На лице Эсы было выражение такого страдания, как будто ногу сломал он. Он подбежал ко мне, запыхавшийся. Ноги у него работали нормально. Я держал в руке сломанную ступеньку из Замка приключений. Положив ее на пол, я последовал за Эсой в холл. Я только что приехал на работу, снова с большим опозданием, после практически бессонной ночи. Когда я ненадолго отключился, на меня навалились кошмары – за мной гнались дорогие немецкие автомобили, а из заполненных водой строительных ям вздымались и злобно грозили мне огромные кулаки. С каждым шагом спина отзывалась болью, как будто по ней колотили дубиной. Тем не менее, сегодня я решил уделить внимание физической работе. По двум причинам. Во-первых, я надеялся, что это позволит мне собраться с мыслями. Во-вторых, Кристиан, обязанный следить за техническим состоянием Парка, снова подменял в билетной кассе Венлу и не мог починить сломанную ступеньку. – Что произошло? – спросил я, с трудом поспевая за Эсой. – Боюсь, нарушение протокола наблюдения, – ответил он. – Этот маленький спецназовец забрался на стену возле Ружей-тромбонов и упал оттуда. Наверное, хотел подавить противника превосходящей огневой мощью. Достойная уважения бойскаутская подготовка, но подкрепления вовремя не подошли. – Скорую вызвали? – Да, но я сказал им, чтобы не торопились. Я не ослышался? В холле кишели орущие и носящиеся туда-сюда клиенты, переполненные энергией нового утра. – Что? Эса повторил сказанное. – Господи, но почему? – Я сделал ему перевязку в полевых условиях. Мать и отец раненого оказали ему первую помощь. За Зеркалом «Банан» мы резко свернули налево, в зал, где родители могли посидеть и расслабиться, пока детишки играют. В правой нише на одном из диванчиков лежал мальчик. В свете случившегося он выглядел абсолютно нормально, за исключением испуга и следов слез на лице. Что касается родителей… – Кто за это ответит? – взревел отец, вскакивая на ноги. Примерно моего возраста, с короткими темными волосами, аккуратно зачесанными на правую сторону. На нем был темно-синий свитер с логотипом на груди, изображающим игрока в поло. У матери были длинные светлые волосы. На ее белой водолазке красовался тот же силуэт, замахивающийся клюшкой. Глаза и все лицо у нее покраснели. Она была взволнована. – Ответит за что? – искренне поинтересовался я. – За ногу Джулиуса, – ответил отец, указывая на мальчика. Я убедился, что Эса все сделал хорошо. Ногу ребенка плотно обхватывали бинты; под ними виднелась импровизированная металлическая шина – одно из Ружей-тромбонов. – Если Джулиус несовершеннолетний – а, судя по всему, так и есть, – заговорил я, – то полагаю, что за него и за его ногу отвечают родители. Отец затряс головой, как будто только услышал нечто невообразимое. – Я хочу поговорить с директором, – сказал он. – Я директор, – ответил я. – Вызовите полицию! – потребовал он. – Полиция только что уехала, – сообщил Эса, не дав мне шанса открыть рот. Я повернулся к нему. – Что? – воскликнули дуэтом отец и я. – Констебль, который сюда уже приезжал, – сказал Эса, глядя на меня. Я понял, что должен немедленно его остановить. Значит, Осмала был здесь утром. Наверняка ему уже известно о несчастном случае на стройке. – Спасибо, Эса, – сказал я и переключил внимание на родителей Джулиуса. – Самое главное, что с Джулиусом ничего страшного не произошло. – Как это не произошло? – заверещала мать. – Это всего лишь трещина, – сказал я. – Как вы можете?.. – Это факт, – честно ответил я. – Смертельная опасность ему не грозит. – Смертельная опасность? – взревел отец. – Хотите сказать, что Джулиус мог погибнуть? – Джулиус, вы, я… – объяснил я, опираясь на собственный опыт и принципы актуарной математики. – Кто угодно может умереть где и когда угодно. В некоторых обстоятельствах это более вероятно, чем в других, но факт остается фактом: это может случиться с кем угодно, где угодно и когда угодно. Едва я договорил, произошли одновременно три вещи. Первое. Я знал, что я несомненно, абсолютно, стопроцентно прав, но несмотря на это, почувствовал себя так, словно сказал что-то, чего говорить не стоило. Второе. Отец затрясся, а щеки матери стали еще краснее. Третье. Эса поправил Джулиусу бинты. Где же скорая? На один краткий миг настала полная тишина, а потом произошел взрыв. – Эта сволочь хочет, чтобы Джулиус умер прямо здесь, в этом парке! – заорал отец. – Я засужу тебя и твой паршивый парк! Я сейчас же позвоню своему адвокату! Отец достал телефон, но звонить никому не стал. Мать стояла возле Джулиуса на коленях и гладила его по голове. – Если у его травмы будут хоть какие-нибудь последствия… – Он всего лишь ударился ногой, мадам, – сказал Эса. Мать зарыдала. – Ты еще о нас услышишь, аферист! – прорычал отец. Меня охватило беспокойство. Это было несправедливое и безосновательное обвинение. – Я не аферист, – сказал я. – Да? – проорал отец и указал на плакат у входа. – Вот это ты называешь весельем для всей семьи, говнюк? – Мы также информируем посетителей о правилах поведения в парке, – объяснил я. – У нас строго запрещено забираться на верхнюю часть аттракционов. – Джулиус – свободолюбивый ребенок! – воскликнула мать. – Правда, милый? – обратилась она к сыну придушенным от слез голосом. – Не тебе указывать мне и моему ребенку, что нам можно делать, а чего нельзя! – гаркнул отец. Он успел придвинуться ко мне почти вплотную. – Похоже, что именно мне, – ответил я. – Правила касаются всех. Это базовый принцип любых правил. Иначе у нас настанет анархия, а это никому не понравится. Отец уже открыл рот и поднял правую руку, когда у него за спиной появилась группа людей в белом. Не глядя на нас, они приблизились к Джулиусу и опустились перед ним на колени. Наше внимание переключилось на них. Работали они быстро и точно. Ситуация явно не заставила их пульс биться хотя бы на один удар быстрее. Секунду спустя Джулиуса унесли к машине скорой помощи. Он выглядел абсолютно спокойным и счастливым. Родители семенили рядом с носилками, и по тону их голосов я понял, что они инструктируют медиков и, вероятно, уже обвиняют их в профессиональной халатности. Эса вернулся к себе в аппаратную. Я решил ненадолго отложить ремонт ступеньки в Замке приключений. Утренний визит Осмалы тревожил меня, но я не знал, что с этим поделать. Единственное, что было в моих силах, – убедиться, что он покинул Парк. Надо проверить: вдруг его машина все еще на нашей парковке. Я вернулся в холл, прошел мимо Кристиана, который разговаривал по телефону, и вышел на улицу. Меня обдуло прохладным ветром. Я сделал несколько шагов вперед, внимательно оглядев парковку. Относительно нового «сеата» Осмалы убийственного зеленого цвета я не обнаружил. Осенний холодок проник мне под рубашку. Галстук тоже особенно не согревал. От ветра заныла рана на спине. Я в последний раз осмотрелся, развернулся и пошел назад. Когда я подходил к билетной кассе, Кристиан как раз заканчивал говорить по телефону. Он улыбался. Воротник его синей форменной рубашки напоминал пару тектонических плит – больших и твердых. Свои короткие волосы, смоченные гелем, он зачесал наверх. – Прекрасный день, не так ли? – сказал он. – Привет, – коротко ответил я, не найдя подходящих эпитетов для описания сегодняшнего дня. – Вижу, Венла опять не на работе? Не знаю, почему я его об этом спросил. Возможно, в моем вопросе было больше интереса к раскрытию тайны Венлы, чем обеспокоенности работодателя. Кристиана мой вопрос больше не смущал. – Ключ к успеху в продажах – это истинная преданность делу, – сказал он. – Вы не просто продаете молочные коктейли, или пылесосы, или что угодно – вы продаете себя. Успех – это состояние разума. Кристиан улыбался. Снова. Не исключено, что он и не переставал улыбаться. Мне понадобилось немного времени, прежде чем я понял, в чем дело. Я сотворил чудовище. Кристиан прислушался к моему совету. Он действительно посетил эти курсы. Перед ним наконец открылся путь к должности главного менеджера. – Я тут подумал… – аговорил он, не дав мне сказать ни слова. – Почему бы нам не навязывать посетителям эти займы агрессивнее? Если бы я тут всем заправлял, то мы работали бы под лозунгом «Не упусти ни одной сделки!» Нам ведь выгодно впаривать людям кредиты? Он ткнул пальцем в пачку рекламных листовок на краю прилавка. Реклама призывала посетителей брать займы под разумный процент. Я взял в руки листовки и сунул их под прилавок. – Сейчас мы ничего никому не впариваем, – сказал я. – Я обратил внимание, что говорю довольно резким тоном, переходящим в издевательский, когда я использовал жаргон Кристиана. Неудивительно. Кое-кто проехался по мне на машине. И в буквальном, и в фигуральном смысле слова. – Кристиан, – начал я гораздо более примирительно. Я понимал, что у меня остался только один способ: найти в себе внутреннего Перттиля и выпустить его на волю. И сделать это надо немедленно. – Путешествие к глубокому внутреннему успеху совпадает с созданием положительной командной синергии, откуда последует прыжок к оптимальному успеху в триумвирате разума, тела и души. Часто решение – это процесс эмоционального переноса, который, в свою очередь, симбиотически связан с частотой взаимодействий, используемых для создания наилучшей по умолчанию взаимной динамики. Я полагаю, что пространство для развития далеко не исчерпано. Остается элемент коллективной адаптации, которому принадлежит особая роль в твоем путешествии к окончательному оформлению твоего личного понимания собственного предпринимательского Я. С другой стороны, это дает тебе шанс изучить другие профессиональные возможности в поле управления ресурсами. Осознание собственной значительности – это не просто линейно-психологическая или кумулятивно-эмоциональная кривая обучения. Мы посмотрели друг другу в глаза. Я не моргнул первым. Кристиан опустил глаза и заерзал на месте. Открылась входная дверь. В холле появились новые посетители, и Кристиан занялся ими. 24 По пути в свой кабинет я размышлял о своем разговоре с Кристианом и о том, что он на самом деле означал. Я слишком хорошо это понимал.