Сашка пропускает шпильку и продолжает. — А, во-вторых, мне какое дело, мам, какую квартиру ты выберешь? Я тебе посоветовать ничего не смогу, я не разбираюсь в недвижимости. — Саша, тебе потом в этой квартире жить. — Нет, — Сашка качает головой. — Я тебе совершенно серьёзно сказала, сразу отпиши кому-нибудь. Мне не надо. У меня всё есть. — Обиделась, да? На мать обиделась? Гордая? — Мам, мне просто не нужно. У меня есть дом. Дядя Коля, заводи. И уходит в дом, стараясь, чтобы по её лицу Туманов не догадался об очередной стычке. Весь день она крутится по хозяйству. Дела цепляются одно за другое: решила приготовить куриный суп и сделать гуляш, полезла в холодильник, и вспомнила, что недавно купила специальные коврики для полок, но так и не собралась их постелить, потому что сначала надо разобрать и помыть весь холодильник. Решила, что самое время этим заняться, пока варится бульон, только выставила все продукты на стол и вытащила полку, как появился Всеволод Алексеевич, покачивающийся и бледно-зелёный. Утренние лекарства подействовали, сахар упал, и теперь ему надо что-то съесть. Пришлось срочно его усаживать и поить чаем с творогом и мёдом — первым, что попалось под руку среди кухонного завала. Потом Туманову похорошело, и он вызвался помогать, вырезать коврики по размеру и устанавливать назад вынутые полки. Пока провозились с холодильником, пришло время обедать, как раз доварился суп. После обеда Сашка отправила его в кровать, и занялась гуляшом. Заодно вспомнила про накопившуюся стирку, и совершила забег до стиральной машинки. На обратном пути заметила грязь в коридоре, быстро подтёрла полы. Мытьё полов в коридоре как-то само собой закончилось в спальне. Всеволод Алексеевич, увидев её пятую точку в дверном проёме, хмыкнул так многозначительно, что Сашка наконец опомнилась. — У нас сегодня субботник, что ли? — ехидно интересуется он, откладывая планшет. — Или кто-то отрабатывает роль примерной дочери тире Золушки? Если что, напоминаю, Золушка была нелюбимой дочерью и вообще приёмной. — Недалеко от нашего положения вещей, — хмыкает Сашка и плюхается на кровать, оставив тряпку киснуть в ведре. — Просто решила навести порядок. — Вот так срочно-обморочно, аккурат после вчерашней истории с котлетами? Саша, не надо пытаться понравиться. Будь собой. — Кто бы говорил! Вы вчера весь вечер «Туманова» отыгрывали, образцово-выходную версию. — Мне можно, у меня профессия такая. Даже в дипломе написано «артист». Хочешь, покажу? Сашка усмехается. Вряд ли он сюда, в Прибрежный, все свои документы тащил, особенно такие древние. Скорее она ему его диплом покажет, в виде скана в Интернете. — Верю, Всеволод Алексеевич. Надеюсь, сегодня обойдёмся без показательных выступлений и походов в ресторан? — Да какие рестораны, Сашенька, — вздыхает Туманов и притягивает её поближе. — Сегодня я готов играть исключительно «самого больного в мире Карлсона». Могу только полежать за себя. Так что вечером сама развлекай дорогую родительницу. И постарайся без членовредительства. — Самый больной в мире Карлсон лечился, помнится, вареньем и конфетами. А вам могу предложить пареную айву и запечённые яблоки. Будете? — Они у тебя приготовлены? — Нет, но я быстренько. Сашка порывается встать, но его рука быстро возвращает её на место. — Не надо. Ты и так весь день как белка в мясорубке. Полежи, пока персональный кошмар твоего детства не вернулся. Давай вон телевизор посмотрим. Ищет пульт, который спустя пять минут бесплодных поисков Сашка со смехом извлекает из-под его пятой точки. Они включают футбол, и через пять минут оба дрыхнут под вопли комментатора. * * * Сашка просыпается от звонка в дверь и не сразу понимает, что произошло. А когда понимает, спешит открывать. Маман вваливается уставшая, но довольная. — Нашла идеальный вариант, — с порога заявляет она. — Абсолютно то, что нужно. Десять минут от аэропорта. Студия. Вид на море. Сашка вежливо кивает. — Ты голодная, мам? У нас ужин через час, но я могу тебе раньше разогреть. — А у вас по часам, что ли? — удивляется маман. — Ну конечно я голодная, весь день моталась. — Мы стараемся соблюдать режим, чтобы инсулин адекватно поступал… Короче, неважно. Получается не всегда, но, когда дома, мы хотя бы пытаемся. Сашка объясняет, а сама уже снуёт от холодильника к плите, накрывает на стол. — Давай, я с тобой поужинаю, а Всеволоду Алексеевичу потом отнесу. Он всё равно сегодня вставать не собирался. — А вчера скакал бодрым козликом, — замечает мама. — Так бывает. Один день хорошо, второй не очень, — искренне поясняет Сашка, совершенно забыв, с кем имеет дело. — Смотри, сляжет, будешь ещё десять лет из-под него горшки выносить, — тут же делает пас мама. — Не дай бог, но, если понадобится, буду, — Сашка очень старается быть спокойной. Она выспалась. Когда уходила из спальни, сокровище выглядело гораздо лучше, чем с утра. В доме убрано, на два дня вперёд наготовлено. Мама нашла квартиру своей мечты. Всё же хорошо, да? — Ну и дура, — припечатывает мама совершенно будничным тоном. — Другая давно б его придушила ночью и не мучилась. А ты так и носишься со своей великой миссией и вечной жертвенностью. Сашка считает до десяти и ставит тарелки с разогретым гуляшом и картофельным пюре. Миска салата уже стоит посередине стола. Домашний хлеб из хлебопечки нарезан. — Так что там с квартирой, мам? Когда будешь оформлять сделку? — А что ты так интересуешься? Ты же сказала, что тебе она не нужна? Не надейся, я собираюсь жить долго. Господи… Сашка просто хотела перевести разговор, отвести его подальше от Туманова. Переключить маму на ту тему, которая интересна ей. — Я просто поддерживаю светскую беседу, — ледяным тоном цедит она. — Можем поесть молча. Но молча они не едят, потому что через пару минут мама начинает рассказ, словно и не было перепалки. — В общем, мне всё понравилось. Пятый этаж из девяти, десять минут до моря, студия тридцать квадратов. Мало, но много ли мне одной надо. Сашка молча кивает. Она уже боится задавать вопросы. — Но цена, конечно… Даже если получится продать квартиру в Мытищах по максимальной цене, двух миллионов мне не хватит. А ещё отделка, мебель… Сашка продолжает молча есть. Неужели сейчас прозвучит просьба добавить денег? — Что ты на меня так смотришь? Не бойся, у тебя не попрошу, — опережает её мать. — Я не боюсь. У меня столько и нет. — Ничего удивительного. Я кредит возьму. Или ипотеку. Не дадут, думает Сашка. Возраст не тот для ипотеки. Да и уровень дохода тоже. — Конечно, я посмотрю и другие варианты. Завтра ещё поездим. Торопиться некуда, всё же серьёзная покупка. Ты же меня не выгоняешь, я надеюсь? — Нет, ну что ты, мам. Чёрт. И вот она уже оправдывается. Прекрасно. Сашка убирает со стола, потом относит ужин Всеволоду Алексеевичу. — Может быть, пойдёте за стол? — уточняет она на всякий случай. Он качает головой. Нет, предпочтёт полежать. И Сашка не уверена, что дело в самочувствии. Может быть, не хочет лишний раз общаться с маман и что-то из себя изображать. Ну и правильно. — С вами посидеть? — Сашка уже присаживается на кровать. — И с ложки покормить, — хмыкает Всеволод Алексеевич. — Иди с мамой пообщайся. — Да мы уже пообщались… — Иди ещё пообщайся. Я серьёзно, Саша. Не прячься от неё у меня под одеялом. — Да не прячусь я, — возмущается Сашка, но покорно бредёт в зал. Там по телевизору идёт какое-то шоу, три тётки-ведущих обсуждают одежду и внешность тётки-участницы. Сашку передёргивает, уж лучше бы какой-нибудь концерт. Ладно, она в телефоне позависает. Но стоит Сашке усесться в кресло, как мама выдаёт: — Вот, тебя надо на эту программу отправить. — Боюсь, я не настолько медийна, — машинально язвит Сашка, опять забыв, с кем имеет дело. — Да участницей же. Чтоб объяснили тебе, наконец, как надо одеваться, какую причёску носить. Чтоб на мужика не быть похожей. Слушай, а что, у твоего Туманова нет какого-нибудь стилиста? Ему же кто-то имидж подбирает. — Одежду он сам себе подбирает. У него отличный вкус. А имидж сложился десятилетия назад. — А тебе он подобрать не может?