– Полиция! Лечь на пол! Руки за голову! – залетел я в дом. – Аааааа! – кричала вне себя толстая старушка и махала руками. Карл подскочил к ней и аккуратно уложил на пол. Я проверил несколько комнат, они оказались пусты. Везде был бардак и ужасная вонь. По стенам ползали тараканы размером с мой большой палец. Обгаженная старушка лежала на полу и дрыгала ногами истошно вопя. Карл стянул её руки за спиной широкой пластиковой стяжкой. – Туалет, – шепнул Карл. – Вижу, – сказал я. Мы тихонько подошли к полуоткрытой двери. Карл кивнул. Я выдохнул и, резко заглянув в помещение – тут же убрал голову. Следующим движением, я заскочил в туалет и обнаружил там её сынка-наркомана в бессознательном состоянии. Рядом с ним был шприц и остатки героина в прозрачном пакетике. Я потрогал пульс, он был слабым, но чувствовался. – Давай медиков, живой ещё, – сказал я Карлу. – Патруль 0-22, подозреваемый в бессознательном состоянии, требуется медицинская помощь, – сообщил Карл. – Поняла 0-22, бригада в пути. Я обыскал наркомана и вытащил у него револьвер-коротыш из внутреннего кармана куртки. В других карманах ничего интересного не нашёл. Карл оттащил старушенцию в подъехавшую патрульную машину и сказал мне: – Бривзи, давай домой, я сам всё сделаю, – улыбался громила. – Чего это? – удивился я. – Джеки и Стивенс приехали, мы справимся, тебя ждёт Сальма, – сказал Карл. – Уверен? – сомнительно спросил я. – Конечно, – сказал он и протянул ключи от нашей машины. Я сел в машину, с номером на двери 0-22 и поехал в седьмой. Ребята пораньше отпускали меня со службы, понимая, что Сальме сейчас как-никогда нужно моё внимание – она вот-вот должна была родить. Я и Карл Демпси были новичками в команде Роба Такера. После академии, мы торжественно получили свои жетоны и отправились служить в хорошо знакомые городские районы. Редкая удача распределится по месту рождения, в родном городе, но мне повезло. Хотя я понимал, что за этим всем стоит что-то посерьезнее пресловутой удачи. Или кто-то… Малыш Демпси был огромным чернокожим парнем, что провел своё незабываемое детство в кварталах гетто и не понаслышке знал, что такое выживать в домах похожих на крысиные норы. В академии я заметил его с первых дней. Хотя, кто его не заметил! Человек, что вынужден пригибаться под дверным проёмом, чтобы не стукнуться об верхний косяк собственным лбом, обречён на косые взгляды и шёпот за спиной. В классе шёл урок криминалистики. Он попытался протиснуться между рядов тихо, чтобы занять свободное место на заднем ряду, но у него мало что получилось. Великан стыдливо прижимал руки к груди и задевал собственными габаритами учебники, парты и даже людей, что противно цыкали и возмущались. Потом он сел на деревянную скамью, что тут же треснула и развалилась под тяжестью Демпси, на две равные половинки. Никто не хохотал над ним. Сложно хохотать над тем, кого боишься. Зато всех курсантов захватила коллективная волна буллинга над громилой, что хоть и казался машиной для убийств, но всё же был добряком, с большим и чутким сердцем. Я увидел печального Карла в раздевалке, перед душевой. В каждом глазе великана висело по маленькому озеру из слёз. Он сидел и разрывал махровое полотенце двумя пальцами на маленькие частички. – Ты чего, старик? – спросил я сочувственно. Карл быстро вытер глаза остатками полотенца и тут же напялил на себя дружелюбную улыбку, с которой не расставался даже тогда, когда над малышом Демпси откровенно глумились и издевались. – Всё хорошо, Брайан, – ответил он тогда. – Просто соскучился по дому, по своей крошке Лейле. – Ты о своей жене? – поинтересовался я, выискивая дезодорант на верхней полочке душевого шкафчика. – Да, моя любимая толстушка, – рассмеялся он. – А у тебя есть девушка? – Есть, – ответил я. – Мы расписаны, она сейчас в положении. – Серьезно?! – восхитился Карл и подскочив ко мне, обнял так сильно, что у меня хрустнул копчик. – Поздравляю, дружише, детки – это самое прекрасное, что есть в нашем мире! – Да уж, – отвечал я, ошарашенно потирая поясницу. – Это точно. Ну, а у тебя есть дети? – Четверо, – довольно улыбнулся Карл и потянулся за фотографией. – Три прекрасные принцессы и маленький Джейсон. Я посмотрел на фото. Джейсон оказался самым младшем, среди трёх девочек. – Ну ты не сдавался, – сообразил я. – Кто-то же должен их защищать, когда с меня песок посыпется, – иронично ответил Демпси. – Ну, с тебя-то высыплет на пару пустынь, – пошутил я. Карл громко рассмеялся. Из-за шкафов вышел сержант, что услышал наш трёп: – Ривз, Демпси! Что здесь делают ваши грязные задницы?! Вся группа уже на тактических занятиях по стрельбе! Упор лёжа принять! Стоим на руках и ждём команды! Вам же некуда спешить, так, голубки?! – Никак нет сэр! – хором отвечали мы. – А мне кажется, самое время потрепаться! Ну же Демпси! Расскажи мне о своих сопливых спиногрызах! Как там поживает твоя толстушка?! Может заедем к ней на чай, после учёбы?! – Сэр, нет, сэр! – громко отвечал Карл, заученную до боли фразу. – А почему твоя жирная жопа такая негостеприимная?! Ты что не рад познакомить меня со своей родней?! А?! Отвечай! – Сэр, мы должны идти на занятия, сэр! – кричал Демпси в упоре лёжа. – Ваши занятия начнутся, когда я скажу! Или вы умнее своего сержанта?! – Сэр, нет, сэр! – отвечали мы на пару. – Тогда сто отжиманий и бегом в спортзал засранцы! И пока вы отжимаетесь здесь, вся группа будет ждать вас, говнюков, в братском приседе! Многие не выдерживали морального и психологического давления в полицейской академии. Часть из них ушла сразу, а часть провалила контрольные тесты. Однако, время шло. И чем больший путь делал курсант к заветному жетону, тем лояльнее относился к нему сержант. Я понимал, что для службы в полиции, необходимо выработать хладнокровие и выдержку. Особенно тем, кто никогда не находился в ситуациях с риском для жизни. Сержанты всячески пытались подорвать моё внутренние спокойствие, но просто не находили таких слов, чтобы хоть как-то меня зацепить. В конце концов на меня попросту махнули рукой, понимая, что мою закалённую кожу не проткнуть швейной иглой. Я не дрожал, не суетился и не обижался. Подчинялся и не ломался. Слушал обидные слова в свой адрес с ехидной улыбкой, за что всегда получал двойную нагрузку на всех занятиях. Но всё это забавляло меня, тешило моё самолюбие и напоминало игру в разбойников и злодеев. Я знал, что сержанты академии не видели того, что видел я. И скорее всего, никогда не увидят. Но они обязаны прощупать каждого, на предмет стойкости, иначе, слабовольный полицейский задрожит при первой же опасности, таких, как правило, не пытались исправить или чему-то научить, от них сразу избавлялись с печатью в личном деле о профессиональной непригодности для полицейской службы. Только здесь я увидел, что чего-то стою, как человек. Что весь мой болезненный опыт, может мне пригодится. Все мои душевные травмы, что я когда-то получал на своём жизненном пути, превратились в полезные знания, с которыми я легко воспринимал и преодолевал тяготы курсантской жизни. Через несколько месяцев курсант Ривз превратился в офицера. Нам торжественно вручили дипломы и новенькие, блестящие полицейские значки. Сальма впервые гордилась мной. Тут же произошло распределение, по итогам которого, я оказался в бывшем участке Холла, получив в напарники парня, от которого шарахалась вся академия. Под массовыми сочувственными взглядами, я пожал медвежью лапу Карла с большим удовлетворением – Демпси был надёжным человеком, что не растерял искренность и честность под острым гнётом судьбы, что всегда режет добрые сердца на шрамы, превращая людей в озлобленный скот. – Он точно тебя не сожрёт? – спросила Сальма без всякой улыбки, когда первый раз увидела моего напарника. – Нет, он знает, что я не вкусный, – ответил я. – Просто у него вкуса нет, – ответила она, поправляя лацканы моего мундира. – Позови его на ужин, сегодня вечером. – Он придёт не один, у него жена и четверо детей, – произнес я весело. – Господи, придётся ещё столько же приготовить, – сказала Сальма, схватившись за голову. – Ты что, не мог найти напарника поменьше? – Ну, некоторым достались напарницы. Молоденькие, худенькие и незамужние девушки, – издевался я. Сальма оглянулась по сторонам и лихо сунула свою руку мне в брючный карман. Там её хрупкая ладошка сжало моё достоинство. Я вздрогнул, выкатил глаза и прикусил губу. – Чувствуешь? – спросила она с довольной ухмылкой. – Оторву! – Чувствую, – ответил я с надрывом. – Верю. – Вот, – сказала Сальма, вытаскивая руку. – Ладно, пусть лучше темнокожий Халк будет твоим напарником. За ним хоть прятаться удобно. – Какая ты злюка сегодня, – удивлялся я. – Это токсикоз, – ответила Сальма. – Привыкай. Я ещё вяленую рыбу хочу сожрать, с колой. Не знаю, как себя остановить. – Ни в чём себе не отказывай, – отвечал я. – Если что, схожу в туалет к Митчу. Он вчера прекрасные гладиолусы на участке высаживал. Надо бы удобрить старику цветочки. – Пончик тебе с удовольствием поможет, – ответила Сальма. – Поехали домой, офицер Ривз. Вам ещё салат резать на ужин. С того момента, в моей голове поселилось счастье. Всё стало налаживаться. Я нашёл себя в новой профессии, что мне нравилась, получал солидные деньги и готовился стать отцом. Карл со своей семьей приехал вечером. Впервые я увидел перед своим домом резвящуюся ораву детей. Я снял ошейник с Понча, пёс с пониманием выдохнул и отправился развлекать веселый хоровод ребятишек. Младший тут же увидел в моей собаке ретивого скакуна и предстал степным ковбоем. Пончик наворачивал неспешные круги по газону, бросая на меня косые взгляды, а на его спине висел озорной мальчик, что кричал «Игого!» и радостно хохотал. – Бриииивзи, – гнусаво протянул Карл и оголил белоснежные зубы. – Смотри какая красота!