— Рассказал сегодня начальник сыскной части. Так это был он, твой друг? — Алексей! — Оконишникова схватила его за руку. — Найди этих негодяев! Ты сможешь, ты хороший сыщик. Здешние не найдут, да и искать не станут. Прошу, умоляю! Я тебя никогда ни о чем не просила — не откажи мне в этом! — Да как же я найду? Чужой город, я тут никого не знаю, — попробовал отговориться Лыков, но всмотрелся в лицо подруги и устыдился. — Хотя… У меня есть право самому выбрать дознание. Вот его и возьму. — Спасибо! Теперь им конец, уж я уверена. — Я зато не уверен, — пытался предостеречь женщину от завышенных ожиданий коллежский советник. — В гостях, без помощников… За месяц… Да еще при этом ревизию провести… А впрочем, черт с ней, с ревизией. Бумагу я нарисую, лучше или хуже, все равно никто из начальства наши бумаги не читает. Но зато накажу тех, кто людям глаза выкалывает. Больше пользы будет. Он сел напротив заплаканной подруги и потребовал: — Рассказывай, что знаешь. — Аркадий говорил сбивчиво. Он в отчаянии, почти обезумел. Ах, негодяи! — Как его зовут и где он служит? Ольга Дмитриевна отшатнулась: — Ты уже догадался? — О чем?! — Что следы ведут туда, на его службу. — Ольга! Я задал тебе простые вопросы. Самые первые, с каких следует начать любое дознание. О чем тут можно догадаться? — Извини, милый, я просто очень верю в твои способности. Итак, его зовут Аркадий Георгиевич Корди. Он служит… впрочем, теперь уже надо говорить «служил» — помощником бухгалтера в Комитете донских гирл. — Гирла… Или гирлы? Я уже слышал сегодня это слово. Что оно означает? Дельту реки? — Гирлами называют рукава, которыми Дон впадает в Азовское море. Там есть четыре или пять крупных и много мелких. — А что за комитет, чем он занимается? — Точно не знаю. — Но ты заявила минуту назад, что нападение Аркадий Георгиевич связывает со своей служебной деятельностью. Почему? — Он сам так сказал. — Передай слово в слово. Женщина задумалась. — М-м… Аркадий произнес буквально следующее: «Они добились своего, теперь меня уволят, и можно красть безнаказанно». Да, именно так. — Ему могло это показаться. Вовсе не значит, что господин Корди прав. Он в отчаянии, мысли путаются. Но как версия годится, особенно если в его комитете имеются значительные средства. Что еще сказал твой друг? Описал нападавших? Сколько их было, какие особые приметы он успел заметить до того, как… ну, до случившегося несчастья. — Да. Аркадий особенно упирал на один факт. — Ну-ка, ну-ка! — Он забыл сообщить о нем сыскной полиции, а вспомнил, лишь когда стал рассказывать мне. Бандитов было четверо. Перед уходом, когда… его крепко схватили за руки и сказали: уж теперь ты нас точно не опознаешь. И тот, кто держал, спросил второго, с ножом: мол, для чего слепить, он же так и так запомнил, приметы сообщит. Не лучше ли записать? Не знаю, что это значит, но явно что-то плохое… — Да, на жаргоне «записать» означает «зарезать». Но продолжай. — Вот. А тот, с ножом, ответил: Меньшой Царь приказал, не наше дело рассуждать. И… ткнул. Раз и другой. Ольга опять заплакала. Сыщик кое-как успокоил ее и предложил: — Едем к нему в больницу. Ты выдержишь? Я могу съездить один. — Нет, тебе он ничего не скажет. Давай вместе. Погоди минуту, я приведу себя в порядок. Попроси пока вызвать извозчика. В экипаже Лыков задумчиво произнес: — Меньшой Царь… Похоже на кличку. Надо будет спросить у Блажкова. Если этот человек отдает приказания, значит, он не рядовой бандит, а маз, главарь шайки. Таких сыщики обычно знают. Они подъехали к хирургическому корпусу городской больницы, когда уже темнело. — А нас пустят? — усомнилась Ольга Дмитриевна. Сыщик даже не стал отвечать, просто толкнул дверь и уверенно прошел внутрь. К нему кинулся какой-то служитель: — Вы кто такой? Не знаете разве, что посещение больных уже закончено. — Проведите нас к лишенному зрения больному Корди. Мужчина отшатнулся: — Как вы узнали? Коллежский советник мгновенно повернулся к нему, взял за пуговицу и потребовал: — Ну-ка, быстро! Что случилось? — Вы из полиции? — Быстро, я сказал! — Лишенный зрения Корди вскрыл себе вены. Истек кровью до смерти. За спиной Лыкова ахнула Ольга. Он успел ее подхватить и довести до стула. — Сиди здесь, не ходи со мной. А вы отведите меня туда. Тело не трогали? Служитель вытянулся по-военному: — Позвали санитаров, чтобы унесли в покойницкую. — Отставить! Телефонируйте в сыскную часть Блажкову, скажите, что Лыков просит его срочно прибыть. У входа в палату выставить пост, внутрь никого не пускать. — Слушаюсь, ваше высокоблагородие! Через четверть часа Лыков с Блажковым рассматривали труп несчастного бухгалтера. Тот лежал на кровати в луже крови, рядом валялось скомканное одеяло. — Похоже, сам… — пробормотал Яков Николаевич. — Похоже, — согласился питерец. — Как только изловчился на ощупь? Стоявший рядом врач пояснил: — Больной попросил воды. Санитар принес. А когда отлучился, Корди разбил стакан и острой кромкой вскрыл себе вены на обеих руках. Накрылся одеялом с головой, никому и невдомек… Когда заметили кровь под ним, было уже поздно. — Обе руки, и под одеяло… — нахмурился ростовец. — Для такого дела решительность нужна. Совсем жить расхотел… Сволочи, довели человека! Прибыл судебный следователь, осмотрел труп и выслушал соображения Блажкова. После чего разрешил больничному персоналу отнести тело в прозекторскую. Там врач градоначальства Линдеберг сделал медико-полицейское вскрытие. Оно подтвердило, что Корди покончил с собой без посторонней помощи. Уже ночью сыщики пришли на Дмитриевскую, 28, в сыскную часть. Оконишникова к этому времени вернулась в гостиницу. Произошедшее надломило ее, Ольга безутешно плакала и в случившемся обвиняла себя. Она сказала Лыкову, что в конце беседы с Аркадием Георгиевичем пообещала выделить ему скромное содержание из собственных средств. Слепой, беспомощный, Корди иначе мог умереть с голоду: пенсии ему не полагалось, а сбережений он не имел. И эта фраза, сказанная, чтобы утешить несчастного, сильно его уязвила. Гордый и честолюбивый, хоть и неудачник по жизни, Корди почувствовал себя оскорбленным. Поступить на содержание к бывшей возлюбленной! Видимо, это и толкнуло калеку на самоубийство. В части сыщики налили себе чаю, и Лыков спросил у Блажкова: — Яков Николаевич, кто такой Меньшой Царь? Тот отставил стакан: — Откуда вы про него узнали? Коллежский советник рассказал, что услышал от своей подруги. Ростовец был поражен: — Вот как? А мне Корди ничего такого не говорил. — Вы допрашивали его сразу после произошедшего с ним несчастья. Аркадий Георгиевич еще не отошел от шока, вот и не вспомнил, — пояснил Лыков и добавил: — Я хочу взять дознание себе. — Берите, — тут же согласился коллежский регистратор. — Вы так и так собирались забрать какое-нибудь дело, вот пусть это и будет. А мы чем сможем, тем поможем. Могу прикрепить к вам в помощь того же Англиченкова.