает жить своей жизнью. Пройдясь по парку вокруг замка, миновали лабиринт, а потом прямо по влажной траве перешли на длинную аллею, деревья которой образовывали темную сводчатую галерею. Фабиан вспомнил, как они играли здесь в салки, или в догонялки в местном варианте, и он все удивлялся, как деревья могут так расти, что получается галерея, пока не увидел садовника с электропилой. — Если бы не ты и не твои окольные пути, наше расследование топталось бы на месте, я прекрасно это понимаю. Но события приняли такой оборот, что я как ответственное лицо больше не могу оправдывать то, что произошло в Леллинге. В таком случае мне тоже придется уйти. Тогда расследование передадут в Мальме, и ты знаешь, чем все закончится. Фабиан понял, куда она клонит. Полиция Мальме славилась тем, что год за годом занимала первое место в статистике нераскрытых преступлений. — Я точно так же, как и ты, хочу раскрыть это дело, и как можно быстрее. Но не любой ценой. — Тебе нужен козел отпущения? — В данном деле его нетрудно найти, — первый раз за всю прогулку она позволила себе улыбнуться. — И это еще не говоря о твоей так называемой подростковой влюбленности. — Он собрался было объяснить ей, но она предупреждающе подняла руку, и он замолчал. — Но это мы обсуждать не будем. Они вышли из прохода под деревьями на свет. Дождь перестал, и небо уже очистилось. Тувессон остановилась у смотровой площадки и посмотрела на оживленное движение судов в проливе. Замок Кроноборг уже купался в лучах солнца. — Предлагаю тебе снова уйти в отпуск и приступить к работе 16 августа, как мы планировали. Будь я на твоем месте, я бы занималась семьей и наслаждалась жизнью. Такая погода простоит максимум еще несколько недель, а потом наступит осень. Как всегда вовремя. Фабиан кивнул, и Тувессон повернулась, чтобы пойти дальше. — Если я возьму отпуск, тогда об этом лучше позаботиться тебе, — Фабиан показал маленький латунный ключик, держа его между большим и указательным пальцем, и кинул ей в руку. — Это ключ от сейфа дома у Гленна. Тувессон удивленно посмотрела на него. — Где-то на кухне. Больше я ничего не знаю. Она коротко кивнула и быстрым шагом пошла прочь. Фабиан посмотрел в сторону Дании и принялся размышлять над ее словами. Тувессон вывела его из игры, но ничего другого он и не ожидал. Это единственное, что она могла сделать в сложившейся ситуации. Проблема только в том, что рутинной работы полиции согласно букве закона будет недостаточно, чтобы появился хоть малейший шанс раскрыть дело. 24 декабря Привет, дневник, с Рождеством тебя. Пытался вести себя, как обычно, но и мама, и папа заметили, что что-то не так, и подумали, что я не рад подаркам, хотя я сказал, что очень рад. Получил синтезатор на подставке. Папа хотел его подключить, но у меня не было сил. Сказал, что устал, и пошел в свою комнату, хотя еще не было одиннадцати. Прочел об одной девочке, которая прыгнула под поезд. Моя ровесница, и ее так же доставали, как и меня. Все, что она написала в своем письме, относится и ко мне. Абсолютно все. Не могу рассказать об этом никому другому. Но знай: я тоже думал о том, чтобы прыгнуть. Несколько раз, но не хватило духу. Пока что. Но я жутко устал бояться. Боюсь уже целых полгода. Боюсь идти в столовку и есть. Боюсь перемены. Боюсь опозориться на уроке. Боюсь своих бывших приятелей. Боюсь идти домой. Боюсь, что каникулы закончатся. И тут вошла мама, хотя я сказал, чтобы меня не трогали, и спросила, почему я не хочу поиграть на синтезаторе. Я не хотел отвечать, но она все спрашивала, и тут я расплакался. Попытался перестать, но не получилось, и тогда я сказал, что не хочу возвращаться в школу, потому что там одни дураки, и тогда она спросила, а может, надо мной кто-то издевается, и я ответил, что нет, но она сказала, что похоже на то, и рассказала, что встречалась с учительницей и говорила об этом, на что учительница только заметила, что я стал более рассеянным и тихим и стал хуже писать контрольные, а потом, когда я ничего не сказал, мама ушла.