— Спасибо. Мне понадобится человек из местных, знающий обстановку. Вдруг Блажков заволновался: — Только, Алексей Николаич, уговор: Петр ваш, но не на целый день. Никто его от текущих дел не освободит, сами понимаете. А у меня девять человек на два города! Это если считать с письмоводителем… — Понимаю. Буду отвлекать его от прямых обязанностей по минимуму. А теперь ответьте на мой вопрос. Яков Николаевич скривился: — Их трое на нашу голову, и правят эти гады, почитай, во всем Ростове. И даже в округ заглядывают[11]. — Трое? Ишь наплодились. И что, все цари? — Точно так. Фамилия у них подходящая — Царевы. Сами казаки, выходцы из станицы Гниловской, что ниже Ростова по реке. Большая станица — более шести тыщ народу в ней живет. Рыбу ловят, камень добывают, муку производят, короче, заняты делом. Даже в Москве гниловская рыба продается. Царевы — род старинный и некогда славный. В Крымскую войну их дед Георгиевский крест получил. А эти… Ни с того ни с сего уродились зверями. У нас издавна по престольным праздникам в Камышевахской балке идут кулачные бои Гниловской станицы против Темерника. Так вот, когда в круг выходили братья, никто драться с ними не хотел — изувечат. Меньшого Царя зовут Антип. Он самый молодой, но и самый злой. Уличные грабежи отдали ему. Шайка у Антипа человек до двадцати, есть гниловские казаки, но больше пришлых. Беглые тоже при нем обретаются, эти наподобие гвардии, для фартовых дел. Квартирует Меньшой Царь где-то в Богатяновке, точный адрес агентура давать боится. — Ясно. Займусь им в первую очередь. А другие два? — Средний Царь — имя ему Прохор — отвечает за квартирные кражи, а еще за экспроприации. Там и суммы крупнее, и отвага нужна. Ведь сейчас артельщиков с деньгами охраняют, можно и пулю словить. Ребята у Прошки теплые. Но иногда люди Антипа перебегают им дорогу. Давеча я вам рассказывал про налет на булочную Филиппова, помните? Это Меньшого Царя работа. Средний брательник, говорят, на него даже обиделся, что тот вторгся в его пределы. — Среднего Царя оставлю на второе, — пригрозил питерец. — А главный кто? — Главному кличка Самый Царь. И он действительно самодержец здешних притонов. Лет ему уже за сорок, кличут Григорием, и из трех братьев он умнее всех. Еще его называют ночным градоначальником Ростова. Сообразно уму, Самый Царь занимается только крупными делами. Вот стало известно, что на Владикавказской железной дороге куда-то пропало двести шестьдесят тысяч пудов нефти. Представляете? Убытку на семьдесят тысяч рублей. А каков замах! Надо украсть, спрятать, продать целые эшелоны! Это его рук дело, Григория. Он берет вагонами. Ей-богу, не преувеличиваю. На той неделе на станции Ростов-Товарная исчезли средь бела дня два вагона орешника. Тю-тю! Опять его работа. — Зачем атаману орешник? — не понял питерец. Ростовец прыснул и махнул рукой: — Все забываю, что вы приезжий и говора нашего не знаете. Орешником тут называют мелко колотый антрацит. — Чтобы воровать в таких масштабах, Цареву-старшему необходимо купить людей из высшего железнодорожного начальства. Без их согласия куда деть тысячи пудов нефти? И как спрятать вагоны угля? — Вы правы, и он их, конечно, купил. В том и сила Самого Царя: не часы на улице срезает, а летает по верхам. Там сидят те же воры, только в больших чинах. До которых мне, к примеру, никогда не добраться. — Ладно, эту дрянь оставляю на сладкое. Блажков хихикнул и сказал с подковыркой: — Смею думать, ваше высокоблагородие, что все цари останутся, где были. Вам тут месяц всего прокантоваться — не успеете. — А давайте на них стодесятников натравим, — предложил коллежский советник. — Это как? — А так. Пауки в банке что делают? Истребляют друг дружку. Они все равно столкнутся, двум бандам тут тесно. А солдаты скоро покорят Нахичевань и пойдут походом на Ростов. Пусть воюют, нам меньше хлопот достанется. — Ну вы загнули… — с сомнением покачал головой коллежский регистратор. — Эдак в книжках бывает, а в жизни нет. Как мы их столкнем? Тут в коридоре послышался громкий топот, и в комнату ввалился рослый парень атлетического сложения, с веселым и лихим лицом. — Дядя Яша… — начал он, но увидел незнакомого господина и осекся. — Знакомьтесь, Алексей Николаевич, — подобревшим голосом сказал заведывающий частью. — Это Англиченков, лучший мой сотрудник и большой обалдуй. — Чего вы меня так выставляете, Яков Николаич, — сделал тот вид, что обиделся. Чувствовалось, что эти двое живут душа в душу и понимают друг друга с полуслова. — Что обо мне подумает… э-э… — Не «э-э», а коллежский советник Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции, — с такой же наигранной строгостью ответил Блажков. — А думать об тебе он станет в зависимости от твоего поведения. — Это в каком таком смысле? Я что, в разряде испытуемых? Лыков протянул вошедшему руку. — Позвольте представиться: Алексей Николаевич. А вас как? — Сыскной надзиратель не имеющий чина Англиченков Петр Павлович. Он напомнил Лыкову самого себя в молодости: уверенный, сильный и всегда готовый рассмеяться. Еще начальник хвалил его храбрость. Это легко проверить в деле… — Садись и слушай, что узнал сегодня господин командированный, — приказал Блажков. Петр взял стакан и пристроился у окошка. Он внимательно выслушал рассказ питерца про нападение на бухгалтера и сразу стал рассуждать: — Непонятно. Зачем выкалывать человеку глаза? Да еще имя главаря вслух называть. А они это не нарочно, чтобы нас запутать? Обалдуй, а соображает, подумал Алексей Николаевич. И ответил так: — Имя бандиты назвали не от большого ума, это я допускаю. Они Пажеский корпус не кончали. А вот ослеплять человека действительно нелогично. Он их видел, может описать по памяти. И потом, рядовой гранд[12], и добыча копеечная. Зачем отягощать свою вину? Или зарезали бы вчистую, или ограничились бы грабежом. А такое я встречаю впервые. Что-то тут в самом деле не клеится. Выдвигаю версию… Ростовские сыщики встрепенулись. — Увечье бухгалтеру нанесли, чтобы лишить его места в комитете. Кстати, что это за лавочка? — Комитет донских гирл — штука серьезная, — сообщил заведывающий частью. — Он создан лет сорок тому назад. Задача — обеспечить проход судов через рукава Дона в Азовское море. У комитета собственные землечерпалки, пароходы, лоцманский пост в дельте, свои баканщики[13]. И значительные капиталы — они составляются из специального гирлового сбора, который взимают с пароходов. — Много там денег крутится? — Сотни тысяч рублей. А чтобы узнать точно, надо идти туда и смотреть их балансы. Лыков приосанился: — Ну вот, вписывается в мою версию. Сотни тысяч рублей — это большой ломоть. Корди сказал госпоже Оконишниковой, что он мешал «им» воровать. Им — то есть служащим комитета. И те решили убрать неудобного человека. Подослали бандитов, вроде как рядовой налет. Те выполнили заказ. — Но почему оставили в живых? — засомневался Англиченков. — Надежнее было бы списать. — Чтобы мы с тобой не слишком старались, — ответил ему Блажков. — За погубленную душу, сам знаешь, спрашивают строго. А тут покалечили, но не убили. Откроем дознание, через полгода по-тихому закроем, а дело в архив. Но тут, вишь, приехал ревизор из Петербурга… — Да, на это ребята не рассчитывали, — хмыкнул надзиратель. — Алексей Николаевич! А возьмем их за пищик! Я давно на гниду Меньшого Царя зуб точу. — Ты слушай дальше, что предлагает его высокоблагородие, — хлопнул ладонью по столу коллежский регистратор. — Он хочет всех «царей» разом пришибить. — Каким образом? — А натравить на них Чертов отряд, что окопался в Нахичевани. Петр, несмотря на свой ухарский вид, соображал быстро: — Как пауков в одну банку? — Ага. — Легко сказать, да трудно сделать. — Вот Алексей Николаич сейчас нам и расскажет, а мы послушаем, — скептически заявил Яков Николаевич. Лыков не обиделся, а стал излагать: — У меня есть помощник, титулярный советник Азвестопуло. Он грек. А еще храбрый, артистичный — то, что нужно. Титулярного, кстати, получил недавно, не в очередь, за отличие. С риском для жизни спас от взрыва террористами артиллерийские склады в Казани…[14] — Так. Есть грек, полицейский чиновник. Вы хотите его в банду запустить, так я понял? — с прежним скептицизмом прокомментировал Блажков. — Правильно поняли. Азвестопуло такое не впервой, он уже был «демоном»[15]. У него здорово получается. — А почему вы решили, что Чертов отряд его примет? Там штрафованные солдаты, они чужого не возьмут. — Возьмут, если он докажет им свою полезность, — возразил Алексей Николаевич. — И в чем будет та полезность? — Азвестопуло представится им как бомбист. — Бомбист? — удивились ростовцы. — Да. Я нарочно послал его в Артиллерийскую академию изучать взрывное дело. Сейчас Сергей Манолович в родной Одессе и тоже внедрен в банду. Ребята готовят покушение… Ну, это секрет. Со дня на день их возьмут с поличным, а бомбист будто бы вовремя сбежит. Сюда, в Ростов. — А ведь можно попробовать, — осторожно сказал Англиченков, глядя на начальника. Тот ответил: — Можно. Если руководство разрешит.