Иоанн повернулся к Дрю и заговорил. Он предположил, что парню будет тяжело видеть то, что последует далее. Сказал, что тот должен вернуться в дом и ждать. Пообещал, что все кончится, как только будет получено покаяние. Сомнение сменилось принятием, и вскоре Мэри Мэй поняла, что осталась наедине с Иоанном. За Дрю закрылась дверь, и мужчина шагнул в сторону, оказавшись под лучом света. Снизу он казался тенью, и девушке почудилось, что это ее отец смотрит на нее сверху вниз. Да, это был ее отец. Не оставалось никаких сомнений. И когда мужчина сдвинулся так, что его стало возможно разглядеть, это лишь укрепило ее уверенность. Его лицо. Его глаза. Прикосновение его руки к щеке. Мэри Мэй не понимала, как это возможно. Она просто наблюдала, как он отошел в другую часть комнаты и некоторое время вовсе не смотрел на нее. Это он, думала она. Это точно он. Ее разум все еще пытался разобраться в происходящем, но все тело уже было во власти наркотика. Отец вернулся к ней. Он взял ее руки в свои и развернул ладонями вверх. Его взгляд был так внимателен, будто он хотел создать карту ее отпечатков. Когда он заговорил, его голос то нарастал, то стихал. И это был голос не Иоанна, а ее умершего отца. Он словно утешал ее из потустороннего мира. Каждое его слово было тщательно подобрано. Он говорил и делал паузы, растягивал слоги или же наоборот резко замолкал. – Твои руки, – говорил отец. – Только посмотри, что ты с ними сделала… Что ты сделала, чтобы попасть сюда. Все в синяках и царапинах. Все эти раны – пустые и тщетные усилия. Ты пришла к нам, пусть ты пока сама этого не понимаешь. Ты пришла к нам, чтобы исполнить свое предназначение. И твои руки – начало всему. Подумай, что они могут построить. Представь, что они могут сотворить. В каждом пальчике столько силы, а для всех десяти нет вовсе никаких преград. Это впечатляло. Словно золотая середина меж палаточными сборищами и берущими змей протестантами. Мэри Мэй пыталась понять все в целом. Она пыталась найти смысл в том, что видела. Пыталась определить, Иоанн это или ее отец, но в то же время не понимала разницы. Она слушала переливы голоса и думала о жизни после смерти, о том, что души способны возвращаться, если это необходимо, о том, что же эта душа, наделенная неизбывной мудростью, знающая, что ждет за чертой, видит сейчас в ней – признает ее ангелом или демоном, сулит кару или спасение. Он продолжал смотреть на нее, а затем будто отдалился к стене, где были развешаны куски кожи. В сознании девушки они шевелились, порождая шорох сброшенной змеиной чешуи – символа преемственности физических тел. Она больше не верила. Не верила, что перед ней ее отец. Из-за смертной черты никто не мог вернуться. Он ушел. Он ушел из этого мира, а значит, не мог быть сейчас перед ней. Иоанн продолжал смотреть на нее. Его взгляд оказывал почти магическое действие. Он, словно ягуар, взирал из темноты на свою добычу. Понимание, где она и с кем она, обрушилось на Мэри Мэй, подобно водопаду. Она попыталась отползти в сторону, но мужчина крепко держал ее ладони в своих. Когда она опустила взгляд, то это уже были не руки Иоанна. Это опять были руки ее отца. Морщинистые и мозолистые. Любящие. Эти руки она не могла ненавидеть. Она хотела держаться за них, как будто это могло помешать ему вновь оставить ее одну. Когда она вновь подняла взгляд, он поглаживал ее руки так, как родитель может утешать свое дитя. – Вместе, – с нежностью проговорил он, – рука в руке, так в одной семье мы делим тепло и понимание. Мы делим с тобой дар открывающихся возможностей. Но без этого дара ты совсем одна. Он держал ее руки еще мгновение, а потом резко отпустил, и девушка поняла, что он хотел сказать, в тот же миг ощутив холод комнаты. В воздухе ощущалось разложение, но не столько из-за кожи, сколько из-за ощущения потерь и сожалений. – Ты понимаешь? – вопросил мужчина. – Ты понимаешь свой грех? Ты видишь, как он преграждает тебе путь к вратам небесным? Он вновь стоял в потоке света, и его кожа сияла изнутри. Отец. Его волосы казались облаком. Она растерянно осмотрелась, как будто бы находясь на границе между сном и явью, чуя опасность, но не понимая, откуда она исходит. Она видела лишь своего отца и больше всего хотела оказаться рядом с ним, схватить и никогда не отпускать. Но сейчас она не могла даже пошевелиться, как будто бы она находилась под водой, а он смотрел на нее с поверхности. Он вновь заговорил: – Этот грех будет помыкать тобой. И в снах, и наяву он будет отравлять твою жизнь. Но я могу его остановить. Я могу вытащить его на поверхность и затем когда-нибудь срезать с твоей кожи. Приветствуешь ли ты это? Он замолчал, ожидая ответа. Все вокруг было заполнено клочками чужой кожи и чужими грехами. Когда же она вновь посмотрела на мужчину, ее отец исчез, а то, что она увидела, не было уже ни Иоанном, ни Дрю, ни человеком вовсе. Это был лишь глас, и он вещал из-под облаков, обращаясь к тысячам внемлющих. И она выдохнула: – Да. Он воодушевился, и его голос принялся метаться по комнате из угла в угол, так что девушке было сложно понять, откуда именно он звучит: – Что же за прекрасная вещь – благодать рук. Это дар, данный всем нам. Словно язык, словно разум, словно мускулы под нашей кожей. Это все инструменты, и их можно использовать праздно. Истерзанные и изломанные, испорченные, даже разбитые, они способны исцелиться. В них сила, и сила эта не может быть забыта. Несмотря на все то зло, что сделали эти руки, на все ошибочные пути, на которые они тебя завели, на все то время, что было потрачено на поклонение ложному пророку… эти руки могут исцелиться. И могут стать тем инструментом, коим были задуманы изначально. Он вновь вернулся к Мэри Мэй. Действие наркотика чуть-чуть ослабло. Она вновь могла отличить Иоанна от своего отца. Мужчина опять взял ее за руки. Она ощутила страх, но не из-за своего положения, а из-за того, что он ей говорил. Его слова, будто яд, просачивались внутрь нее. Они опутывали и застывали, грозя охватить собой все ее существо. – Я рад, – сказал Иоанн. – Я рад, что Блажь навела тебя на путь истинного понимания. Он заставил ее зацепиться пальцами за воротник и потянуть, разрывая ткань, пока она не ощутила холодок мертвого воздуха на обнаженной плоти. – Твой грех будет здесь, над твоей грудью. Он станет знаком, чтобы ты запомнила нас. У тебя будет много дней и ночей, чтобы обдумать свое положение. И в конце ты придешь к единственному выводу и примкнешь к нам. Ты отдашь нам свой грех и свою жизнь. Но сначала мы должны приготовить тебя. Мы омоем тебя и, коль скоро твой грех – Зависть, мы нанесем его так, чтобы все могли его видеть. Уилл проник внутрь через заднюю дверь и замер, оценивая ситуацию. Перед ним открывался длинный коридор. Шесть ламп висели под потолком через каждые 10 футов. Всего их было шесть, и под каждой виднелась дверь. Охотник не был здесь уже много лет, но он прекрасно помнил это место и знал, как найти нужную комнату, где некогда прибили к стене и его татуировка. Он не сомневался, что именно в ней найдет Мэри Мэй, поскольку однажды и сам был там. Он успел сделать всего пару шагов, когда услышал, как открывается одна из дверей. Уилл замер на мгновение, а затем нырнул в ближайшую комнату. В ней стояла кромешная темнота, и лишь тонкая щель приоткрытой двери давала возможность видеть происходящее в коридоре. Интересно, что с ним сделают, если поймают его здесь? Вероятно, вскроется то, что он потерял веру. Пожалуй, это можно считать очевидным. Скорее всего, следом на его собственном доме тоже появится надпись «ГРЕШНИК». Пользуясь минимальным источником света, Уилл аккуратно опустил винтовку, проверил патрон в патроннике и взял оружие на изготовку. Он внимательно вслушался в звук шагов. Сначала они стали громче и ближе, а затем начали удаляться. Он осторожно приоткрыл дверь и увидел, что прочь по коридору удаляется Дрю. Парень шел медленно и как будто механически, с усилием переставляя ноги для каждого нового шага, пока наконец не добрался до выхода. Когда дверь, ведущая на улицу, закрылась, Уилл вернулся в коридор. Ему не понравилось увиденное, и он не понимал, почему Дрю не с сестрой. Он начал сомневаться в затеянном, но все же страх за Мэри Мэй оказался сильнее. Больше в коридоре ничего не изменилось. Вдоль облицованной деревом стены все так же тянулась металлическая полоса, к которой крепились лампы на расстоянии нескольких футов друг от друга. За дверьми скрывались новые комнаты. Их местоположение угадывалось по теням, нарушающим строгую геометрию пространства. Уилл поудобнее перехватил винтовку и медленно двинулся вперед, с каждым шагом аккуратно перенося вес с пятки на носок. Так он двигался почти бесшумно. Если Мэри Мэй находилась здесь, ему нужно было добраться до конца коридора. Он смотрел прямо перед собой и не останавливался. Вдруг раздался скрип двери, затем шаги, а затем голос. Уилл узнал его. Это был Иоанн. Охотник действовал молниеносно. Он сделал еще три шага, стараясь не производить лишнего шума, и нырнул в тень за дверью ровно в тот момент, когда Иоанн появился в коридоре в пятидесяти футах впереди. Он с кем-то разговаривал, но Уилл не мог разобрать слов за грохотом собственного пульса в ушах. Он уже испытывал такое прежде – при встрече со взрослым гризли, рядом с женой и дочерью и еще раньше, на войне. Он попытался усилием воли успокоиться и взять себя в руки. Когда он вновь наклонился, чтобы осмотреться, то увидел, что Иоанн развернулся и пошел в противоположном направлении. Там он открыл еще одну дверь и скрылся за ней. Уилл быстро двинулся своей дорогой. Его сердце все еще колотилось, но он не обращал на это внимания. Если он хотел спасти Мэри Мэй, другого шанса могло и не представиться. Его единственная надежда была на то, что он сможет найти девушку и что это случится не слишком поздно. Чтобы с ней ни сделали, главное, чтобы дело еще не было доведено до конца. Быстро и бесшумно Уилл преодолел оставшееся расстояние. Оказавшись перед дверью комнаты, хранящей грехи, он решительно повернул ручку и вошел. Мэри Мэй действительно была здесь. Она сидела на полу и едва реагировала на происходящее вокруг. Ее глаза казались остекленевшими, а взгляд – расфокусированным. Она двигалась как кукла, когда Уилл попытался поднять ее на ноги. Воротник был разорван. Опустив взгляд, Уилл заметил край ее бюстгальтера и полукружья груди. Он попытался прикрыть ее, видя в этом хоть какую-то помощь. – Мэри Мэй, – шепотом позвал он, а затем оглянулся. Он оставил дверь приоткрытой, и потоки холодного воздуха из коридора были похожи на прикосновение призрака. Уилл вновь попытался поднять девушку на ноги, но она опять не отреагировала. – Мэри Мэй, ты должна мне помочь. – Он щелкнул пальцами перед ее лицом, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию. – Нам нужно идти. Мы должны вытащить тебя отсюда. Ты не представляешь, на что они способны. Наконец она подала признаки жизни – посмотрела на него и спросила: – Ты здесь? Уилл внимательно посмотрел на девушку. Взгляд Мэри Мэй по-прежнему блуждал, как будто был не в силах остановиться на чем-то одном, но голос прозвучал на удивление твердо и четко. Охотник вновь оглянулся и затем обратился к ней: – Я могу вытащить тебя. Мне хватит сил, чтобы вынести тебя на руках. Но если ты можешь идти, будет гораздо удобнее. Возможно, нам придется пробиваться с боем. Возможно, придется бежать. Если до этого дойдет, я не уверен, что справлюсь один. Он попытался поймать взгляд девушки, но это оказалось слишком сложно. От движения ее голова безвольно завалилась на плечо, а лицо повернулось к стене. И она вновь спросила: – Ты здесь, Уилл? Ты тоже здесь, на этой стене вместе со всеми? – Господи, – вздохнул охотник. – Чем они тебя накачали? – Ты здесь? – повторила девушка. – Да, – наконец признал он и нервно осмотрелся по сторонам, впрочем, ситуация едва ли могла стать хуже. – Так ты поможешь мне? Поможешь вытащить тебя отсюда? Впрочем, Уилл уже и так понял ответ на свой вопрос, так что в итоге просто закинул девушку на плечо, будто один из охотничьих трофеев. Он успел даже сделать несколько шагов к двери, когда Мэри Мэй его остановила: – Не надо. Не трогай меня. – Что? – Не трогай меня. Отпусти. Уилл замешкался в дверях, надеясь, что его не увидят. – О чем ты говоришь? – зашипел он. – Иоанн просто хочет сделать мне татуировку. Я пришла сюда за братом. Я пришла ради Дрю. Он не хотел этого слушать. Он не хотел слышать таких слов, но понимал, что за дрянь ею управляла и что именно она пыталась сказать. – Верни меня обратно, – повторила девушка. – Верни туда, где нашел. – Ее слова были совершенно осознанными, и она вполне четко проговаривала каждое слово. – Если моя семья для тебя хоть что-то значит, верни меня обратно. В итоге он послушался и опустил ее. Мэри Мэй посмотрела на него снизу вверх. Она наконец смогла сфокусироваться на его лице: – Дрю в доме, куда меня поселили вчера. Он ждет. Знаешь, где это? Она оставалась под действием наркотика, и это было заметно в каждом движении. Правда возникали и моменты прояснения, как будто у человека, на короткое время выходящего из комы. – Да, – кивнул Уилл. – Я найду. – Думаю, они убили моего отца, – продолжила девушка. Это прозвучало как озарение, но охотник точно знал, что она давно об этом думала. – Ты должен быть осторожен. Я пришла сюда за братом. И я заберу его отсюда. Этого хотел па. Ты найдешь его, Уилл? Па всегда хорошо к тебе относился. Мы скорбели о тебе, хоть и знали, что ты не покинул нас. Ты понимаешь, в каком смысле. Уилл взглянул на открытую дверь. Время стремительно уходило. Он прекрасно понимал, что с каждой секундой все больше рискует жизнью. Теперь он знал, на что способны последователи «Врат Эдема». Знал, что не только Лонни желал Мэри Мэй смерти. – А как же ты? – Иоанн хочет сделать мне татуировку. Он хочет пометить меня и считает, что таким образом сможет контролировать. Слова девушки были ясными и четкими, но Уилл все равно видел, что она находится под действием наркотика. Когда он поднимал ее на руки, ощущение было как от мертвого тела или мешка с камнями. Он в нерешительности переступил с ноги на ногу. Нужно было уходить. Раздумья заняли еще полсекунды, а затем он вытащил охотничий нож из-за пояса и положил на пол рядом с ногой Мэри Мэй. – Не доверяй Иоанну, – предупредил он. – Не верь ни единому его слову. Возможно, тебе придется выбираться отсюда самостоятельно. Тогда нож пригодится. Я найду твоего брата, а потом что-нибудь придумаю. Я постараюсь вернуться за тобой. На дороге к северо-западу отсюда в машине ждет пастор Джером. Это сразу за границей территории «Врат Эдема». Может сложиться так, что тебе придется добираться туда самостоятельно. Понимаешь меня? Мэри Мэй кивнула.