– А станцию? Станцию не запомнили? – Да в области где-то… – Старушка задумалась. – Тосно, что ли… Или Сланцы… – Дороговато что-то для Тосно – три пятьдесят! – засомневался Алтуфьев. – Может, Тянск? – О! – Старушка всплеснула руками и засмеялась: – Точно – Тянск! Он и есть. Глава 10 Тянск, Озерск и окрестности. Июль 1967 г. – Да, в тот день я ездил на рыбалку. На озерко у Рябова Порога, там клев хороший… – Силаев кусал тонкие губы. – А что, нельзя? Тощий, с вытянутым лицом, он и обликом своим, и поведением все еще оставался там, на зоне, и все никак не мог поверить в свою свободу. И что вести себя на свободе нужно совсем не так… – Три, – вдруг улыбнулся Алтуфьев. – Сергей, ты три раза подряд произносишь «а что, нельзя»? Причем ни к селу ни к городу, не в обиду будет сказано. Сергей дернулся, нахохлился, словно выбравшийся из лужи воробей: – А что, нельзя? – Четыре… – хмыкнул следователь. Владимир Андреевич, конечно, хорошо понимал, что сейчас чувствует недавно освободившийся из мест лишения свободы Силаев. Он в любую секунду ждет подвоха! Особенно от следствия. Как сапер: ошибешься – и опять… ну, не на смерть – на зону. А там не сахар, далеко не сахар… Вот и Сергею Силаеву, Сиплому, обратно не очень хотелось. Отсюда и нервозность, и озлобленность, недоверие буквально ко всем. Покачав головой, Алтуфьев вытащил портсигар: – Кури. Ты ведь куришь? Они сидели в кабинете Ревякина – стол, три стула, сейф. Еще шкаф и большой портрет Ленина на стене. – Курю… Спасибо… Ой! – взяв сигарету, замешкался Силаев. – Что это у вас, «Памир», что ли? Следователь пожал плечами: – Я его с армии курю – привык. А ты, значит… – Да нет, спасибо и на том, – неожиданно улыбнулся Сергей. – Просто я думал – такие только на зоне. – Ну, видишь, не только… А, впрочем, Игнат Степанович скоро заглянет. У него «Друг» кажется… – Игнат Степанович – это опер местный? Здоровый такой, да? – Ну да, не хилый. Да ты уж всех тут знаешь. – Пока только Дорожкина, участкового. Остальных – так… Алтуфьев чиркнул зажигалкой. Оба закурили. – Господи… Вот же я дурень! – Владимир Андреевич вдруг хлопнул себя по лбу и расхохотался. – Совсем забыл… Тут тебе передачку передали… почему-то через меня. Вон, на стуле пакет. Правда, насчет сигарет – не уверен. Сейчас поглядим… – Передачка? – озадаченно моргнул Силаев. – Мне-е? – Тебе! От Жени Колесниковой. Девушки, которую ты из реки вытащил. – А-а! – Сергей улыбнулся открыто и вполне искренне, без всяких задних мыслей и какой-нибудь там фиги в кармане. – Хорошая девчонка. И умная. Мы с ней, пока шли, много о чем поговорили. – О чем же? – Да о всяком. О книгах, о музыке… о поэзии… Знакомых общих вспомнили. Кстати, как она? – Да оправилась. – Ну и хорошо. Выпустив дым, парень так и продолжал улыбаться… Правда, докурив, вдруг нахмурился: – Вообще-то я таких девчонок не очень… Но Женя – классная! – А каких «таких»? – тут же переспросил следователь. Сергей замялся: – Ну, таких… шалавных… – Это Колесникова-то шалавная?! – Да я не про нее вовсе! – растерянно отозвался Силаев. – А про тех, кто… Ну, вызывающих… – Эх, Сергей, Сергей. – Владимир Андреевич покачал головой с укоризной. – Ты пойми, если девушка надела мини-юбку и модную блузку, да даже бикини – это вовсе не значит, что она шлюха. Она просто хочет выглядеть модно. Потому как девушка! У меня, вон, супруга иногда и шорты надеть может. А, между прочим, целый майор! – Да я не знаю, как и сказать… просто был у меня случай… – начал было Сергей, но тут же замолк, почему-то расхотел продолжать. – Давай-ка мы твой случай чуть позже рассмотрим, идет? – Владимир Андреевич подошел к окну и искоса посмотрел на парня. – Пока же – в рамках конкретного уголовного дела, возбужденного по факту смерти гражданина Рудиса. – Кого? – Ну, аспиранта, ученого. – А, тот очкарик… Постойте! Вы что, думаете это я его? – Подскочив на стуле, Силаев быстро заморгал – занервничал. – Так ты же в тот день как раз был на озере, – жестко напомнил Алтуфьев. – Ну, был, да… – Сергей кивнул. – На велике… у Алика взял – соседского мальчишки. Там, кстати, и Лом был – я его на лодке видел. – Так ты не с Ломовым? – Не-е… Возьмет он, как же! Тот еще черт… – Парень снова покусал губу. – А с очкариком мы поругались, да… Все из-за соседа моего, Гольцова! Он первым начал к городскому цепляться, вроде в шутку… Тот что-то ответил, Гольцов обиделся, я за него – все же свой… Вот и вышло… По физиономии смазал… Да и ушел на улицу, курить – от греха. – А вот это правильно! – Кивнув, следователь снова уселся за стол. – Правильно и понятно. А теперь вот, так же внятно поясни про портфель. – Да я уже говорил этому вашему… оперу. Не знаю я, откуда он взялся. Не было у меня никакого портфеля. Не приносил, не находил… Может, кто без меня оставил? Просто забыл… – Может… Что ж, будем разбираться. Ты у нас за что задержан? – Так за портфель же! – Не-ет! – Алтуфьев погрозил пальцем. – По мелкому хулиганству. Матом ругался? – Ну дак… А вы бы на моем месте не ругались? Когда вот так – оп – и в камеру! – Ладно, разберемся… Сейчас передачку твою посмотрим. Вроде ничего недозволенного не должно быть… Взяв со стула пакет, следователь высыпал на стол конфеты «лимончики» в ярко-желтых фантиках и пару яблок – магазинных, свои еще не созрели. Еще были четыре сваренных вкрутую яйца, четвертушка черного, шматок копченого сала и… книжка стихов Ярослава Смелякова. – Вот это да-а! – изумленно протянул Сергей. – Это да… Это она мне стихи Смелякова читала. А я его как-то не очень и знаю – мне Маяковский ближе… Проводив задержанного до дежурки, Алтуфьев вернулся в кабинет и потянулся к телефону… Правда, позвонить не успел – в дверь настойчиво постучали. – Войдите! Интересно, кто бы это? Игнат? Так не должен бы стучать – раз хозяин… Дорожкин, может быть… – Да входите уже! – Можно, да? На пороге возник молодой человек лет двадцати – высокий стройный брюнет в белой, с закатанными рукавами рубашке и тщательно отутюженных брюках. Юноша вдруг показался Алтуфьеву смутно знакомым.