— Хан Иван столкнул, а мы рядом стояли, — не выдержал арестованный. — А кто бухгалтера ослепил? — Я не знаю, без меня было, — облегченно выдохнул шаландер. — Этот стрюк начал следить за нами, записывать, кто сколько ходок сделал на самом деле. И Меньшой Царь велел его убрать. Сказал: до смерти резать не надо, но чтобы он тут больше не мельтешил. Ну и тово… А кто колол, кто за руки держал, я вправду не знаю. Получалось, что Лыков раскрыл преступление за два дня. Молодец, конечно. Главный виновник смерти Аркадия Георгиевича наказан. Обещание, что сыщик дал своей подруге, выполнено. Но коллежский советник уже вошел в азарт. Появится Сергей, и они выжгут весь гадюшник дотла. Вот тогда можно будет уезжать домой, а пока рано. Вскоре Лыкову пришлось высказать это вслух Блажкову с Англиченковым. Те, когда прочитали протокол допроса, заявили: — Дело сделано, теперь можно и в кусты. — С какой стати? — Алексей Николаевич, — попытался убедить питерца начальник сыскной части. — Я понимаю, у вас амбиция. Полковник, то да се. А у нас будни! Женщине вы слово дали? Дали. Сдержали его? Сдержали. А сейчас самое время ехать обратно. Пока «цари» справки наводят. В Петербурге они вас не достанут. Насчет ревизии объясните шишкам, чай, поймут. — А вы? — А мы с Петей продолжим служить, как служили. — И не хотите навести порядок в городе? — Хотим, конечно, — вступился за начальника подчиненный. — Но если вас зарежут, как мы станем друг дружке в глаза глядеть? — Так уж и зарежут! — Алексей Николаевич, вы не понимаете, — насупился Англиченков. — Здесь такое запросто. Это Ростов. — Ты, Петр Павлович, когда-нибудь по Хитровке ходил? Или по Вяземской лавре? — Нет. — А я тридцать лет хожу. И видишь, ничего, живой. Ростовцы сокрушенно молчали, не знали, чем еще напугать гостя. А тот вынул из кармана свежий номер «Приазовского края» и показал: — Видите это объявление? Петр взял газету и прочитал вслух: — «Восемь — десять тысяч рублей годового дохода. Компаньона с тремя тысячами ищу для производства предмета, изобретенного и вырабатываемого исключительно в Америке. Доставляется в Россию в десятках миллионов экземпляров ежегодно. С предложениями лично и письменно обращаться с девяти до двух часов дня и с пяти до восьми вечера. Адрес: Ростов-на-Дону, Соборный переулок, дом Балабанова, третий этаж, квартира Полубатко, к С. М. Азвестопуло». И что? Это же мошенник! — Разумеется. Сергей Манолович уже в городе и начал отлов дураков. Это его объявление. — Ваш агент будет у нас аферизм производить? — нахмурился Блажков. — Как же мы это допустим? Лыков пояснил: — Кого-то он наверное облапошит. Но деньги пострадавшему вернем, когда закончим операцию. А пока надо дать Азвестопуло осесть в Ростове. Для легендирования, неужели непонятно? — Понятно-то понятно, но кто будет деньги возвращать? Вы, что ли? — Я, конечно, не вы же с Петром. — М-да… Англиченкова интересовало другое: — Алексей Николаевич, а что это за предмет? Который только в Америке фабрикуется. — Презервативы из шелковой резины. — Это которые по четыре пятьдесят за дюжину? — тоном знатока уточнил не имеющий чина. — Да. Тончайшая нервущаяся резина, заморская работа! А наши, из рыбьего пузыря, совсем не то. Надзиратель весело загоготал, но Блажков оборвал его: — Тише ты, охальник. Алексей Николаич, значит, ваш человек уже здесь? — Вчера снял комнату, с сегодняшнего дня будет ловить на крючок простодушных людишек с деньгами. А в свободное время изучать оба города. Вы свою задачу помните? — Точно так. Искать подходы к стодесятникам. — Как продвигается? — Есть одна наметка. Скорее всего, ребята живут в Нахичевани по документам. Не спрячешь там дюжину мужиков на нелегальном положении. — И что? Блажков вынул из кармана бумажку. — Мы знаем, что старшина Маргаритовской волости Чапля балуется нехорошим делом: продает паспорта за своей подписью и печатью. — Настоящие? — Конечно. — И много уже выдал? — Много, и на этом погорел. Я его давно уж вычислил. Вижу, раз за разом попадаются темные люди, и все как назло из Маргаритовской волости. Но пока не арестовываю мошенника, чтобы легче было жулье открывать. Так вот. В номерах Искидарова на Двадцатой линии поселилась артель будто бы плотников. Их девять человек, и у всех виды за подписью Чапли. Я думаю, это они. — Чертов отряд? — Да. Коридорного я заагентурил, он присматривает за постояльцами. Плотники, а большей частью дома сидят. Выходят по ночам, раз-два в неделю. Деньжата есть. Ни с кем из здешних не общаются, держатся обособленно. — А тот предполагаемый родственник? Грек, содержатель столовой. — Купец Августато? — Да. Есть ли связь между ним и этими плотниками? — Пока не удалось выяснить, Алексей Николаич. Буду разбираться. На этом совещание закончилось. И питерец торжественно занес в кабинет Блажкова ведерную бутыль проигранной водки. Хозяин поставил ее в одежный шкап и накрыл сверху шинелью. Сыщики приложились к напитку, одобрили вкус и разошлись. Лыков прогулялся с Ольгой по магазинам, потом они поужинали шашлыками. В десять вечера питерец заглянул в ресторан Жудика. Англиченков был уже там. — Идем? — Идем. — Дозвольте полюбопытствовать, Алексей Николаевич, а оружие вы прихватили? — Браунинг в кобуре и кастет в кармане. — Можно поглядеть? Ух ты, сразу видать столичного человека. А у нас тут деревня… Надзиратель долго разглядывал подмышечную кобуру, которую сшили по чертежам Лыкова в швальне Конногвардейского полка. Перерисовал фасон и пообещал сделать себе такую же. Действительно, удобно: на мощной фигуре питерца выступ на левом боку был незаметен. Изучил Петр и бронзовый кастет — штатное оружие французских полицейских. — Ну, а я наганом обхожусь, — сообщил он коллежскому советнику. — Маузер хочу, но он такой дорогущий! Еще иногда нож кладу за голяшку. Как, например, сегодня. Два смелых человека вышли на опасную прогулку. Стоял конец мая, темнело поздно, но зато быстро. Стоило им свернуть с Большой Садовой, как вокруг сделалось неуютно. Только что отметили день рождения государыни императрицы, на домах по лучшим улицам еще осталась праздничная иллюминация. А здесь ни одного фонаря! — Местные их нарочно бьют, — пояснил ростовец. — Им так сподручнее. Чуть не на ощупь два сыщика двинулись к реке. Из подворотен показывались темные личности, разглядывали гостей и исчезали. Англиченков был спокоен и даже шутил. Возможно, скрывал свой страх. — Нервно как-то у вас на Богатяновке, — подернул плечами питерец. — Это еще не она, мы в Ткачевском переулке. Но тоже местечко будь здоров не кашляй. Они прошли очередную подворотню, из которой на них смотрели с подозрительным интересом. — Тут, Алексей Николаич, вся округа такая. От Ткачевского до межи и от Никольской до бульвара даже днем могут ограбить. А ночью прямо в обязанность берут! — И как же ты управляешься?