— Ты думаешь, что кто-то из них кое-что припрятал здесь и вернулся за своей добычей, но наткнулся на тебя и стукнул куда надо. — Вроде того. — Думаешь на Гормана Ярда? — Возможно. — Похоже на него, если он решил поладить с фараонами. Не подмажешь — не поедешь. Хочешь, я узнаю у Джои Джолли, который его заложил? — Не надо. Я сам. — Валяй. — Складки жира на ее лице сложились в подобие улыбки и она добавила: — Не грех бы и мне дать кусочек от твоих сорока лимонов, Морган? — Потом, дорогуша. — Здесь их нет. Это точно. Когда фараоны уехали, я чуть не раскатала этот домишко по бревнышку, чтобы найти их. — А вдруг нашла? — Милок, да разве б я сидела в этой дыре? Джои Джолли держал винокурню на окраине Гринвич Вилледж, а также промышлял помалу крадеными драгоценностями, чтобы не потерять квалификацию. Это был вор с большим стажем. Через него всегда можно было выйти на нужного человека, за хорошие деньги, конечно. Я нашел его в конторе с боковым выходом на улицу. Это был долговязый тип с редкой бахромой волос на загорелой плешивой голове. — Так, — встретил он меня. — Легендарный Морган. Я уж думал, что тебя вообще не существует. — Легенду не убьешь, Джои. — Пожалуй. — Он улыбнулся. — Послушай. Ближе к делу. Я так понимаю, тебе надо пристроить твои сорок миллионов, которые ты так старательно придерживаешь. К сожалению, номера банкнот идут сериями. Но, к счастью, бумажки не очень крупные. Один к десяти пойдет? — Не пойдет. Я могу найти варианты получше. Он озадаченно посмотрел на меня. — В таком случае я подожду… Что, сложности с хранением? — Нет. — Странно. Я думал, ты всегда работаешь в одиночку. Ты никогда не искал посредников. — Где находится Горман Ярд? Он помолчал мгновение, припоминая имя, а потом кивнул: — Помню. Вы оба жили у Гасси, верно? — Верно. — Могу я знать, что у вас общего? — Ничего особенного. Я хотел, чтобы он мне помог в одном деле. — Темном? — Тебе это ничем не грозит. — И не может грозить, Морган. Ярд отбывает срок в Эльмире. Нападение на прохожего года два назад. Ему еще осталось лет пять. — Круто они ему намотали. Джои равнодушно пожал плечами: — Там, кажется, было умышленное нападение. У него с пострадавшим были раньше какие-то дела, тот его подвел. Скотланд-Ярду это не понравилось. В газетах писали, можешь найти. — Может, поищу. Как он тебя нашел? — Я узнал его во время войны, когда он промышлял на черном рынке. Его пару раз бросали в кутузку за мелкие грешки. Потом он стал работать по-крупному. Ему не очень везло. Все, что он добывал, просаживал на ипподроме. Вообще-то, не самый худший из подлецов. Можно я спрошу? — Ради Бога. — Раз ты пришел говорить не о славных миллионах, которые ты свистнул из государственной мошны, то, будь добр, не забудь обо мне, когда до них дойдет дело. — Буду добр. — А когда это будет? Хотя бы приблизительно? — Скоро. Мне бы тоже хотелось пустить их в оборот. — И мне, дружочек, и мне. Будь осторожен. Если тебя еще раз поймают, тебе уж не удрать. Я и то удивляюсь, что их не насторожили твои прежние выходки. Тот побег в Мексике был просто чудо. Я оценил комплимент, подмигнул ему и вышел через боковую дверь. На улице я взял такси и отправился в свои старые палестины, чтобы нанести кое-какие визиты. Нью-Йорк — необычное место. Хотя он и разделен на пять районов, на самом деле он состоит из тысяч образований, каждое из которых обладает странной автономией. Кроме названий улиц, вы не заметите никаких границ, но они существуют, строго охраняются и уважаются, а все правила соблюдаются. Чужаки, как тени, не в счет, но аборигены подчиняются определенному режиму. Я не принадлежал ни к тем, ни к другим. Они меня, конечно, знали. Но я был еще незаметнее, чем тень. Глаза у них смотрели зорко, а вести разносились быстро. Я мог спрашивать, мне отвечали, если могли, но спрашивать обо мне не полагалось. Мои заботы были за пределами их понимания, и они не хотели впутываться в дела рейдера Моргана. Болди Хайнз, владелец небольшого гастронома, запомнил Гормана Ярда, потому что у того была манера швырять на прилавок пятидесятидолларовую бумажку за пачку сигарет. На номер серии Болди не смотрел, но бумажки были новые и вполне его устраивали. Несколько раз он встречал Ярда в компании двух незнакомых парней в таком прикиде, что было ясно — у них денег куры не клюют. Как-то раз приезжала Бернис Кейс повидать старых знакомых. Горман попытался ее сделать, но получил в морду и отвалил. Никого не касается, как она зарабатывает на хлеб, но хамства мисс Кейс никому не позволяла, тем более у себя дома. Кое-какие сведения удалось узнать от матушки Топ- нет, которая жила напротив Болди и половину своей жизни провела, высунувшись из окна и подложив под коленки подушку для удобства. Наблюдать за соседями было ее любимым развлечением. Мы выпили кофейку, а ее супруг в это время храпел, сидя перед орущим телевизором. Она несколько раз видела, как Ярд крадучись выходил из своего дома и садился в черный «кадиллак». Машина останавливалась и подбирала его, видно, заранее договаривались. Она не запомнила ни водителя, ни номер да и не интересовалась, честно говоря. Она вспомнила Марио Туллиуса, как она однажды принесла ему горячего супа, когда он болел. Пока он ел, она успела только заметить золотые часы, несколько книг и мелкие деньги, выглядывавшие из бумажника на туалетном столике. Она добавила, что после его смерти его долг за квартиру заплатила Бернис Кейс и что в этом не было ничего особенного, потому что девчушка любила делать приятное своим старым соседям. Мне не нравилось расспрашивать, но надо было выяснить еще пару вещей. Было без пятнадцати полночь, все вокруг затихало. Я взял такси и велел ехать в отель «Марк Сэнфорд». Там я заказал номер на имя М.А. Винтерса и позвонил Ким Стейси. Она не спала, я это понял по ее холодному, деловому и несколько удивленному тону, когда она попросила меня подняться к ней. Мир давно стал для меня довольно ограниченным и заурядным местом. Я думал, что уже ничто не сможет меня удивить, а тем более потрясти, потому что я повидал всякое и прошел сквозь огонь, и воду, и медные трубы, и всегда знал, что будет в конце. Но я ошибался. Она открыла дверь на мой стук. Свет ночника просвечивал через ее нейлоновый пеньюар, а ее аромат почти осязаемо коснулся меня, искушающий, как маленькие нежные руки, ласкающие самые сокровенные места. У меня как будто стянуло лицо. Я с трудом улыбнулся. — Привет, куколка. Поговорим? Она насмешливо приподняла брови и слегка улыбнулась. — Заходи, Морган. Пропуская меня, она отступила, а я, входя, нечаянно задел рукой ее грудь и опять испытал какой-то эмоциональный удар, и невидимые нежные руки, казалось, ударили меня прямо под ложечку. Это была совсем не та Ким Стейси, которую я уже знал. Повадки матерой охотницы куда-то исчезли, и проявилась истинная женщина. От нее веяло прохладной нежностью девушки, мечтающей превратиться в теплую прелесть женщины. В ее широко открытых, фиалкового цвета глазах искрились смешинки, а на полных губах играла лукавая улыбка. — Морган… Мы ведь некоторым образом обручены… Я засмеялся, все встало на свои места, и мой пыл охладел. — Выпьешь? — спросила она. — Нет холодного пива? Она кивнула, пошла на кухню и вернулась с запотевшей банкой Пабета. — В бокал? — Я прямо из банки. Присоединяйся. — Нет, пожалуй. Ты хотел поговорить. Ты готов к отъезду? Я сидел на подлокотнике кресла и потягивал пиво. — Не совсем. Мне от вас еще кое-что надо. Улыбка исчезла с "ее лица. Это было опять лицо профессионала, она была вся внимание. — Морган, ты не должен ни о чем больше просить. Тебе об этом сказали. — Это касается нашего дела. Тебе тоже об этом сказали.