— Слава тебе, Господи! Живой… У полиции, очевидно, кончилось терпение. На фабрику синьки ввалилась толпа городовых во главе с полицмейстером. Снаружи строения оцепили солдаты расквартированного в Ростове батальона 134-го пехотного Феодосийского полка. Всех, кого нашли в казарме, повели под конвоем в полицейское управление. Среди прочих гнали и Среднего Царя. Его попыток оправдаться не замечали, начальство рвало и метало. Прохор успел дать команду распорядителю, чтобы бежал за присяжным поверенным. В квартире атамана хозяйничали сыщики во главе с Блажковым. Они распатронили всю фабрику, остановили производство, рылись на складах, трясли перепуганных рабочих. И каждый раз спрашивали: где деньги Панченко? С вечеру на Скобелевскую, 41, примчались аж два адвоката. Одного вызвал Прохор Царев, а другого — Григорий. К тому времени полиция уже обнаружила второй притон банды — на заводе колесной мази Цыпкина по Никольской улице. В обоих притонах захватили более двадцати человек без документов. Среди них по картотеке опознали трех преступников, находящихся в розыске. На складе мази нашли тайник, в котором хранились похищенные днем ранее из вагона все сто пятьдесят пудов мануфактуры. Липко торжествовал: вот оно, доказательство! Конец «царям»… Но тут на первые роли вышли адвокаты. Вообще-то, по российскому законодательству, они не допускались ни к дознанию, ни к следствию. А могли участвовать лишь в судебном процессе. Однако умный следователь всегда готов был приватно выслушать присяжного поверенного по делу, которое он готовил для передачи в суд. Вдруг выяснится, что лучше прекратить дело? Иначе позора не оберешься… Вот и сейчас поверенные как дважды два доказали, что задержанный Царев не имеет к похищенным вещам никакого отношения. За его спиной лихие люди учинили беззаконие. Селили в казарме без паспортов, принимали краденое, возможно, что и сами воровали. А хозяин фабрики синьки при чем? Он же, кстати, и владелец завода колесной мази. Ну, не успел оформить документы на покупку предприятий. Сейчас оформит, как только вы его отпустите. А виноваты лживые управляющие, их и судите. В результате Прохора освободили. Единственной его виной, которую удалось доказать, оказалась переделка коечно-каморочной казармы в квартиру. Это было сделано без извещения городской управы, и с жилья не платили квартирный налог. Нарушителю грозил штраф в сорок восемь рублей. Уже ночью Средний Царь вернулся домой. Фабрика наполовину опустела, по двору степенно ходили гуси. В уцелевшей от переделки части казармы песен не пели, тихо цедили водку и говорили вполголоса. Оплеуха от полиции произвела должное впечатление. Особенно блатные обсуждали загадочные слова сыщиков про деньги Панченко. Что ограбили их управляющего, все знали. И даже одобряли ловкачей. Но при чем тут Прохор? Пойти к расстроенному хозяину бандиты не решались. Приехал на полчаса Григорий, пошептался с братом и укатил мрачнее тучи. Фабрика пришипилась. Утром в ворота нагло вошел околоточный надзиратель: смуглый, развязный, в руке бумага. На боку у него красовалась неуставная кобура с маузером. — Где Царев? — спросил он у сторожа. Зашуганный дед ответил: — У себя на квартере. — Веди. Распоряжение ему от полиции, насчет вчерашних безобразий. Околоточного провели сначала в контору. Навстречу поднялся мужчина в тройке, с красными от недосыпа глазами. — Я управляющий фабрикой, личный почетный гражданин Омелюстый. К вашим услугам. — Хозяина вашего вызывают на допрос, немедля, — бухнул надзиратель. — Он несколько часов как вернулся с прошлого допроса! — возмутился Омелюстый. — Имейте же совесть! — А нечего притоны держать, — чугунным голосом ответил гость. — Где Прохор Царев? Я обязан лично вручить ему уведомление. — Прохор Иванович еще спят после вчерашнего. — Будите. — Но… — У меня приказ его высокоблагородия господина полицмейстера, — сурово сдвинул брови смуглявый. — А я привык выполнять полученные приказания. Управляющий поднялся по узкой лестнице на второй этаж к хозяину, скоро вышел и сказал: — Просят. Околоточный, громко топая сапожищами, скрылся за дверью. Пробыл он там тоже недолго. Спустился вниз уже без бумаги, но, вместо того чтобы уйти, остановился у окна. — Что-то еще? — подскочил почетный гражданин. Смуглявый, не отвечая, держал в руках часы и смотрел то на них, то на ворота. Вдруг с улицы вошли еще шестеро. Странный надзиратель удовлетворенно кивнул, убрал часы, а вместо них вынул маузер. — Теперь отпирай кассу. — Какую кассу? — опешил управляющий. — Где наличность. Ну, живо! Или свинца в голову подпустить? Управляющий, артельщик и бухгалтер — все, кто находились в конторе — подняли руки. На их лицах было написано недоумение вперемешку со страхом. На улице хлопнуло несколько выстрелов, потом ввалился страхолюдный детина. — Я Цецохо! Деньги сюда, бараны! — закричал он. Грабители споро упаковали наличность в портфель, велели «не чирикать» и ушли. За ними без суеты и спешки удалились остальные налетчики. Расселись по экипажам — только их и видели. Один держал под мышкой гуся и ухмылялся. — Сколько грохнули? — спросил Азвестопуло у Якова Бородавкина. — Двоих. — Что так мало? — Ты же сам велел только уголовных. Вот и били, кого в лицо знали. Рабочих не трогали. — Тогда молодцы, — одобрил есаул. — А мы с Прокопием Власовичем три тыщи присвоили. Гулять сегодня будем. Гуся зажарим. — Ловко! — восхитился Бородавкин. — А Средний Царь, с ним чего? — Объясняется. — С кем? — спросили хором стодесятники. — Как с кем? С Богом. Глава 15 Перекур У Лыкова истек срок командировки. Он попытался продлить ее с кондачка, отправив телеграмму директору департамента. Мол, дело не закончено, можно ли еще пару недель провести в Ростове? Но хитрец Трусевич заподозрил неладное и велел явиться, чтобы обосновать задержку лично. Коллежский советник решил, что так будет даже лучше. Накопились причины скататься в Петербург, да и домой уже хотелось. Перед отъездом чиновник наведался к временному генерал-губернатору, одновременно и градоначальнику. Зворыкин лучился напускной благожелательностью: — Ну, Алексей Николаевич, выявили наши недочеты, недостатки и недохватки? И сам же засмеялся избитой остроте. — Пока не успел, Иван Николаевич. Надо доложиться начальству и продлить командировку. — Что, понравилось у нас? — Ростов — город бойкий, — признал питерец. — Месяц пролетел незаметно. — А мы тут, пока вы бумажки смотрели, еще одну шайку прикончили, — похвалился градоначальник. — Было три брата Царевых, злодеи такие, скажу я вам: подлецы первый сорт! А теперь остался всего один. Ну ничего, я и до него доберусь! Приедете, а у нас уж чисто. Вот так я в Ростове навожу порядок; не забудьте рассказать об этом в министерстве. Ростовец и питерец помолчали, потом Зворыкин мягко спросил: — У вас все в порядке? До меня дошли слухи… — Какие слухи, Иван Николаевич? — Будто вы какую-то секретную операцию ведете. — Секретную от кого? — поднял брови коллежский советник. — От меня, видимо, — ответил полковник. — Так это? — Я лишь выполняю приказ начальства. Зворыкин напрягся: — То есть, помимо официальной ревизии, у вас есть и другие, тайные поручения? — Я вам этого не говорил. — Понимаю, понимаю… Вы поэтому едете в Петербург? — Да, отчитаться, — кивнул Лыков. — Тогда не забудьте, Алексей Николаевич: я всегда оказывал вам полное содействие! — Так и доложу, не сомневайтесь. Зворыкин хотел еще что-то спросить. Видимо, его беспокоило, что за политику втайне от градоначальника ведет в городе этот независимый и весьма самоуверенный господин. Но именно лыковская самоуверенность и помешала полковнику договорить. Раз гость так себя поставил, значит, имеет право. Подкрепленное секретными инструкциями. Лучше не соваться туда, куда не просят.