Он не мог скрыть переполнивших его эмоций. – Любовь сурова, да? У тебя жесткие методы, но ты знаешь, что ты делаешь. Ты отличный босс. Я похлопал его по плечу и увидел у него в глазах слезы. Я пошел дальше. Мне не хотелось его разубеждать или объяснять, что мой визионерский предпринимательский талант скоро может стать предметом интереса полиции. Я зашел к Эсе в аппаратную. Воздух в ней сгустился почти до состояния желе; запах серы проникал в глубину моего мозга, вызывая физическую боль. Эса повернулся на своем крутящемся кресле и встал. – Не хочешь присесть? – пригласил он. Нет, подумал я; если я присяду, то не уверен, что после этого смогу передвигаться. И неважно, что ждет меня в будущем, концепция гибели в облаке человеческих газов представлялась мне во всех смыслах нелепой. – Нет, спасибо. Я просто хотел сказать, что ценю и уважаю то, что ты делаешь. Спасибо за хорошую работу. Эса замотал головой. – Это я должен тебя благодарить, – сказал он. – Ты вдохнул в Парк новую жизнь. Ты берешь на себя ответственность. Ты подаешь другим пример. Идешь в бой первым, как говорят в морской пехоте. Я понял, что могу наконец немного расслабиться. Я даже стал ездить на работу на велосипеде. Свою «шкоду» я припарковал возле парка. Это нормально? – Разумеется, – быстро ответил я. Припаркованный за зданием «универсал» Эсы камуфляжной расцветки никому не мешал. У меня возникло неприятное ощущение, что мое лицо начинает плавиться. Я понимал, что физически это невозможно, но жажда кислорода стала нестерпимой. – Продолжай в том же духе. Нет никакого смысла себя выматывать. Совершенно никакого смысла. Проходя через холл, я испытал странное чувство меланхолии. Никогда не представлял себе, что буду смотреть на эти горки, Замок приключений, и меня будут захлестывать эмоции. Я махнул Самппе. Он энергично помахал мне в ответ и поднял вверх два оттопыренных больших пальца. Детский день ближе, чем он думал. Я добрался до офисного крыла, заглянул в кабинет Минтту К, которая сидела за столом, едва не касаясь лбом столешницы. Она была в брючном костюме, как обычно, черного цвета и в обтяжку. Бронзовые руки с унизанными серебряными кольцами пальцами она опустила возле головы. В кабинете пахло джином, табаком и – особенно отвратительно – мужским лосьоном после бритья. Разумеется, его не могла источать Минтту К. – Все в порядке? – спросил я. Минтту К распрямилась с таким видом, словно только что приземлилась на незнакомой планете, но уже через две минуты вернулась в свое обычное состояние. – Ты был прав, – сказала она, не тратя силы на приветствие, и достала из пачки на столе сигарету. – Иногда старый путь – это лучший путь. Тебе не надо дотягиваться до каждого лидера мнений. В любом случае некоторые из этих лидеров – настоящие козлы. – Я имел в виду… Поскольку наш бюджет на маркетинг ограничен… – Золотце… – сказала она, прикуривая сигарету и тыча ею в меня. – Именно. Мне нравится ход твоих мыслей. Больше кайфа за те же деньги. При Юхани здесь все немножко вышло из-под контроля. Не обижайся. – Ладно. – Золотце, – сказала она, и ее голос все больше напоминал визг антикварной бензопилы. – У тебя хороший стиль. Давай назовем это так. А теперь, если не возражаешь, я сделаю пару звонков. Добуду нам небольшую скидку. – Разумеется, – сказал я. – Я рад, что все в порядке. Я действительно именно это имел в виду. Не успел я выйти за дверь, как услышал шипение вскрываемой банки. Я включил компьютер. Как только запустились все необходимые программы, я приступил к работе. Мой план заключался в том, чтобы оставить преемнику, кто бы он ни был, комплект бухгалтерских документов, составленных с максимальной простотой и прозрачностью и способных устоять перед любой проверкой. Основной массив работы я выполнил прошлой ночью. Остались завершающие штрихи, и, как я и предполагал, на это не потребовалось больших усилий. С самого начала я вел себя – за неимением лучшего варианта – с предельной методичностью, поэтому с этой стороной проблемы разобрался быстро. Я откинулся на спинку кресла и огляделся. Куртка Юхани по-прежнему висела на вешалке. Она производила такое впечатление, будто поселилась здесь навсегда и не было силы, которая унесла бы ее отсюда. В карманах было пусто. Куртка смирилась со своей судьбой. Я навел в кабинете порядок, расставил все вещи по местам. Любой, кто займет это кресло, увидит чистый стол и аккуратные стопки бумаг. Я был готов. Как будто нарочно именно в этот миг в дверях кабинета показалась Йоханна. Я ее уже увидел, но она все равно постучала по косяку двери. Я приветливо поднялся ей навстречу. Йоханна – сотрудница Парка, с которой я общался меньше всех. Кафе «Плюшка и кружка» – это история успеха. Под руководством Йоханны оно работало как часы. Если я иногда интересовался ее методами, она всегда все объясняла с практической точки зрения. В ней вообще было-то очень практичное. Казалось, она никогда не делает ничего, что не имеет значения. Ни одного непродуманного движения. Она всегда немного хмурилась и была женщиной сильной и мускулистой. – Вас хотят видеть в кафе, – сказала она. – На кухне. Я шел впереди, она – сзади. – Спасибо, – сказала она, когда мы проходили по южному торцу холла. Я оглянулся через плечо: – За что? – За свободу. – Кафе «Плюшка и кружка» – это история успеха. Вы превосходно им управляете. Мы добрались до кафе и направились на кухню. – Я не об этом. Вы – лучшее, что могло произойти с этим Парком. У меня не было времени спросить, что она имеет в виду. Мы зашли на кухню, и я увидел старшего констебля Осмалу и еще двух полицейских в форме и в голубых латексных перчатках. 28 – Утро! – поздоровался Осмала и помахал мне голубой рукой. Он стоял на кухне в расстегнутом блейзере, спиной к морозильнику, как будто пытался прикрыть его своим телом. – Доброе утро, – ответил я. – Не возражаете, если мы проверим содержимое морозильника? – спросил он. Стоит ли говорить, что вопрос был абсолютно бессмысленным? Осмала имел право смотреть что угодно и когда угодно – это его работа. Я хотел повернуться к Йоханне и попросить ее снять замки с дверец морозильника, когда заметил, что они уже исчезли. – Пожалуйста, – после паузы ответил я. Осмала кивнул своему коллеге справа. Они явно обговорили всю свою хореографию заранее. Тот шагнул к морозильнику, распахнул дверцы. Осмала наклонился, чтобы посмотреть внутрь. По кухне пронеслась холодная волна. Осмала кивнул второму коллеге. Тот подошел к нему. Осмала начал вынимать из морозильника продукты и передавать коллеге, который складывал их на металлический стол. – Лучше бы им не оттаивать, – услышал я голос у себя за спиной. Мы обернулись. Йоханна говорила очень серьезно. Ну разумеется. Она не знала, что я оставил на дне морозильника. Я бросил взгляд на Осмалу. Он держал в руках пакет с тридцатью замороженными бельгийскими булочками. – Они могли быть использованы при совершении преступления, – сказал он, помахав перед Йоханной пакетом с булочками. Ее его слова явно не убедили. Надо бы увести ее с кухни. То, что должно сейчас произойти, подумал я, это моя ответственность. И только моя. – Можно ей вернуться в кафе? Посетители ждут, – сказал я Осмале. – Там уже очередь скопилась. Осмала все еще взвешивал в руке булочки. – Почему бы и нет? – наконец решил он. Я посмотрел на Йоханну. Возможно, по выражению моего лица она поняла, что ей и правда лучше удалиться. Она бросила на морозильник еще один, почти оскорбленный, взгляд и ушла. Осмала и офицер продолжали опустошать морозильник. Я заметил, что второй офицер следил не за морозильником, а за мной – в отличие от морозильника у меня имелась пара ног. Офицер тихо переместился и встал между мной и кухонной дверью. Ничего удивительного. Морозильник постепенно пустел. Вот на столе появились куриные крылышки. За пакетом с куриными крылышками лежал полный пакет круассанов, который я очень хорошо запомнил. Хотя нет, насчет круассанов я был не уверен, зато точно знал, что пакет, который в данный момент вынимал Осмала, – один из последних. Я оказался прав. Он остановился. По моим предположениям, сейчас он смотрел на слой пенопласта, что могло смутить его в лучшем случае на несколько секунд. Но он задержался в той же позе дольше, чем я ждал. Когда он наконец сдвинулся с места, на его лице читалось разочарование, как у человека, который надеялся найти нечто ценное, но не нашел. Он вытащил из морозильника еще один пакет куриных крылышек. Я не знал, сколько таких пакетов появилось из морозильника – я не находил в себе сил их пересчитывать. Но их было много. Объем куриных крылышек, скопившихся на столе, более или менее соответствовал объему тела одного профессионального убийцы. Осмала нагнулся над морозильником. Его широкий торс исчез в его глубине. Я слышал, как он простукивает стенки и дно морозильника, проводя по ним пальцами. Судя по издаваемым звукам, он был недоволен. Анонимное письмо четко указывало именно на этот морозильник. Мне ли не знать – ведь это я его написал. Через некоторое время Осмала выбрался из морозильника. Цвет его лица представлял собой нечто среднее между фиолетовой вишней и краснотой огнетушителя. Он болтался вниз головой добрых несколько минут при температуре минус двадцать градусов. – Осмотрим другой, – сказал он. – Пожалуйста. – Я не знал, что еще сказать – ему или себе. Что это не совпадает с моими вычислениями? Это было бы слишком мягкой формулировкой. Второй морозильник также был полон замороженных продуктов – я имею в виду замороженную еду. Я не перепутал морозильники. Заполняя морозильник в порядке, обратном тому, в каком Осмала его опустошал, я своими глазами видел, что тот морозильник, в котором, по моим прикидкам, должно было находиться нечто не совсем обычное, был именно тем, в который я это нечто и положил. Но сейчас это был обычный морозильник – не больше и не меньше. Когда я закончил, пальцы у меня не гнулись от холода. Осмала отослал офицера в форме прочь. Наверное, работать над более срочными делами, не имеющими отношения к бельгийским булочкам и сотням куриных крылышек. Он внимательно осмотрел всю кухню, но ничего не трогал. Я знал, что он ищет, но также знал, что в шкафах и на полках он этого не найдет. – Помните фотографию, которую я вам показывал? – вдруг спросил он. Я сказал, что помню. – Вы видели этого человека после нашего разговора? – Нет, – покачал я головой. Он сделал несколько быстрых шагов к кухонной двери, повернулся, отвернул назад рукава своего блейзера и потянулся. К его лицу вернулся привычный мертвенно-серый оттенок. – Вы так и не спросили, что мы ищем. – Я предположил, что вы знаете, что ищете, – честно сказал я.