— А предъявите документик, господин хороший. Питерец протянул ему свой полицейский билет. Околоточный прочитал, вернул билет и стал во фрунт: — Заведывающий конными городовыми и ночной стражей губернский секретарь Филимонов. — Здравствуйте. Так что произошло? — Стычка, ваше высокоблагородие. Вот, поглядите: это я еще легко отделался. Полицейский показал свою фуражку. Тулья на ней была оторвана, околыш почернел от порохового нагара. — Ну и дела… — удивился сыщик. — В упор стреляли? — Так точно. Вторая пуля под погоном пролетела, вон нитки торчат. Как только не уложил, дурак? И Филимонов рассказал дикую историю. Он делал обход ночным сторожам. У дома номер сорок восемь по Дмитриевской на ступеньках парадного сидели пятеро. Околоточный на ходу спросил их: — Чего расселись? Неподходящее место выбрали. Парни встали и пошли прочь. Но Филимонов уже почувствовал, что это не простые гуляки. Он потребовал остановиться и предъявить документы. Незнакомцы ускорили шаг, полицейский начал их преследовать. Вдруг самый высокий из них развернулся, выхватил пистолет и дважды в упор выстрелил в надзирателя. — Я опешил, — признался Филимонов. — Вспышка, удар; лицо обожгло. Стою и думаю: живой я или уже покойник. Но спохватился, вынул свой наган и открыл ответный огонь. А те уж далеко убежали! Я следом. Бегу, одной рукой стреляю, второй в свисток дую. Примчались с Никольской двое постовых и присоединились ко мне. Бандиты свернули на Темерницкую, где им пытался преградить путь городовой номер двести семьдесят Савченко. Вот он стоит. Из группы вышел дядька с медалью и отчеканил: — Городовой старшего оклада Савченко, ваше высокоблагородие! — Ему еще ночной сторож помогал, — продолжил Филимонов. — Но без толку. Негодяи открыли из браунингов такой огонь, что пришлось прятаться за угол. Более шестидесяти выстрелов сделали! В результате… того… убежали они, в общем. — И никого не поймали? — Никого, ваше высокоблагородие. Но Савченко одного из них узнал. Городовой опять вышел вперед: — Дубинин его фамилие. Живет в Затемерницком поселении. Темный человек, опасный. — А улицу и дом знаешь? — Никак нет. Где-то повозле Колодезной… — Придется послать человека в адресный стол, — вздохнул надзиратель. — А Дубинин за это время уже утекёт. Тут подъехал полицмейстер. — Алексей Николаевич, вы-то как здесь оказались? — удивился он. — Шел к себе в гостиницу, слышу — стреляют. Подумал сначала, что на сыскное отделение напали. А где они, кстати? Как нарочно, на этих словах прибежали наконец Блажков с Англиченковым. — Уф! — запыхался Яков Николаевич. — Чего это у вас творится? Вся мостовая в гильзах. Филимонов еще раз изложил происшествие. Липко посадил одного из городовых к себе в коляску и велел ехать в управление. По приезде городовой пошел будить начальника паспортного стола, который имел служебную квартиру там же, в здании. А сыщики отправились следом за полицмейстером. — Видать, сегодня поспать не удастся, — проворчал тот, входя в кабинет. — Вот, поглядите сводку происшествий. Началось с того, что вы, Алексей Николаевич, убили Антипа Царева. Затем на Братском кладбище сыскная полиция арестовала рецидивистов Пашкова и Богданова… Это который Яшка Рыжий? — Он, сволочь, — ответил главный сыщик. — Еще и сопротивление оказал, чуть мне руку не вывихнул. — Молодец, Яков Николаевич. Далее. В Нахичевани в Шестом участке схватили известного конокрада Анисима Чуйко. С поличным. Но это не все! Полицмейстер вздохнул, залпом выхлебал стакан холодного чая и продолжил: — В три ночи шайка громил взломала двери бакалейной лавки Халатова, что на углу Малой Садовой и Среднего проспекта. Угрожая сторожу револьверами, вынесли товара на восемьсот рублей, погрузили в поджидавшего их извозчика и уехали. Рядом стоял городовой Третьего участка. Он все видел, но стрелять побоялся: бандитов было восемь человек. Что теперь с ним делать — не знаю… — Выгнать из полиции, — непримиримо заявил Англиченков. — Больно ты быстрый, Петя, — ответил коллежский асессор. — Сам, конечно, никого не страшишься. Но другие-то не такие! Все дружно посмотрели на командированного. Тот спросил у Липко: — За семью испугался? — Ага. Пятеро детей, и жена опять на сносях. — Поставить на стойку [24] и простить. Полицмейстер кивнул, довольный, и продолжил: — Затем из кордегардии, что в нашем здании, замыслили побег содержавшиеся здесь арестанты. Уже вырезали пробой в двери, да, слава богу, караульные вовремя заметили. В это же время на Старопочтовой кто-то поджег Алафузовские амбары. И наконец, так сказать, под занавес, нападение на Филимонова. Не многовато для одной ночи? Что будем делать, господа правоохранители? — Облаву самое время провести, — дал предложение Блажков. — Мы вечером с Алексеем Николаевичем по Богатяновке прогуляемся, шухеру наведем, — поддакнул Англиченков. — Это еще зачем? — возмутился полицмейстер. — Гусей дразнить? У Лыкова уже глаза закрывались — так хотелось спать. Поэтому он не стал пререкаться. Сговорился с не имеющим чина встретиться вечером в ресторане Жудика, что в Городском саду, и отправился в гостиницу. Ольга не спала, ждала его. Вид у подруги был измученный: под глазами мешки, на лице проступили морщины. — Ты почему так долго? Я вся извелась, думала: у тебя неприятности из-за этого случая. — Успокойся, обойдется. Ну, убил я одного негодяя. Он напал с ножом, и целая шайка с ним. Ни один судья за такое не накажет. — Что нам делать? Сыщик, как мог, успокоил Ольгу. Сказал, что утро вечера мудренее, сейчас надо поспать, а за обедом они что-нибудь решат. Но, скорее всего, ей придется уехать в Петербург уже завтра. Бандиты могут начать мстить. Подруга будет сковывать действия сыщика, одному ему проще. Увы, им надо расстаться на время. Заснул Алексей Николаевич мгновенно. Подумал лишь, что столько происшествий за одну ночь — действительно многовато. И Липко еще не все назвал. Сыщик успел прочесть сводку: там дополнительно значились несколько краж, ограбление кассира кафельного завода Тимофеева, взлом ларя с рыбой на Рождественском крытом рынке. Фартовый город Ростов-на-Дону! Заканчивалась бумага словами: «Уровень воды в гирлах — восемь и две трети фута». Глава 7 Богатяновка Следующее утро ушло у сыщика на хлопоты по дознанию. Он изучил все материалы о «царях», что накопились в сыскной полиции. На Антипа и Прохора имелись учетные карточки с фотографиями и результатами бертильонажа. Первый отсидел полтора года в губернской тюрьме, второго дважды брали, но оба раза отпускали «в сильном подозрении» [25]. Старшего, Григория, ни разу не арестовывали. Действительно умный… Агентурные донесения рассказывали о повседневной жизни Антипа. К среднему брату, а уж тем более к старшему полиция подходов не имела. Меньшой Царь ходил всегда под охраной нескольких головорезов. Любил темное пиво, скачки и алагер[26], среди барыг особенно выделял Максима Обрешкова по кличке Зубило. Теперь эти подробности были уже никому не интересны. А вот какие слабости у Среднего Царя? Лыков вызвал Обрешкова и попытался выведать у него хоть что-то. Тертый блатер-каин [27] открестился. Не того он полета, чтобы обслуживать Прохора. Так, по мелочи что-то скупал, детишкам на молочишко. А Средний Царь наладил квартирные грабежи да экспроприации. И там и там добычей являлись преимущественно деньги. Ну, часы иной раз отберут. Зачем тут Зубило? Еще Лыков изучил сводки происшествий с начала года. И правда, налетов на квартиры было многовато. Это считалась новым для России преступлением. Уличные грабежи были делом привычным, а квартиры раньше «ломали» только в отсутствие хозяев. Революция девятьсот пятого года и здесь внесла изменения. В горячие дни, когда кровь лилась непрерывно, а человеческая жизнь потеряла свою ценность, бандиты обнаглели. Пять-семь человек с револьверами выламывали дверь квартиры и врывались внутрь, не стесняясь жильцов. Хватали все подряд, при сопротивлении — убивали. С января по май таких налетов в Ростове случилось шесть, погибли два человека. В Нахичевани при значительном количестве квартирных краж (больше двадцати) не было ни одного ограбления. Перед обедом Лыков прогулялся с Ольгой Дмитриевной по улицам. Подруга показала ему родительский дом (сейчас там жили какие-то итальянцы) и тот особнячок в Крыловском переулке, который подарил молодоженам ее отец. И откуда она разводкой бежала в Петербург. Особняк был добротный, в два этажа. И вот поди ж ты, не принес подарок счастья семье… Питерец увидел всю парадную часть Ростова. Многоэтажные дома с богатыми магазинами, шикарные конторы комиссионеров, торговые дома, дорогие рестораны… И это уездный город?! Лыков знал, что прежде он таким и был. Ростов входил в Екатеринославскую губернию, и местные очень по этому поводу ворчали. Столица губернии находилась далеко, а специфика русского Чикаго требовала особых полномочий. В 1888 году Ростов перешел в Область Войска Донского, но положение его не улучшилось. Казаки — люди военные, к торговле и промышленности интереса не проявляли. При Николае Первом издали указ, запрещающий покупать землю и недвижимость неслужилому населению в Новочеркасске [28]. Войсковое правление запрещало также строить предприятия ближе чем в двадцати верстах от столицы области. В результате все капиталы перетекли в Ростов. Когда он сделался портом и железнодорожным узлом, значение города резко возросло. Окончательное превосходство над соседями Ростов получил после открытия поблизости Александрово-Грушевских угольных копей. В результате за последние пятьдесят лет население города выросло в двенадцать раз! Три четверти всего фабрично-заводского производства ОВД [29] давал Ростовский округ. И в 1904 году здешние тузы, устав подчиняться казакам, выбили себе в столице особое градоначальство. Главное производство в городе мукомольное. Кроме парамоновской, дымят паровые мельницы Солодова, Супрунова, Гурвича, братьев Рысс. На втором месте по значимости табачные фабрики: Асмолова, Кушнарева, Асланиди, Ростовско-Донского товарищества. Суммарные обороты табачников достигают пятнадцати миллионов рублей, их папиросы курит вся Россия. А еще есть металлургический завод Пастухова, плугостроительный гигант «Аксай», пивоваренные, механические, лесопильные, известковые и кирпичные заводы, даже биллиардная фабрика. В грязном воздухе, пропитанном дымом из фабричных труб, так и пахло большими, очень большими деньгами… По Нахичевани туристы проехали в коляске, никуда не заходя. Город поразил Алексея Николаевича своими прямыми линиями. Он весь состоял из совершенно одинаковых кварталов, словно вычерченных по линейке. Девять улиц продольных, двадцать поперечных. Каждая разделена на две линии, поэтому получалось сорок линий. Посреди города площадь с собором… Площадь одна, но на разные стороны имеет разные названия. На север она Базарная, на юг Бульварная, на запад Екатерининская, а на восток Полицейская. Садов и скверов почти нет, как и заводов с фабриками, но много мелочной торговли, которую так любят армяне. Говорят, немало промышленных садов посажено вокруг города, но туристы туда не поехали. Сыщик на всякий случай внимательно смотрел по сторонам и вообще немного нервничал. Оставшиеся «цари» действительно захотят отомстить. Но не сегодня; сначала им надо выяснить, кто убил младшего брата, что он за человек и как к нему подобраться. Неделя у бандитов на это уйдет, за это время Ольга успеет уехать из Ростова, а одному отбиваться легче. Да и не хотелось Лыкову бояться всякой мрази. Осторожность — да, а насчет страха — дудки! После обеда Алексей Николаевич допросил одного из схваченных им вчера налетчиков. Того самого, что пытался сорвать с Ольги очки. Бандит жаловался на боли в груди и не спускал с сыщика испуганных глаз. Мало же надо этим героям, раздраженно подумал сыщик. Пара оплеух, и готово. Он вел себя предельно жестко, пообещал забить пленного до смерти, и тот быстро во всем признался. Оказалось, что это один из тех трех шаландеров, которые числились в гирловом комитете, ничего не делали, но получали за счет вымогательства приличные деньги. До десяти рублей в день отнимали бандиты у рулевых маленьких шаланд. Для этого они вступили в сговор с машинистом рефулера, который был из станицы Гниловской и не решился противиться Царевым. Неделю назад один из обираемых не выдержал и пожаловался Корди, с которым по случайности жил в одном доме. Помощник бухгалтера не поверил и лично явился посмотреть на землечерпательные работы. В результате доноситель упал в реку, тело его отыскали на следующий день в гирлах на Романовском колене. — Кто столкнул рулевого в воду? — спросил сыщик. Бандит весь сжался и стал мотать головой. — Кто? Ну? — Лыков занес кулак и пообещал: — Калекой сделаю!