– Купил! – улыбнулся светловолосый модник. – Но автобус только в три пятнадцать… Как Лиина и говорила. – Ну, я же знаю. – Девушка повела плечом и, вскочив на ноги, подхватила рюкзак. – Пошли тогда в парк, что ли… Иван, купи, пожалуйста, ситро. И еще мороженое, если будет. А мы пока… Вон – промтоварный… А там, на пригорке, винный – «Заря». Там тоже ситро бывает. – Вижу, ты тут и впрямь все знаешь. – Так и Тынис… Мы же тут не в первый раз, да. Вот тебе деньги. Не хватит – потом сочтемся. «Парком» местные жители именовали стадион с затоптанным футбольным полем и беговой дорожкой. На окружавших стадион холмиках, поросших елкой и редкими соснами, кроме скамеечек, располагались летняя эстрада, танцплощадка и – рядом с ней – клуб, построенный еще пленными немцами. Напротив клуба, на самой вершине холма, была устроена беседка, из которой открывался великолепнейший вид на весь Озерск, до самого Большого озера. Именно в этой беседке обычно и коротали время дожидавшиеся автобус пассажиры. Правда, студенты в беседку не пошли, расположились невдалеке на пригорке, в тени высоких елок. В беседке – побрезговали: многие пассажиры особой опрятностью не отличались – где ели, там и мусорили и, так сказать, естественные надобности отправляли. – Так. – Опустив наземь рюкзак, Лиина уселась рядом, скрестив по-турецки ноги. – Тынис! Пока время есть, нам так это надобно все еще раз проверить. Не забыли ли чего? – Так если и забыли – поздно уже, – опускаясь на траву, резонно возразил молодой человек. Лиина упрямо поджала губы: – Ничего не поздно! Здесь есть магазины, они работают и, если что, можно все купить. – Итак. Диктофон, пленки… Фотоаппарат… – Пленки… две штуки на шестьдесят четыре и четыре – на тридцать две… Хватит, как думаешь? – Ну, если вы с ребятами фоткаться часто не будете, то вполне. – А мы, может, будем! – от души расхохоталась Лиина. А чего бы и не посмеяться? С погодой повезло, впереди – скорая встреча с друзьями и самое интереснейшее дело! Ну, подумаешь, «курвой голоногой» обозвали… Эксцесс! Лесоруб просто зло сорвал. Между собой студенты говорили по-эстонски, тут же переходили на русский, что не составляло им никакого труда. Правда, русские слова они выговаривали чересчур чисто, растягивали, иногда оглушали согласные – «хват-тит вполне-е». – Vaata, Ivan tuleb! Купил ситро? – Ostsin limonaadi! Вкусный! Ja jaatis. – Мороженое? Вот же здорово! – Фруктовое, по семь копеек. Побыстрее скушав мороженое – чтоб не растаяло, – студенты растянулись на старом покрывале, извлеченном из объемистого рюкзака Ивана. Так, болтая и попивая лимонад, и провалялись почти до автобуса, еще успев перекусить купленной в магазине чайной колбаской по рубль семьдесят, вкуснейшим, испеченным в местной пекарне ржаным хлебушком и плавлеными сырками. В это же самое время какой-то сутулый коротко стриженный парень с вытянутым угрюмым лицом пил в беседке вино прямо из бутылки. Под посадку в Лерничи подали новый бело-зеленый «ЗИЛ-158». Ехал он довольно быстро, без особых проблем обгоняя попутные грузовики и даже легковые машины. Правда, последних оказалось всего две – старый «четырехсотый» «Москвич» с большими колесами и светло-голубой «горбатый» «Запорожец». Примостив рюкзаки, студенты устроились на сиденьях, благо сейчас, в середине рабочего дня, народу в автобусе оказалось немного – упарившиеся на жаре деревенские тетки с котомками, лысоватый мужчина в серых чесучевых брюках и белой, с закатанными рукавами рубашке, седобородый дед с мальчиком, как видно, внуком, три хохотушки-девчонки лет десяти-одиннадцати и тот самый сутулый парень, что пил вино в беседке. Парень уселся на заднем сиденье, а, проходя мимо Лиины, покосился на ее шортики и что-то недобро буркнул. Она и ухом не повела – привыкла, а скорее, просто не обратила внимания. Уже через час автобус остановился у парома. – Смотри, как быстро, деда! – захлопал в ладоши мальчишка. – А ты говорил, часа два тащиться! – Просто хорошая машина, – похвалил автобус старик. – И шофер неплохой. Да и народу мало – у каждого столба не выскакивали. Покачиваясь на поднятых волнах, подошел паром. Пассажиров пригласили на посадку. – О! Здорово, Серега! – Паромщик, здоровый мужик в расстегнутой до пупа рубахе, оторвался от лебедки и громко поздоровался с тем самым сутулым. – А я гляжу ты – не ты? Откинулся уже? Поздравляю. Гляжу, и отметить успел. – Так отметился, а потом… У «хозяина»-то не особо погуляешь, – хмыкнул сутулый. – Здоров будь, Картавый. Что, комнатенка-то моя цела? – Да что ей сделается? Барак стоит, как стоял. А ценных вещей у тебя и не было. – Это уж точно… – Да, теперь сосед у тебя – Гольцов Трофимка. – Голец? Да таких соседей… Парень грязно выругался, не особо стесняясь… Паром причалил через пару-тройку минут. Все вышли. – Ну? – негромко спросил Иван. – Теперь куда? Может, поищем какой-нибудь попутный транспорт? Тынис подтянул рюкзак и засмеялся: – Ну, разве что лесовоз. Так мы втроем не поместимся. – А далеко до этого… Рябого Порога? – Километров семь-восемь… с гаком, – шмыгнула носом Лиина. – Ну-у, к вечеру будем. И ночи сейчас светлые. Там, правда, болото – гать. – Может быть, все-таки… Надо было спросить у кого-то. Между тем все пассажиры уже ушли, кроме того неприятного сутулого пьяницы – тот все болтал с паромщиком. Потом, правда, распрощался: – Ну, пока, Картавый, не кашляй. Что, вино-то в лавке есть? – У Салтычихи – самогон. Вчера гнала. Правда, могли раскупить. Тогда – бражка. – Сойдет и бражка. Ладно… Со стороны кладбища вдруг показался всадник – самый настоящий всадник, верхом на коне! – Ой, смотрите, смотрите! – восхищенно встрепенулся Иван. – Вот вам и транспорт! Сутулый тоже глянул на всадника. А потом вдруг резко повернулся к ребятам и уперся глазами в Лиину. – И не стыдно тебе народ смущать? – зло промолвил парень. – А еще взрослая девка! Штанишки-то надела – срам один! Не стыдно? Вытянутое неприятное лицо его с ввалившимися щеками и давно небритым подбородком перекосило от непонятной ненависти и злобы. – Ты зачем… Зачем пристаешь? – Иван и Тынис тут же встали на защиту подруги. – Иди своей дорогой! – Это вы у меня щас пойдете! – пьяно возбудился сутулый. – Ишь, понаехали… Да я вам щас… Пьяница схватил подвернувшуюся под руку палку, набычился. – Эй, Серый, ты че? – попытался вмешаться паромщик. – Охолонись, говорю, Сиплый! – Отвали! Я им сейчас устрою… Совсем рядом застучали копыта. – А ну-ка, дрын положил! – жестко приказал всадник – мужчина с седоватой щетиной, в пиджаке, накинутом поверх старой застиранной гимнастерки. – Положил, я кому сказал! Странно, но сутулый послушался. Неохотно выбросив палку, сверкнул глазами… – А теперь – ступай себе. Ступай! Веня, доведешь? Пьяный же… в озеро еще шальнется… – Доведу, Ян Викорович, не беспокойтесь… – Накрепко привязав паром к пристани, паромщик догнал пьяного своего приятеля, подхватил под руку. – Спасибо! – за всех искренне поблагодарила Лиина. – Скажите, а в Рябой Порог никто сегодня не едет? Ну, может, это… какой грузовик или подвода? – Трактор леспромхозный к вечеру будет, – неожиданно обнадежил спаситель. – Гусеничный, с пеной – это сани такие. Солярку повезет на делянку. Попроситесь, тракторист – парень хороший, возьмет. А то с поклажей-то будете до ночи телепаться! Да и комары… – Тут всадник посмотрел на шортики Лиины и хмыкнул: – Не закусали еще? – А у меня мазь! – Ну, ежели ма-азь… А вы, вообще, откуда? – Студенты мы. Этнографическая экспедиция! – А! На старый кордон! Знаю. Я лесник местный – Эрвель, Ян Викторович. Ладно, увидимся еще, думаю. А трактора все же дождитесь! Вам там потом еще через гать… А в овсах, у леса – медведи. – Медведи?!