– Kus te Eestis elasite? А вы где в Эстонии жили? – Я-то? – Лесник благодушно прищурился. – Так на юге. Выру, Валка… – Так и я там! Антсла, Вяймела… Не бывали? – Да нет, не приходилось. Ei, pole olnud. – А у нас бы сказали – istUma. – Лиина покачала головой. – Интересно как, а я думала, так только на севере говорят. – Ну, так народ же на месте не сидит, – громко рассмеялся Ян Викторович. – Давно все перемешались. – Это точно! Eestlaste häll on Eesti ja Haud on kogu maailm! (Колыбель эстонцев – Эстония, а могила – весь мир). Лесник повел плечом: – Страшненькая поговорка. Однако верная. – А еще у нас говорят – meil on rahaga halb, aga inimestega väga hea! Слыхали? – Ну да… Про деньги что-то… Все хочу спросить – как там, на старом кордоне? – Да нет там никого, – пожала плечами девушка. – Кроме начальницы. – Как нет? – Да так. В поход все ушли. На Койву! – Куда-а? Это известие почему-то расстроило лесника, он тут же пояснил: – Я про медведя говорил, помнишь? – Ну… так это, краем уха. – Напрасно! Зверюга опаснейший. Так он в тех местах бродит! Охотники видели, говорили… А пионеры по какой дороге пошли? – Ну-у… – Лиина задумалась. – Я могу по карте… – Так покажи! Я карту… сейчас. Эх, надо их предупредить… как бы не было поздно. Ян Викторович снова отправился в дом. Парни же стояли у забора и смотрели на лесную чащу. – Эй, вы что там? – окликнула девушка. – Медведя увидали? – Медведя – не медведя… – тихо протянул Иван. – А у меня такое чувство, что кто-то за нами шел. И сейчас наблюдает! Скажи, Тынис? – Ну да. – Да никого там нету! – Выбежав за ворота, девушка смело пошла к лесу. Остановилась у самых зарослей, оглянулась… и показала язык: – Keegi! Ни-ко-го! * * * Шли весело, хорошо, хоть дорожка оказалась не такой уж и легкой. Тропинка то расширялась, то сужалась совсем до невозможности – едва пройти, а как-то даже вдруг исчезла, растаяла в ельнике, стоило больших трудов ее отыскать! И снова зашагали гуськом: впереди неутомимая Светка, за ней Женя, потом – юннаты, замыкали шествие Елена Сергеевна и Тая. Обе были нынче в штанах, и этого немного стеснялись, причем Тая – больше, чем кто-то другой. Да что там говорить, ведь совсем недавно не кто иной, как старшая пионервожатая проводила очередной сбор на тему этики и эстетики, где и выдала главный постулат: брюки на девушке – нонсенс! Некрасиво, безнравственно, аморально! Хоть и безнравственно, а нынче вот пришлось влезть! Не в платье же по лесу шастать – неудобно, да и комары, слепни, мошка. Хорошо, хоть чем ближе к реке, тем сильнее ветер – уносило мошку и прочих кусачих гадов. Главной была назначена Тая. И первый же привал вышел комом, как недопеченный блин! Пока организованно пели песню, забыли про дрова, потом пока натаскали хворост, пока разложили костер… Повесив котлы, Кротова быстренько сварганила супчик из крупы и тушенки, на второе сварила гречку. Здесь, на природе, ее умяли все, даже те, кто обычно не ел и дул губы. Потом еще долго чистили котлы… Бедолага Тая бегала туда-сюда, особо не представляя, что от нее надо и что требовать о ребят. От собственной бестолковой суеты она быстро умаялась и села на камень, обреченно глядя вдаль. – Ну, скажи ей… – Женька стукнула Кротову локтем. – Пусть дежурных назначит, ответственных за дрова… – За дрова! Вот же ж… – негромко выругалась Светка. – Топор они взяли. А колун забыли, конечно! Хорошо, хоть я про пилу вспомнила! А то бы тут… А про дежурных – правильно. Ты сама ей подскажи! – Не. Она меня и слушать не станет. И так вон зыркает… после вчерашнего педсовета. Предупреждали же: поход – не пикник! – Да уж, вы теперь с ней – как кошка с собакой. – Да и черт с ней! Детей не крестить. Да и я не школьница. Но в бардаке-то таком нельзя! Добром это не кончится. – Да уж… – Согласно кивнув, Кротова радостно дернулась. – Елену Ивановну попросим, вот что! Елена Ивановна Хрустикова вела в школе биологию и географию, иногда прихватывая и химию. Учебной нагрузки у нее всегда было с избытком, а потому ни в какие общественные дела Хрустикова не лезла, да и вообще вела себя тихо и незаметно: что скажут, то и делала, но не более того, и во всем слушалась начальство. Лет около сорока, худенькая, небольшого росточка, с короткой мальчишеской прической, Елена Ивановна относилась к той породе женщин, что до старости считаются «девочками». При этом она уже давно была замужем, имела взрослого сына-студента и первоклассницу дочь. Дети ее любили, но не слушались, как это часто случается. Вот и сейчас… – Ратникова! Мила! Я кому говорю? Миску за тобой кто мыть будет? Когда помоешь? Мы уходим уже! Снеткова! Ты зачем Горского бьешь? А ну-ка, перестань сейчас же! Что значит – за косы? Та-ак… Все на месте? Ващенков где? Читает? – Классные у вас брючки, Елена Ивановна, – заценила Кротова. Хрустикова быстро оглянулась: – Правда? Я сама сшила. По лекалам. – Очень хорошо вышло. Вам идут! – Спасибо. – Елена Ивановна. – Сочтя предварительную подготовку оконченной, Кротова перешла к главному – сказала и про дрова, и про дежурство, и про все такое прочее, без чего невозможно обойтись в походе. – Да, и как у реки встанем, пусть мальчишки яму для туалета выроют. Чтобы только туда и ходили! – Ага, ага, – закивала Хрустикова. – Я все Тае передам. Обязательно. Так! Ребата-а-а! Все! Собираемся, уходим. Шли, конечно же, не торопясь – нога за ногу телепались. Так ведь и куда было спешить? Да и места вокруг раскинулись красивейшие: прозрачные голубые озера, березовые рощицы, полянки с клевером, колокольчиками и кашкой, лесистые холмы – «кручи» и даже скальные выступы на обрывах по берегам бурных речек! Было на что посмотреть, что сфотографировать, обсудить… – В этих самых местах, ребята, когда-то проходил ледник. Именно он и принес эти огромные камни. Ну да, камней – здоровенных валунов – здесь хватало. Как бы то ни было, а к исходу второго дня пути, впереди, за деревьями, вдруг возникла сверкающая синь, бескрайняя, словно море! – Река! – обрадованно заголосили ребята. – Речища! Ого, широченная! – Вот она какая – Койва-река! – Елена Ивановна восторженно тряхнула головой. – Никогда к ней с этой стороны не подходила. А ведь, в принципе-то, совсем рядом. Но словно совсем другая страна! Горная. – Я здесь на пароходике плавала, – вспомнила Тая. – Давно, еще школьницей. Искоса глянув на Женьку, пионервожатая поджала губы и принялась командовать, время от времени подглядывая в блокнотик. Что-то ведь записала – ага! – Так, внимание, ребята! Построились! Дежурные на сегодня, два шага вперед… Помогать повару. Коля, Миша, возьмите лопаты… Видите те кусты? Выкопайте там яму метр на метр… Остальные… Мальчики – на дрова, девочки – ставить палатки! Да, и над кострищем не забудьте натянуть тент! Вдруг дождь. Очень правильно распорядилась Тая. Толково. Точно так, как советовала Лиина. Разбив палатку, Женька проследила за «дровяной» командой – чтобы, не дай бог, чего. Да особо-то и не надо было следить. Озерск – городок небольшой, почти деревня, многие жили в своих домах или бараках, с пилой да топором обращаться умели, не какие-нибудь городские бездельники, что и гвоздя вбить не смогут! С такими-то ребятами – да горы свернуть! – Женя! Вон там еще сушина. Давай, мы завалим… на завтра… – Валите! Почти всех ребят Женька знала со школы, у многих даже была вожатой – обычно старшие классы шефствовали над младшими. Комсомольцы – над пионерами, пионеры – над октябрятами. Завалив высохшие деревья – сушины, – ребята ловко распилили их на чурки и принялись колоть, аккуратно складывая поленницу под уже натянутым тентом. Со стороны реки вдруг басовито проревел гудок. – Оба-а! Ой, ребята! Смотрите, пароход! Настоящий пароход, честное слово! – Никакой не пароход, это танкер! – И не танкер, а самоходная баржа!