— Совсем другим, сеньор. Он сильно изменился. — К лучшему? — О да, сеньор. Он стал гораздо лучше. Здесь больше нет бедных. Об этом позаботилось правительство. Еще одна дежурная фраза. Не может быть, чтобы он не бывал в районе трущоб, которые окаймляют этот город роскоши. Игорный зал отеля был оформлен в стиле начала века: кругом дорогие тяжелые драпировки и пышные ковры. Все это освещалось огромными хрустальными люстрами, бросающими на столы затейливый узор. Валюта разных стран мира, доставаемая из толстых бумажников, превращалась в стопки фишек. Очаровательные девушки, сотрудницы отеля, владеющие несколькими языками, разносили искрящиеся бокалы с шампанским. Гости были одеты по-разному: кто в вечернем, кто в будничном. Главным здесь было наличие денег. С полчаса я играл в покер без видимого результата, но потом пришло везение и я добавил в бумажник семь сотен. Я переходил от стола к столу, стараясь, чтобы меня приняли за новичка, который принюхивается, прежде чем начать играть по-крупному, и которого в конечном счете не волнует, выиграет он или проиграет. Я давал хорошие чаевые дилерам, сдававшим карты, чтобы они приметили меня для следующей игры. Ким пришла около девяти и нашла меня у рулетки. Ее появление вновь вызвало сдержанные возгласы восхищения и выразительные взгляды зависти в мою сторону, когда она взяла меня за руку, как положено любящей супруге. Я заметил парочку типов, бывших не прочь начать и более решительное наступление, но я был для них крупноват, да и по моему лицу было видно, что для них это добром не кончится. Поэтому они с видимым сожалением вернулись к игре. Проиграв около десятка ставок, я повел Ким к бару, заказал два бокала и спросил: — Как дела? — С полным кошельком здесь можно развернуться. Я все покупки отнесла в номер. — Они уже все обыскали? — Тщательно, но очень аккуратно. Почти невозможно заметить. Опытная публика. — Я так и думал. Что удалось узнать в городе? — Подтвердилось то, что мы уже знаем. Номинально страной правя!' президент и кабинет министров, навязанный народу Карлосом Ортегой. Это только пешки. Старая песня. Народу обещают процветание, но это лишь болтовня. Ортега контролирует армию, армия контролирует народ. Вместо революции произошел тихий переворот, по такой же результативный. — А почему Ортега прямо не захватит власть? — Ему нужно одобрение мировой общественности. Он любит деньги и любит власть, но из двух он все же предпочитает деньги. Сейчас он кует деньги, и, если весы качнутся не в его сторону, он сможет удрать со всем своим состоянием, как и другие до него диктаторы. — Будь у него достаточно денег, он мог бы позволить себе прихватить и власть. — Верно. Государственная казна сейчас пуста, правительство истратило все средства на программу строительства. Оно взимает с народа убийственные налоги, и, если бы не армия, могли бы быть открытые выступления. — Это не поможет. — Не знаю. Народ настроен как-то странно. Похоже, им нравится их безвластный президент. Он один из них — и он на их стороне. Он дважды давал отпор Ортеге. Я уверена, что Ортега уничтожил бы его, если бы это не угрожало ему самому. Если бы Ортега был уверен в поддержке нужных стран, он давно выпустил бы джина из бутылки. — Это на руку коммунистам. — Нет, я думаю, они выжидают. Если Ортеге удастся захватить власть, они его поддержат. А если его постигнет неудача, они останутся в стороне. — И здесь мы возвращаемся к Виктору Сейблу. — Да. Это козырной туз Ортеги. На него можно поставить. Он нужен обеим сторонам, и Ортега ждет, кто даст больше. — Черт, нам давно надо было ввести войска. — И начать мировую войну? Уж тогда коммунисты обязательно поддержали бы Ортегу. Кроме того, это развязало бы им руки в горячих точках Азии, куда им легче добраться. — И козлом отпущения должен стать старик Морган. — Кому-то надо. А ты просто родился для этого. — Хм, спасибо, детка. — Не стоит благодарности, — она мило улыбнулась. — Пусть это восполнит пробел в твоих знаниях мировой политики да и сократит твой срок. — Она улыбнулась еще шире. Ее лицо на мгновение сморщилось от боли, когда я ударил ее ногой по голени. Но она удержала улыбку. — Ах ты… ублюдок. — Не стоит благодарности. Пусть это восполнит пробел в твоих знаниях, как не наезжать на мужика. Она хмыкнула, и мы допили бокалы. Тем временем игроки все прибывали. Столы были окружены плотным кольцом желающих. И только благодаря обаянию Ким мы пробрались к одному из столов, где играли в крап. Я крупно выиграл четыре раза кряду, чем вызвал неожиданный интерес у моих партнеров по столу. Везение не оставляло, и стопка фишек передо мной все росла. Ведущий сменил кости и дал мне их осмотреть. Я дважды выбросил по две шестерки. Потом выпала четверка. Легкий вздох раздался со стороны игроков, а мужчина, сидевший рядом с Ким, слегка кашлянул, довольный своей первой за вечер удачей. Затем я метнул девятку и восьмерку под гробовое молчание болельщиков. Опять выпала четверка. Возбужденная публика зааплодировала. Стал подтягиваться народ от других столов, привлеченный слухом о необыкновенном везении. Ведущий опять остановил игру и послал помощника за новыми кубиками. Хриплый голос за моей спиной произнес: — Они все сделают, чтобы сломать твою удачу, приятель. Я с улыбкой обернулся. Это был черноволосый тип с кривой ухмылкой на лице отставного боксера. Глаза у него смешно прищурились, так что один был выше другого. В одной руке он держал фишки, а другую протянул мне. — Марти Стил из Йонкерса, штат Нью-Йорк. Мой стол прямо за вашим. Держись, друг. — Морг Виитерс, — ответил я. — Постараюсь. — Чую, новые кости им не помогут. — Вам лучше знать. Все дело случая. — Как раз то, что надо. — Он опять ухмыльнулся и густо захохотал. Я взял новый кубик, согрел его в руке и выбросил на стол. Он остановился на семерке. Абсолютная тишина взорвалась восторженным ревом тех, кто поставил на меня. Я опять метнул. Выпала тройка. Против меня никто уже не ставил. Толпа вокруг стола росла, игроки выжидающе смотрели на меня, а ведущий пристально следил за моими руками, чтобы не было подвоха. Выпало пять очков, затем восемь, еще раз три. Везение кончилось, пахло полным разгромом. Толпа это чувствовала и требовала продолжать игру. Но они были огорчены. Я передал ведущему кости, растолкал фишки по карманам и в сумку Ким и помахал вошедшим в азарт игрокам. Они считали, что надо быть не в своем уме, чтобы остановить такую игру. Но мне столько раз приходилось оказываться на краю пропасти, что я уже заранее чуял опасность. Мы обменяли фишки на двенадцать тысяч долларов и направились к выходу. Ким сказала, что ей надо зайти на минутку в туалет. Я обещал ждать ее у стойки бара. Хотелось пить, и я заказал пиво. Я осушил почти половину бокала, когда услышал рядом мягкий грудной голос: — Негодяй. Я готова убить вас. Голос принадлежал высокой чувственной блондинке с карими глазами и сердитой, но очаровательной улыбкой на губах. Ухоженной рукой она поправляла брошь внизу глубокого выреза своего переливающегося зелеными блестками вечернего платья. В первое мгновение я был ошеломлен этим необъятным пространством смело обнаженной кожи и не мог вымолвить ни слова. Она знала себе цену и рассчитывала на такую реакцию. — Вы должны были продолжать игру. Я ставила на вас. — И много выиграли? — Недостаточно. Чуть-чуть не хватило, — засмеялась она. В ее голосе была какая-то обволакивающая мелодичность. — Будете еще играть? — Возможно. Но на сегодня хватит. — Намекните, если не трудно, когда вы опять начнете. — Она подала мне руку. — Лайза Гордот. Я живу здесь в отеле. Ваша манера играть завораживает… просто покоряет. Я взял ее руку и, пока она говорила, почувствовал, как она дважды со значением слегка пожала мою. — Винтерс. То, что вы видели, — чистое везение. Такое, я думаю, не повторится. Она приподняла брови и улыбнулась, слегка прикусив кончик языка. - По всей видимости, вы не заядлый игрок, мистер Винтерс. Есть люди, которым всегда везет. У меня такое странное ощущение, что вы один из них. Итак, я буду преследовать вас и, уверяю вас, я буду беспощадна. — А как же моя мужская гордость? Ведь вас интересуют деньги… или я? Она медленно вынула свою руку из моей и улыбнулась многообещающей улыбкой. — Скажем так… деньги и вы. Она еще несколько мгновений с улыбкой смотрела на меня, а потом удалилась. Я глядел ей вслед на стройные длинные ноги и гибкую фигуру, обтянутую пе вливающимся платьем. Я даже не заметил, когда подошла Ким, пока она не произнесла: — Кто это? В ее голосе прозвучало странное раздражение. Я ответил как можно равнодушнее: — Лайза Гордот. Она поздравила меня с удачной игрой. Ким нахмурилась. — Так вот это кто, — прошептала она. — Что ты имеешь в виду?