– У меня было решение, я уверена… Она расстегнула блузку и притронулась к татуировке на плече в виде раковины: – Спираль наутилуса, могила, Монахи… Все это здесь, на моем теле… Как на карте со спрятанным кладом… – Черт возьми! Только это уже не игра! Манон забарабанила по клавиатуре, а потом добавила: – Полицейские наконец-то вернулись к этому делу. Комплексная группа. Десятки и десятки полицейских. Они помогут мне, я помогу им. Эта… – На экране появилась фотография. – …Люси Энебель… Именно она была мне нужна. Она мне обещала. Да, она мне обещала. На сей раз, поверь мне, Профессор от нас не уйдет. Я убью его за то, что он сделал с Кариной. Собственными руками убью. Фредерик рванул «N-Tech» с подставки и поднял его над головой, словно собирался разбить. – Ну, попробуй, – усмехнулась Манон. – Я регулярно переношу его содержимое на сервер, защищенный паролем. Никто не сможет уничтожить или подделать мою память! Никогда! Он швырнул на место прибор и вышел из комнаты, сорвав со стены только что прикрепленный Манон листок с загадкой Профессора. – Все это убьет тебя, – выкрикнул он с порога. – Я не смогу бесконечно следить за тобой! И он хлопнул тяжелой металлической дверью, которая тут же автоматически заблокировалась. Оставшись одна, Манон снова терпеливо переписала послание, прикрепила его красной кнопкой на то же место и уселась на пол в центре комнаты. Она неотрывно смотрела на фотографии шести предыдущих жертв. Франсуа Дюваль… Жюли Фернандо… Каролина Тюрдан… Жан-Поль Грюнфельд… Жак Тайран… И ее сестра… Карина… Снова и снова погружаться в жестокость преступлений. Какой же густой должна быть тьма, где не затухал огонь ее ненависти. Неподвижно сидя на полу, Манон слушала записи, заучивала их. С экрана компьютера на нее смотрело лицо Люси Энебель. В полдень звякнул «N-Tech». Она открыла его, взглянула на экран и нахмурилась. Речь шла не о каком-то заурядном, будничном деле, а о встроенном в систему запрограммированном будильнике, который внезапно включился. Информация, датированная 1 марта 2007 года, введенная почти два месяца назад. Два месяца? Манон набрала код. Появилось сообщение: «Посмотри на шкафу в спальне. Возьми оружие и придумай, как сделать, чтобы оно все время было при тебе. Все время». Заинтригованная, она поднялась. Только она одна могла составить это сообщение. Но для чего она ввела его так, чтобы напоминание появилось именно сейчас? И к чему было его прятать? Она вышла из комнаты, направилась в спальню, залезла на стул и ощупью поискала на шкафу. Ее рука наткнулась на что-то кожаное. Ремень. А теперь что-то холодное. Сердце буквально выпрыгивало из груди. «Беретта 92S», парабеллум калибра девять миллиметров. Манон дрожа слезла со стула. Откуда ей известны все характеристики оружия? И вообще, откуда она могла его взять? Достав пистолет из кобуры, она крепко сжала его в ладони. Стертый серийный номер. Прикосновение металла показалось ей знакомым. Она закрыла один глаз, вытянула руку, уверенным движением взвела, а потом отпустила курок. Пистолет был заряжен, пятнадцать пуль. Теперь она может стрелять. И знает как. Но ведь она в жизни не держала в руках оружия! «Возьми оружие и придумай, как сделать, чтобы оно все время было при тебе. Все время». Манон приподняла пиджак, потом блузку и засунула пистолет за пояс. «Беретта» прижалась к ее левому боку. «Боже мой, – подумала она, поправляя на себе элегантную одежду. – Кто ты, Манон Муане?» 18 Люси никак не удавалось проснуться. Душ, кофе – ничего не помогало. Окончательно ее встряхнуло только слово «вскрытие», оставленное на автоответчике. 11:42, она не слышала звонка! Катастрофа! Люси стремительно влезла в чистую одежду – джинсы, футболка, свитер, – схватила свой «зиг-зауэр» и поспешила к машине. Гроза стихла, но нанесла большой ущерб. Разбитые стекла, выкорчеванные деревья, сорванная кровля. Небо по-прежнему было свинцовым. Люси позвонила Мод и попросила няню передать трубку малышкам. Ей хотелось сказать дочкам что-нибудь нежное и услышать их голоса. Пообещать, что сегодня вечером, когда она вернется с работы, они втроем поиграют. Разъединившись, она ощутила укол в сердце. Не прошло и четырех часов с тех пор, как Люси легла, и вот она уже снова в подземном гараже клиники Роже Салангро. На сей раз в Институте судебно-медицинской экспертизы. В мрачном царстве белого изразца, нержавеющей стали и резервуаров с кусками человеческих тел. Она ненавидела ходить сюда. Даже если где-то внутри ее, очень глубоко в мозгу, всякий раз открывалось крошечное окошко, через которое она непременно сюда попадала. Вскрытие уже шло полным ходом. Тело было располосовано буквой V, от плеч до лобка, череп распилен, внутренние органы выложены на весы или подносы. Старая Рене Дюбрей превратилась в открытый сундук, грубо взломанный грабителем в зеленой маске и резиновых перчатках. Люси кивнула Кашмареку и Сальвини, офицеру криминального отдела полиции. Она сразу узнала молодого судмедэксперта, Люка Виллара, хотя он и работал, стоя к ней спиной. Зато четвертого мужчину, в свитере с высоким воротником, до самого подбородка, и с грубым, обветренным лицом, она явно видела впервые. – Похоже, я немного опоздала, – проговорила Люси, накладывая под ноздрями ментоловый крем. – Пожалуй, это не ваш стиль – пропускать вскрытие, – обернувшись, заметил Виллар. – Думаю, если бы вы должны были платить за вход, то все равно приходили бы. Или я ошибаюсь? Люси покраснела: – Не стоит преувеличивать. Я просто делаю свою работу, только и всего. Виллар только что окончил медицинский факультет имени Анри Варанбура, в трехстах метрах от клиники Салангро. Он проучился там пять лет, а потом еще пять специализировался в судебной медицине. Нахальный, немного бабник, но очень знающий свое дело. Он один был в форменной одежде: операционный халат, бахилы, цельный комбинезон, две пары перчаток, причем одна пара – антипорезные. – Жаль, самое интересное вы пропустили, – насмешливо добавил он. Кашмарек торопливо представил друг другу Люси и незнакомца с квадратным подбородком: – Лейтенант Тюрен прибыл к нам из Парижа. Он в свое время работал на деле Профессора. И прекрасно знает Манон Муане. Она присоединилась к расследованию после убийства сестры. И помогла расшифровать математический бред Профессора. – Выходит, следствие снова будут вести парижане? – спросила Люси, поприветствовав коллегу. – Если речь действительно идет о Профессоре, в чем теперь почти не приходится сомневаться, тогда да. Голос у приезжего был такой же резкий, как и черты лица, и, пожалуй, слишком высокий, скорей контртенор, нежели баритон. Он продолжал: – Расследование ведет лилльский филиал, но вся информация сходится к нам. Я прибыл вам в помощь и как координатор, поскольку хорошо знаком с делом Профессора… Люси чувствовала себя неловко рядом с этим участковым полицейским, плохо выбритым, резким в движениях. Однако встала рядом с ним, чтобы видеть труп. И тут же ощутила какое-то нездоровое влечение. Психоаналитик назвал бы это стремлением к патологическому. Она ненавидела психоаналитиков. Как и патологическое. И все же… Невозможно оторваться, прямо проклятие какое-то. Люси непроизвольно прикоснулась к своему затылку. Нащупала длинный дугообразный шрам. И тут же вспомнила похожие на соты ячейки, мерзкие запахи, низкий давящий потолок, бесформенные части тела в стеклянных банках… Это видение навсегда запечатлелось в ее мозгу. – Что мы имеем? – резко спросила она, не отрывая взгляда от вскрытого тела на столе. Судебный врач в дизайнерских очках без оправы повернулся к капитану. – Если позволите, я кратко объясню еще раз, – предложил он. – Прошу вас. – Отлично. Я думаю, смерть наступила вчера, двадцать четвертого апреля, между десятью и тринадцатью часами. Трупное окоченение еще сохранилось, хотя уже началось легкое разложение. Мое предположение подтверждается температурой трупа и концентрацией калия в стекловидном теле. – По меньшей мере за пятнадцать часов до 4:00, окончания срока оставленного в охотничьем приюте ультиматума, – подсчитала Люси. – Выходит, к тому времени, как мы обнаружили Манон Муане, он уже давно убил старуху Дюбрей. – Возможно, – перебил ее Тюрен. – Поговорим об этом позже. Продолжайте, доктор. – Начнем сверху, если не возражаете. Что касается скальпа, я бы сам не смог сделать лучше. Точный надрез в затылочной области, в таком случае вся волосистая часть кожи легко стягивается, схваченная сзади одним движением, направленным к передней части, как снимают носок с ноги. Техника не изменилась. Этот способ практиковали еще скифы, за шесть-семь веков до нашей эры. Он указал на раздувшееся лицо. – Рассмотрим последовательность пыток, которым подверг старуху ее палач. Слизистая глаз слегка синюшная, так же как язык, который вдобавок испещрен мелкими рваными ранами. Подобные раны мы видим на палатальном своде и гортани. Их же мы обнаружили на участке пищеварительной системы от пищевода до желудка. Они вызвали внутренние кровотечения, которые уже сами по себе могли бы убить ее. Стоя напротив Сальвини, Люси склонилась над столом с впитывающим покрытием, откуда еще сочилась жидкость, по цвету напоминающая тутовые ягоды, и внимательно оглядела разверстое тело. Грудная клетка походила на две большие застывшие губы, ребра были чудовищно искромсаны пилой. Человеческое существо, низведенное до состояния анатомического пейзажа. Виллар отодвинулся и ткнул телескопической указкой в содержимое тазов, стоящих позади Люси: – Взгляните-ка на селезенку. Совершенно гипертрофированная, в восемь раз превосходит нормальный объем. Печень гиперемированная, фиолетово-красная, а поджелудочная геморрагическая, другого оттенка красного, более темного. Другие тазы, другие органы. Набор элементов для зловещей игры «Собери Дюбрей». – Почки тоже пострадали. Двусторонний застой крови. Капитан Кашмарек непрестанно потирал подбородок кончиками пальцев. Вид у него был одновременно серьезный и безучастный. Сальвини выглядел невозмутимым. А вот Тюрен отошел в дальний угол помещения и оперся спиной о кафельную стену, наподобие рок-певца Дика Риверса, позирующего для фотографии в рок-журнал. Он дышал ровно, его острый взгляд был прикован к Люси. Она чувствовала, что этот прибывший из столицы незнакомец разглядывает, оценивает ее. – Отравление? – предположила она. – Ну да, отравление, – подхватил Тюрен, опередив ответ судмедэксперта. – Четыре года назад я уже видел такую картину… – Прикрыв глаза, он продолжал: – В данном случае это стрихнин. Виллар не любил, когда его оттесняли. Он сухо заметил: – Это еще следует подтвердить! Я отправил пробы жидкого содержимого желудка в токсикологическую лабораторию. Спектроэлектрохимический анализ и хроматограмма придадут вашей гипотезе юридическую силу. – Сняв очки, чтобы протереть стекла, он обратился к Люси: – Я также послал им образцы крови, мочи и – в связи с отсутствием волосяного покрова – волоски с тела. Чтобы они проверили на предмет наркотиков или содержания каких-то медицинских препаратов…