Металлическая скамья на кладбище в Мальми была холодной и чуть сырой. Я не возражал. Я сидел под большим дубом и смотрел на надгробье Юхани и холмик свежей земли, под которым покоилась урна с его прахом. Я не принес с собой цветов, потому что и сам не знал, что приду сюда. Можно сказать, что я просто вел машину, а она привезла меня сюда. Я не ждал, что получу от Юхани какие-то ответы, – да даже будь они у него, как бы я их услышал? Вряд ли я мог найти здесь хоть что-нибудь, что помогло бы мне изменить ситуацию. Возможно, я пришел сюда просто для того, чтобы куда-нибудь прийти. Чтобы подумать. Исчезнувший труп был не единственной моей проблемой. Вначале я не сомневался, что за исчезновением покойника так или иначе стоит Здоровяк. Но если бы он что-нибудь об этом знал, наверняка сказал бы мне. Не в его стиле оказывать людям услуги по доброте душевной. Мне вспомнились его слова о коллекторском агентстве и покупке чужих долгов. Здоровяк планировал все это с самого начала. Мне досталась роль посредника, проводника. И нет ни капли сомнения, что и коллекторское агентство тоже будет проводником. Я заранее представлял себе схему: коллекторское агентство занимает деньги на покупку моего долга, и, как только их деньги находят отражение в моей финансовой документации, единственным капиталом агентства становятся неоплаченные долги. Агентство объявляет о банкротстве. Это и есть настоящая цель. Точно так же, как Парк приключений должен лопнуть, едва из него выжмут все до последней капли. Должно быть, Здоровяк так увлекся соковыжималкой и своей речью, что невольно проболтался. Я сразу понял, что происходит. И что это означает для Парка приключений. Со временем он разорится, не в состоянии справиться с долгами и кредитами, а деньги уйдут на то, что не имеет никакого отношения к работе Парка. Я вздохнул и выпустил изо рта струйку пара, которая стала видна в свете только что включившегося фонаря. Бизнес-модель Здоровяка не оставляла места воображению. Он уже продемонстрировал мне ее практические последствия: сначала в сарае, а совсем недавно – на фабрике джемов. У катка, который несся на меня, отказали тормоза, и я погиб под его колесами. Это я готов был принять. За последние несколько месяцев я наделал много ошибок. Я неправильно трактовал события. Тот факт, что сейчас я нахожусь там где нахожусь, логичен. Все настолько справедливо, насколько вообще жизнь бывает справедливой. Но дело не во мне. На кону стоит Парк приключений и все его сотрудники. Их рабочие места. Они взяли кредиты, потому что я сказал им, что это разумно, а они мне поверили. Я подумал о Самппе с его Детским днем. О Лауре и ее дочери Туули. О Кристиане и его вдруг пробудившейся жажде новых знаний. Об Эсе и переменах в его жизни. О Йоханне и ее преданности своему кафе. Каждый из них заслуживал лучшего, чем нарушенное обещание, банкротство и финансовый крах. Я подумал о Юхани, его мечтах и желаниях, но в первую очередь – о его детском энтузиазме и неутомимой изобретательности. Я не знал, больше или меньше отношения к реальности имеют все эти вещи, но мне хотелось, чтобы они не пропали. Чтобы Парк расцвел. Но для этого я сначала должен выжить. Я понимал и кое-что еще. Я не сразу вник в значение слов Здоровяка. Он сказал, что Игуане известно, что я сделал с двумя его партнерами. Он имел в виду не только смерть на стройке, но и морозильник тоже. Была еще одна причина, по которой я радовался, что запомнил его слова. Они дали толчок к зарождению нового плана. Я долго сидел на скамье. Вокруг стемнело. Наконец я встал. Пора было приниматься за дело. 31 Я шел в полутьме по пустому Парку приключений. Часы показывали начало двенадцатого. Этот обход не был необходимым – я уже знал, что в Парке никого нет, а все двери заперты. Пока что. В холле горел свет. Поскольку на улице уже стемнело, я не видел, что находится за дверями. Я щелкнул выключателем, и двери разъехались. Я вышел наружу. Ночной ветер нес прохладу, в безоблачном небе сияли звезды. На парковке – ни одной машины; с шоссе виднелись фары проезжающих мимо автомобилей. Я свернул налево, за угол, прошел немного и снова свернул; дошел до противоположного угла, направился к шоссе и добрался почти до самого перекрестка. Затем по широкой дуге вернулся к дверям. Я не знал, как со стороны выглядела моя ночная прогулка, но меня это и не интересовало. Не важно, с какого угла смотреть, на парковке или рядом с ней меня будет видно отовсюду. Я вернулся в Парк приключений и зашел внутрь здания. Двери я не запер. На темной стороне Большой горки стояла скамейка, на которой обычно сидели родители. Я сел и стал ждать. От входной двери мне по щиколоткам несло сквозняком. Я был в костюмных брюках и рубашке с галстуком. Блейзер я снял и положил рядом на скамейку. Ключи от машины остались у меня в кармане. – Устраивать засаду тебе удается примерно так же хорошо, как все остальное, – сказал Игуана. – Не знаю, что только босс в тебе нашел. Я увидел его силуэт. Он стоял в пятнадцати метрах от меня. В Парк он проник бесшумно и смог подобраться ко мне так близко, а я ничего не заметил. – Если хочешь застать кого-то врасплох, – продолжил он, – дам тебе совет: тебе нужен элемент неожиданности. Понимаешь, о чем я, Эмменталь? – Эйнштейн, – сказал я и встал. – Чего? – Эйнштейн. Он был физиком. А эмменталь – это сыр. – Твою мать! – заорал он. – Я это знаю! Вопрос в том, знаешь ли это ты! Я видел только его силуэт. Судя по всему, он приближался ко мне, мотая головой. – А теперь слушай, козел. Я сделал несколько шагов в сторону, к Большой горке. Теперь мы двигались оба. Он – по прямой, а я – медленно отступая к Большой горке. – Ты реально такой тупой? Это здесь ты устроил засаду? В этой детской песочнице? Десять метров. Девять. Восемь… Нож. Он блеснул на долю секунду, и его снова скрыла темень. – Откуда ты знаешь, что я один? – спросил я. – Слышь, ты, шестерка, ты открыл двери больше часа назад. Кроме нас с тобой здесь никого нет. Только ты и я. И твой поганый Парк аттракционов. – Это Парк приключений, – твердо сказал я и перешел на бег. Я слышал, что Игуана побежал за мной. Ему очень хотелось мне отомстить. Лично. Я нырнул за горки, в пространство между Большой горкой и Замком приключений и устремился к выходу. Но бежал я не к дверям. Моя цель располагалась гораздо ближе. Когда посетители приходят в Парк, он весело и радостно приветствует их. Его улыбка всегда поражает шириной и приветливостью, а его передние зубы, похожие на лопасти, ослепительно белы. Он машет своей передней лапой так жизнерадостно, что вас неудержимо тянет махнуть в ответ, хотя вы знаете, что лапа сделана из металла и пластика. Игуана подбегал все ближе. Я не замедлял бега. Нас разделяло не больше пяти метров, когда я добежал до веревки. Мне потребовалось чуть затормозить, чтобы посильнее дернуть за веревку, после чего я изменил направление бега и доверился физике и математике. Между мной и Игуаной оставалось всего два метра, когда гигантский кролик начал крениться набок. Ускорение, соотношение массы и скорости и гравитация делали свое дело. – Ты, сраный тупорылый счетовод… Сто сорок килограммов жизнерадостного грызуна врезались Игуане прямо в лицо. Он налетел на него как на стену. Стена издала негромкий треск. Разумеется, это была воображаемая стена. В реальности это было просто столкновение бегущего человека с гигантским пластиковым кроликом. За треском последовал громкий звук удара, и настала полная тишина. Я остановился и прислушался. Тишина напоминала мертвую зыбь на море. Из моих наблюдений за столкновением человека с кроликом следовало, что человек проиграл. Игуана лежал на спине и пустым взглядом смотрел в потолок Парка приключений. В нем не осталось ничего от сквернословившего злобного типа, каким он был всего секунду назад. Кролик почти не пострадал. Только снова лишился уха. Чтобы уместить Игуану в багажник машины, пришлось слегка изменить геометрию его тела. Я завел двигатель, медленно проехал к другой стороне здания и посмотрел на входные двери. Они были закрыты. Камеры видеонаблюдения не работали. Кролик стоял на месте, снова с обоими ушами. Возможно, мне помог предыдущий опыт, но я водрузил на место кролика и замел все следы удивительно быстро. Однако убедился, что еще одной схватки ухо не переживет. Я провозился с ним, очищая, ремонтируя и приклеивая обратно, почти столько же времени, сколько со всем остальным. Зато теперь ухо было надежно закреплено на голове кролика, и вряд ли при беглом взгляде кто-нибудь обнаружил бы на нем следы рукопашного боя. Я еще секунду смотрел на Парк приключений, но не потому, что хотел в чем-то удостовериться, а просто потому, что он был передо мной. Я помнил свой первый день здесь – как я хотел избавиться от Парка, как считал каждую проведенную здесь минуту потраченной впустую. Теперь я видел в нем нечто, нуждающееся в защите и заслуживающее этой защиты. Я знаю, что люди используют слово «любовь» в самых разных значениях и контекстах, говоря о чем угодно, от стирального порошка до бабушек, от мюсли до места будущего отпуска, но мое сердце колотилось, а разум вскипал от мысли о том, что кто-то смеет угрожать моему Парку приключений. Я должен был это сказать – хотя бы самому себе. Этой мой Парк приключений. Я люблю его и сделаю все, чтобы его спасти. Дорога была мне уже знакома. Количество машин уменьшалось вместе с количеством полос на шоссе. Ночь становилась все темнее. Фары освещали тонущие во тьме повороты. На грунтовой дороге я наконец остался один. Я узнал знакомый перекресток и, приближаясь к нему, сбавил скорость. Свернул на дорогу, поднимающуюся вверх, достиг вершины холма и начал спускаться с другой стороны; вырулил из-под защиты рощи и вскоре моим глазам впереди чуть справа предстал сарай. Верил ли я, что Здоровяка нет дома? Я уже не в первый раз нагрянул на его ферму без предупреждения. Если он дома, я скажу, что пришел просто поговорить. Время суток – не проблема. Он не ведет свои дела в рамках стандартных деловых практик. И я сомневался, что его сильно волнуют строго установленные часы работы. Я не видел никакого смысла в том, чтобы демонстрировать ему содержимое машины. Игуана лежал в багажнике, укрощенный навсегда. Маловероятно, что он выбежит во двор и удивит нас чем-нибудь. Это классическая иллюстрация старого правила: первым делом исключи все невозможное. В данном случае невозможным было бы просто развернуться и уехать обратно. Затем надо посмотреть, какие варианты остались. И тут есть только одно направление: полный вперед. Начинать надо с того, что поддается решению, после чего можно двигаться дальше. Я вырулил на грунтовку. Секунду спустя я развернулся на дорогу, ведущую во двор, и продолжал ехать с такой скоростью, как если бы решил нанести хозяину дома неожиданный визит. Дорога показалась мне невыносимо долгой. Свет фар скользил по дому и двору. Я открыл окно, выключил двигатель, но оставил гореть фары. Прислушался. До меня не доносилось даже шелеста листвы под ветром, не говоря уже о птичьем пении. Стояла такая поздняя осень, что даже комары перестали жужжать. Я почувствовал запах влажной земли, к которому примешивался едва уловимый намек на цветущие растения, как последнее напоминание о лете. И что-то еще. Булочки с корицей. Посреди ночи. Я выключил фары и стал ждать. Дом оставался темным, за исключением неяркого света в левом окне. Я уже знал, что там располагается кухня. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы проанализировать результаты своих наблюдений, и я пришел к выводу, что у меня нет альтернативы. Придется зайти и съесть еще одну гигантскую булочку с корицей, хотя обычно в это время я уже сплю. Скорее всего, Здоровяк будет следить за мной, пока Игуана покоится в багажнике машины. Это далеко не оптимальный вариант, но если для спасения Парка мне понадобится выдержать избыток углеводов в столь поздний час, я это сделаю. Я глубоко вдохнул, вылез из машины, подошел к дому, поднялся на крыльцо и стал ждать, когда откроется дверь. Подождал еще немного. Ничего не происходило. Я надавил на кнопку звонка, к которой в прошлый раз не успел даже прикоснуться. Звонок пронесся по темному дому. Я еще подождал. Никакого движения внутри дома. Я посмотрел на дверь и взялся за ручку. Она повернулась. В доме пахло, как в средних размеров пекарне. Я шагнул внутрь. Шаг, еще шаг. Я старался идти неспешным шагом и выкрикнул в темноту, интересуясь, не слишком ли сейчас поздно для визита. Не получив никакого ответа, я повторил свой вопрос. С тем же результатом. Похоже, дом пуст. Я осторожно прошел на кухню. Булочки стояли в духовке. Я не специалист в вопросах выпечки, но это я знаю. Среднее время выпекания булочек с корицей составляет от 13 до 15 минут. Если булочки таких габаритов, как эти, – я заглянул в духовку, – это время может возрасти до 17 или даже 18 минут. Судя по цвету булочек, они простояли в духовке четыре-пять минут. На столе я обнаружил еще кое-что. Пустой пакет из-под кофе рядом с кофеваркой. В нее залита свежая вода, а сверху установлен чистый фильтр. Но затем… Здоровяк понял, что у него кончился кофе. А булочки с корицей без кофе – это нонсенс. Я вспомнил карту местности. В пяти-шести минутах дальше по шоссе располагалась автозаправка. Я привык выполнять в уме множество вычислений одновременно. Привык к тому, что в задаче может быть сразу несколько переменных. Я способен сравнивать результаты разных вычислений, даже не доведя их до конца. Из всех возможных вариантов ответа лучшим является тот, который с наибольшей вероятностью приведет к оптимальному результату. К результату, который увеличивает вероятность следующего желаемого результата значительно больше, чем все остальные.