Манон опешила: – Но мы же еще в детстве знали эту историю, я часто бывала по выходным на озере Роэ и… – Пойдемте, Манон! Пожалуйста! – Еще две секунды! Мне еще надо переписать предупреждение на полу! Оно здесь неспроста! – Да пойдемте же! – Нет, подождите! «Если ты любишь воздух, бойся моего гнева». Профессор обожает прятать сообщения в других сообщениях. Палимпсесты, анаграммы, стенография. А это явно попахивает зашифрованным посланием! – Манон указала на наркомана. – А это кто? – По дороге расскажу. В любом случае далеко он не уйдет. Он сейчас как сломанная марионетка. «Скорая» вот-вот приедет. Люси вырвала из блокнота листок и написала: «Немедленно сообщите капитану Кашмареку, телефон 06 64 70 29 55». Попросите его послать подкрепление на Озерную дорогу, в Роэ. Возможно, именно там Пр нанес удар. Сюда тоже нужна бригада. Срочно. Люси Энебель, лейтенант полиции (мобильник не работает)». Она положила записку на пол. На ней отпечаталась капелька крови… Большой палец… – Будем только надеяться, что он не обрек ее на ту же участь, что и остальных, – вздохнула Люси. И они уселись в «форд». Направление Па-де-Кале. Навстречу обещанному жестокому убийству… 14 Роэ. Дождь, не прекращаясь, барабанил по поверхности Голубого озера. В эту страшную непогоду в самой непроглядной тьме можно было различить силуэты двух объединенных горем, уже порядком уставших от своего путешествия женщин, которые бежали вниз по крутой каменной тропе. При скудном свете своего фонаря они миновали ряд деревьев, чередующихся с переплетением колючих кустарников, с трудом продвинулись еще на несколько сотен метров, пока не различили впереди ветхий домишко. В окнах, споря с ветром и дождем, теплился слабый огонек. Гроза пришла на эти аррасские земли с севера и обрушилась на них со всей силой. Каждая капля воды резала щеки женщин, как бритва. Наконец они подошли к домику, затерявшемуся далеко за озером. Люси погасила фонарь. На первый взгляд поблизости ни одной машины, никакого мерцания фар, даже на дороге, ведущей к шоссе местного значения. Использование «N-Tech» в качестве навигатора окончательно истощило аккумулятор. Без органайзера Манон чувствовала себя беззащитной, вооруженной лишь краткосрочной памятью и своей способностью концентрироваться. – Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… – неустанно твердила она. Молодые женщины прижались к высокому дереву. – Пойду сделаю кружок, попытаюсь разглядеть что-нибудь через окно, – прошептала Люси, вытирая ладонью мокрый от дождя лоб. – В любом случае надо ждать подкрепления. – Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, я должна ждать здесь, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора, я должна ждать здесь, мой «N-Tech» не работает, разрядился аккумулятор… Люси вдруг обняла ее и стала гладить по спине. – Какая вы хорошая… Я очень надеюсь, что вы запомните мои слова… Манон прикрыла глаза и снова повторила: – Лейтенант Энебель помогает мне найти Профессора… Люси с тяжелым сердцем оставила ее под деревом и исчезла за завесой дождя. На этот раз никакой грязи, зато пропитанные водой известняковые бугорки. Лужи, ямы – ноги переломаешь. Было почти 5:30. Через час рассветет. Подобравшись к дому, Люси прильнула к стене и заглянула в окно с пожелтевшими занавесками. По глазам будто скальпелем полоснули. Внутри на полу распростертое тело. Повсюду кровь. Люси козырьком прислонила ладонь ко лбу. Что-то белое, покрытое тонкой алой пленкой… Разумеется, череп. Череп Рене Дюбрей. Старую даму скальпировали. Фирменный знак Профессора. «Фантазии» Манон становились опасной явью. Люси бросилась ко входу. Как бы ей сейчас пригодилось оружие. Дверь не заперта, никаких следов взлома. Она нажала на ручку, стараясь не оставить на ней своих отпечатков. Вошла. Ни звука. Крошечная прихожая, пол выложен черно-белой плиткой. Люси осторожно двинулась дальше, прижимаясь к стене, чтобы не оставить следов на месте преступления. Ее ботинки оставляли на полу небольшие лужицы. Она почувствовала, как напряглись мышцы. Гостиная. Люси заткнула нос. Запах испражнений. Зловоние. Лодыжки семидесятилетней дамы связаны. Возле нее на полу листок бумаги с печатным текстом и школьная доска, исчерканная рисунками и цифрами. В руках – кусок голубого мела. Глаза ее закатились, так что зрачков почти не видно, только белки молочного цвета. На рассеченных шрамами губах выступила серая пена. Что касается скальпа… Все сделано согласно правилам искусства: ни одного волосистого участка. Только неровные пятна кожи вырисовывались на фаянсовом шаре. При виде этой жуткой картины Люси ощутила, как в ней поднимается глухая ярость. В молодости эта садистка, «аррасское чудовище», как ее тогда называли, истязала собственных ребятишек. День за днем. Выйдя из тюрьмы и обосновавшись в Роэ, она получила новое имя, Озерный Дьявол, и теперь была убита другим чудовищем, еще более устрашающим. Профессором. Почему? Судя по состоянию трупа, белизне конечностей и свернувшейся крови на черепе, смерть, похоже, наступила как минимум накануне, а не в 4:00, как предсказывало послание в охотничьей хижине. Люси вздрогнула. Снаружи сверкнула молния, за которой тотчас последовал мощный удар грома. Плитки пола и стены задрожали. Люси присела на корточки и, уткнув нос в воротник куртки, внимательно осмотрела труп, а затем все вокруг. Положение жертвы, тип пут, перемещение или повреждение предметов – все приобретало значение. По этой информации можно было прочесть образ действий, угадать их последовательность, расшифровать поступки. И в глубине души осознать всю жестокость преступления. Люси бил озноб. Она дрожала от возмущения и ужаса. В этом уединенном месте Дюбрей все же без опаски отперла дверь. Однако четыре засова на двери свидетельствовали о ее страхе перед внешним миром. Убийца, несомненно, внушил ей доверие. Кто-то из соседей? Знала ли она его? Или, может быть, он представился полицейским или почтальоном? Он решил нанести удар там, где чувствовал себя в безопасности, как в охотничьем приюте. Никакого риска. Он любил действовать не спеша, упиваться страданием своих жертв, не опасаясь ненужных случайных встреч. Люси осмотрела веревку вокруг лодыжек. Точно такая же, как в хижине. Только здесь она едва стягивала женщине щиколотки – просто знак власти. «Я господин. Тот, кто ведет в танце. А вы всего лишь предметы одноразового использования». Затем Люси снова осмотрела скальп. Должно быть, кромсать его, скоблить скальпелем кости черепа доставило убийце гнусное наслаждение. Что же он сделал с волосами? Люси рассматривала надписи на школьной доске, но тут ее внимание отвлек новый удар грома, еще более мощный, чем предыдущий. Она услышала, что дождь колотит сильнее, и подумала про Манон, одиноко стоящую под деревом там, снаружи. И с предосторожностями покинула место преступления. Когда она переступала порог, то неожиданно получила по голове какой-то палкой, которая рассекла ей левое надбровье. Удар был такой силы, что Люси упала в огромную лужу. Взвыв от боли, она попыталась подняться. Ее промокшая накидка весила целую тонну, мешая любому движению. Стоя в луже на коленях и не переставая кричать, Люси поднесла ладонь ко лбу. Когда она обернулась, оружие вновь засвистело в воздухе, готовое снова обрушиться на нее. Люси попыталась защититься, прикрыв голову согнутыми в локтях руками, и в последний раз взвыла. И в этот самый миг из темноты возникли огни и сирены. Нападавший оказался в ловушке, ослепленный прожектором, под прицелом трех «зиг-зауэров». Люси навзничь рухнула в лужу, лицом к черным разбушевавшимся небесам. Она была жива. 15 Сидя на краешке багажника «Пежо-407», под защитой его поднятой дверцы, закутанная в одеяла Люси терпеливо сносила, пока полицейский врач зашивал ей надбровье. Два шва, наложенных шелковой нитью, избавляли ее от госпитализации. Прямо перед ней под большим зонтом стоял капитан Кашмарек. Лет сорока, стрижка ежиком, свежевыбритый даже в этот поздний – или ранний – час. Образец дисциплины под маркой «бригада уголовного розыска». – Еще немного, и она бы по полной изуродовала тебя, – сказал он, затягиваясь сигаретой. – Она была в истерике, могла размозжить тебе голову. С каких это пор профессиональный полицейский позволяет штатской застать себя врасплох? Когда врач снова промокал ей бровь ваткой с антисептиком, Люси скривилась от боли. Голова ее, похоже, весит целую тонну. – Наверное, Манон испугалась грома, – пояснила она. – И потеряла нить своей мысли. Обнаружила, что промокла насквозь, что осталась без своего органайзера. К тому же совершенно не понимала, почему она находится здесь, возле дома Дюбрей. Она почувствовала опасность, угрозу, тем более что это место ей известно и она знала, что Дюбрей истязала своих детей. Что она здесь делает, одна, так поздно? Почему она здесь? Как она здесь очутилась? Она подходит к дому и видит меня, присевшую возле трупа… И вот, когда я выхожу… бац! Ее невролог меня предупреждал. Она может проявлять бурные реакции, если вдруг попадает в незнакомое место. – В любом случае она должна была остаться в клинике, а никак не оказаться здесь с тобой. Ее брат и Флавиан вне себя от ярости! Ты отдаешь себе отчет в том, что если прокурору станет известно… Врач попросил Люси открыть рот и провел ватной палочкой по слизистой оболочке позади коренных зубов.