Сыщики поспорили, но ни к чему не пришли. Да, надзиратель разоблачен, его вина очевидна. Но явных доказательств измены нет. Если он сам не сознается, а, наоборот, станет защищаться, замучишься доказывать… Алексей Николаевич нашел-таки выход. Он сказал: — Лучшей уликой против Ракогона было бы появление бандитов в номерах. Они придут туда за Сергеем, а мы их встретим. После этого отпираться бессмысленно. — Устроить пальбу на Большом проспекте? — осклабился Англиченков. — У меня там один должник живет. Педель, ставил мне в гимназии низкие баллы за поведение. Квартира как раз напротив номеров Лянде. — Хочешь ему в окошко стрельнуть под шумок? — предположил Лыков. — Заслужил, околелый черт! — Я тебе стрельну, балабол, — рассердился начальник. — Что о нас Алексей Николаич подумает? — Я думаю, как на самом деле брать «царевских», — ответил питерец. — Рисковать жизнью Сергея Маноловича нельзя, он и без того по лезвию ходит. — Ребята придут в номера, а там их встречу я, — хищно ухмыльнулся надзиратель. — Шмальну раз-другой в потолок. Вы подсобите из коридора. Сдадутся с перепугу! — А если пойдут грудью на прорыв? — Перестреляем к чертовой теще. Жалеть, что ли? Давно руки чешутся… На этом секретное совещание закончилось. Коллежский советник сходил в картотеку и посмотрел материалы на Лонись-Лонского. Его звали Филипп Нецветайленко. Обыватель посада Азов смолоду ступил на кривую дорожку. За участие в ограблениях был на три года сослан в Енисейскую губернию. Бежал и поселился в Нахаловке, где сколотил банду из безработной молодежи. Умный, изобретательный, любящий сложные схемы отъема денег, Филипп поступил на службу к «царям». Григорий выделил его, поручив разработку крупных дел. Мошенничества, подделка документов, масштабные кражи на железной дороге — вот профиль Лонись-Лонского. По непроверенным данным, он организовал в Новочеркасске продажу липовых переводных билетов на заграничные банки. Тонкая работа, это не кошельки на улице срезать! Еще Лонской участвовал в преступлении, которое только что вскрыли в Москве и Одессе. Шайка аферистов присваивала выморочное имущество, то есть не имеющее наследников. По закону такое имущество поступает в казну. Ловкие ребята подделывали бумаги и завладевали земельными участками и даже банковскими счетами, получая их из сиротского суда. Нагрели казну на сто восемьдесят тысяч рублей! Последние новости о Нецветайленко были такими: он зачем-то ищет отставных телеграфистов. Неужели будет фабриковать фальшивые телеграммы? Говорят, в Привисленском крае такие случаи уже отмечены. Теперь начнутся и в Ростове? Однако засада в номерах Лянде неожиданно была отложена. Блажкова вызвал полицмейстер и приказал решить вопрос с обувным магазином Хорватовых. Этот лучший в городе магазин кто-то регулярно обворовывал, счет похищенного шел на тысячи. Яков Николаевич был вынужден отложить другие дела. Вечером хозяева втайне от всех спрятали внутри торгового заведения двух сыскных агентов. И ночью туда явились незваные гости. Агенты арестовали их, и выяснилось, что Хорватовых обкрадывали собственные работники. А руководил ими недавно уволенный приказчик, который за последний месяц положил в сберегательную кассу две с половиной тысячи рублей… На две засады одновременно сил маленькой сыскной части не хватило. Лыкову пришлось срочно вызывать своего помощника на внеочередное свидание. Сергей явился в трактир Борзенко и узнал, что его укрытие на Большом проспекте пришлось выдать бандитам. И там титулярного советника может ждать ловушка. — Черт, а я за месяц вперед заплатил, — первым делом посокрушался он. — Сегодня ночью ростовским сыщикам не до нас, — огорошил помощника шеф. — Ты уж не суйся пока к Лянде. Я сообщу, когда можно. — Понял. Что еще нового? Лыков рассказал Сергею про Лонись-Лонского. — Тот хитрый, а вишь ты, и мозговитого привлекли тебя искать. Будь осторожен. Самый Царь, судя по всему, дал команду отомстить. — Навряд ли он сейчас может себе это позволить, — самоуверенно заявил Азвестопуло. — Отчего же? — Пока вас не было, Алексей Николаевич, в городе кое-что переменилось. Стодесятники перестали прятаться. Давеча мы с помпой переехали в «Черный город». — Куда? — не понял Лыков. — В казармы завода «Аксай». Они крыты черным толем, потому и называются. Целый квартал там этих казарм. Мы поселились в той, где живут клепальщики. Разместились, можно сказать, по-семейному. Холостые работницы к нам в гости ходят, глазки строят — хорошо! — Не боитесь, что «царевские» налетят? — Они теперь слабы и напуганы, — ответил титулярный советник. — К нам приходил Семен Безкровный, родский [82] квартирных воров из Темерника. Нашей дружбы искал. Во как! Раньше он подчинялся Прохору Цареву, а теперь независимый маз. Есть и другие новости. Викентий Прийма, налетчик с Богатяновки, позвал меня на встречу. Мы выпили как следует и договорились, что друг другу не мешаем. — Что это значит? — заинтересовался коллежский советник. — Люди разбегаются из-под руки последнего «царя», — объяснил Сергей. — Как кончился Прохор, подчиненные ему шайки остались без начальства. Теперь каждый сам за себя. Прохора сложили мы, Чертов отряд. Сегодня наша репутация в обоих городах выше неба. Все хотят с нами дружиться. — А Григорий Царев, думаешь, с этим согласится? — Он не при делах. Самый Царь давно уже отбился от силовых акций. У него в рукаве воры и мошенники, а не налетчики. Ему теперь засаду послать в номера Лянде — целая проблема. Никто не пойдет. — Смотри не зазнайся, — предостерег помощника шеф. — Ростовские ребята лихие, им пришлых из Одессы не нужно. Сами с усами. — С Чертовым отрядом сразиться? Кишка тонка. У нас, кстати, пополнение. Пришел парень, он бывший эвзон, и попросился на службу. — Эвзон? Азвестопуло пояснил: — Эвзонами называются солдаты греческих горно-стрелковых батальонов. Это отборные люди, и служба у них огнёвая: борьба с разбойниками, контрабандистами, охрана границ в горах. Зовут парня Георгий Капетанаки. Между прочим, он племянник директора Ростовской мужской гимназии, действительного статского советника! Воевал в последней войне с Турцией в девяносто седьмом году, был тяжело ранен, получил чин капрала. Но разочаровался в службе. Поступил к македонцам, участвовал в экспроприациях, еще одну пулю там поймал. И притом порядочный человек. Лыков не удивился, что порядочный человек пошел в бандиты — он видел такое не раз. — Так что скоро мы захватим Ростов, — констатировал грек. — Самый Царь, полагаю, складывает вещи, нечего ему здесь делать. Разбегаются людишки от Гришки, хи-хи… Сыщики выпили чаю, затем Сергей вынул из кармана пачку банкнот и картинно бросил их на скатерть: — Вот! Здесь ровно полторы тысячи, пересчитайте. — Что за деньги? — Забрал из кассы Среднего Царя. Это вам, на покрытие убытков. — Утаил от Цецохо? — рассердился Алексей Николаевич. — За такое, если узнают, голову снимут. — Не утаил, а взял на расходы, — успокоил шефа титулярный советник. — С разрешения всей хевры. — А что сказал? — Деньги якобы для взятки. Надо вызнать зорик, объект нападения. Значит, потребуется купить чиновника. Я думаю, подойдет сказка про почтовый вагон. А сумму назову такую, чтобы у Цецохо с товарищами в зобу дыханье сперло. Так их легче будет окрутить. — Деньги для взятки — это хорошо, убедительно, — одобрил Лыков, убирая купюры в карман. — И полторы тыщи вернулись! А то я уж свои вручил Блажкову, чтобы он вернул ограбленным тобою фабрикантам. Про почтовый вагон тоже идея удачная, давай думать о деталях. На железной дороге Чертов отряд удобнее брать, там не будет случайных прохожих, значит, не будет лишних жертв. На этом питерцы расстались. Азвестопуло направился к своим стодесятникам, а Лыков двинул в гостиницу. Он уже подходил к ней, когда сбоку мелькнула черная фигура. Сыщик кинулся в ближайший подъезд, одновременно вытаскивая браунинг. По счастью для него, раззява дворник не запер парадное. Укрывшись, Алексей Николаевич осторожно высунулся. Тут же в него выстрелили с улицы. Пуля прошла над самой макушкой и ударилась в стену. Он ответил дважды, но от волнения промахнулся. По сыщику начали палить слева, из-за театральной тумбы. Он взял себя в руки, прицелился — и на этот раз попал. Нападавший со стоном упал на мостовую. Выждав немного, Лыков в сопровождении подоспевшего дворника выбрался на улицу. Вдоль Казанского переулка кто-то удирал, громко топая сапогами. Сыщик кинулся за ним, охваченный азартом. Но куда там — бандит попался резвый. Алексей Николаевич пробежал полквартала, напевая: «Ростов-на-Дону, Ставрополь-на-Волге, я тебя не догоню, твои ноги долги». Потом остановился, отдышался и пошел обратно. Раненый сидел, зажав ногу и выжидательно глядя на сыщика: — Ну, бей, сволочь! — Зачем? — решил напугать его питерец. — И так повесят. За нападение на коллежского советника из полиции. — У тебя на лбу, что ли, написано, что ты коллежский советник? — дерзко ответил бандит. — Я пограбить хотел. За это много не дадут. — Кто тебя послал? Лонись-Лонской или Самый Царь? — Не знаю таких. — Кровью истечешь, дурак. Не вызову доктора, пока не скажешь. Из ноги раненого тем временем сочилась кровь. Он попытался перетянуть ляжку собственным ремнем, но силы уже покидали налетчика. Лыков не выдержал и сам наложил жгут. Потом подобрал валявшийся в стороне револьвер бандита, и они вдвоем с дворником потащили его до извозчика. Уже за полночь, сдав пленного в Николаевскую больницу, Алексей Николаевич пришел в номер. Нападение на него доказывало, что Самый Царь вовсе не так слаб, как решил Азвестопуло. Встревоженный питерец чуть свет отправился в сыскную. Но к Блажкову его не пустили: там заседали довольные обувщики, делили наградные. Наконец братья Хорватовы удалились, и Лыков рассказал Якову Николаевичу новости. Коллежский регистратор тут же послал за пленным налетчиком Петра. Тот приехал в больницу и не обнаружил раненого. Оказалось, его час назад забрали свои! Лонись-Лонской обыграл сыщиков. Еще умнее он поступил с Азвестопуло. Сергей обедал в шашлычной, когда к его столику подошел незнакомый человек. Похлопал себя по карманам и произнес: — Я без оружия. Позвольте присесть? — Сделайте одолжение, — кивнул грек, озираясь по сторонам. — Я пришел один, — пояснил мужчина. — Моя фамилия Нецветайленко, звать Филипп Гаврилович. У меня к вам, Сергей Манолович, предложение. — От кого? — От Григория Ивановича Царева. Мы можем поговорить как умные люди? — Давайте попробуем, — согласился грек. — Скажите, это вас называют Лонись-Лонской? — Меня. — И вы у Самого Царя заменяете мозжечок, верно? — Навроде того, — чуть заметно усмехнулся «иван». — Давно хотел с вами познакомиться, Филипп Гаврилович, — искренне заявил Азвестопуло. — Ну, о чем пойдет разговор? Самый Царь просит перемирия? — Не угадали.