— Да, — это был смертный приговор, без права на обжалование. — Но выход же есть? Не так ли? — Игорь задал этот вопрос в надежде на спасение, ведь не бывает такого, что бы конец всему наступал одним махом, что бы на все сто процентов все пропало, это же не астероид из космоса. И в душе, сквозь холод обреченности перед неизбежным, промелькнуло желание или уже даже догадка, что вот это существо собрало их здесь не просто так, не только для того что бы предупредить. Да, по сути, весь мир и так знает, что скоро сам себя сожрет. Эта фигура, марсианин, существо, да кем бы оно ни было, оно может им что-то сообщить, еще какое-то знание, которое, возможно, спасет их. — Есть, — и это было помилование, но которое все же не отменяло наказание целиком и, как понимал Игорь, лишь заменяло смерть на вечную каторгу. Виктор от напряжения все сильнее сжимал руку Маши, а та беззвучно рыдала, опустив голову и уткнувшись взглядом себе под ноги. Но после слова существа, что спасение возможно, девушка замерла, переставая всхлипывать, и, ни то с ужасом, ни то с надеждой в глазах, посмотрела на существо, которое замолчало, видимо вновь собираясь с мыслями или убеждая себя в правильности своего выбора. — Машины эволюции — это ваше спасение. Есть вероятность, что если на ваше сознание… Я имею в виду не конкретно вас троих, — вновь уточнила фигура. — Я имею в виду все человечество. Так вот. Если на ваше сознание, находящиеся на этом этапе развития, подействовать импульсом от машины, то вы сможете ускорить свое развитие. Вы сможете сформулировать больше причинно-следственных связей, которые раскроют вам все основы мироздания. Вы разработаете такие технологии, что даже то, пока еще абстрактное, абсолютное оружие, будет казаться игрушкой. Вас уже не будут сдерживать границы вашей планеты, солнечной системы, да возможно и галактики. Возможно, вы откроете для себя новые измерения, кроме тех, что известны вам сейчас. Ваша цивилизация получить импульс искать и развивать новое, а не воевать за остатки, — фигура вновь замолчала. — Есть, конечно, и такая вероятность, что на первых парах, после раскрытия ваших возможностей, вы все-таки уничтожите сами себя. Но процент данного исхода очень невелик по причине формирования общего вектора развития. — Так вы же говорили, что машины включаться только после катастрофы? — Игорь чувствовал, что сам уже находится на пороге какого-то открытия, вернее сказать прозрения. Что еще немного и он сам додумается до ответа. — Верно. И повторюсь, что никто из моих коллег, да и я сам, недопустим использование машин в стабильный период, как бы мы этого не желали. Мы не имеем права влезать в ход эксперимента. Не имеем права изъявлять свою волю на вашей планете. — Но, вы же, Эрид Фан, — Игорь даже усмехнулся от посетившей его догадки. — Вы же уже влезли, рассказав нам все это, поделившись историей мира, историей вашей и нашей планет. Вы уже нарушили какие-то свои законы. — И снова верно. И буду за это наказан. И пока я пытался достучаться до вас, мои коллеги не согласные со мной пытались предотвратить нашу встречу. Отчасти им это, кстати, удалось. Но мы отвлеклись. Использовать действующие машины нам не позволит никто. Но, — опять пауза, заставляющая трепетать в ожидании. — Вы чисто случайно можете найти машины, которые были выведены из строя давным-давно и списаны нами со счетов, скажем так, за сроком давности. А дальше техника рук и немного мозгов. — Немного мозгов? Разобраться в инопланетной технологии? — с сарказмом выдавил Виктор, видимо совсем обезумев от происходящего, добавил. — Не тех ребят взяли, — и Маша сильно дернула его за руку. — Это же в ваших интересах. И я буду вам помогать. — А почему именно мы, а не кто-нибудь другой, более сообразительный и образованный, может ученные какие-нибудь, правительство? — Маша уже успокоилась, хотя и говорила немного подрагивающим голосом. — Вы почти единственные на планете на кого я смог повлиять. Человечество все еще развивается, и такие как вы — это первые поколения, кто способен развить в себе недюжие ментальные способности. Пока они слабые, и что бы добраться до вас, мне было необходимо воздействовать тогда, когда вы либо наиболее открыты для контакта, максимально расслаблены, то есть когда вы спите. Либо, когда вы находитесь в таком напряжении, с такой концентрацией всех ваших органов чувств, что можете в орущей толпе услышать жужжание пролетающей за сотню метров мухи. Вы, и сейчас я говорю именно о вас троих, вы следующее звено в эволюционной цепочке вашей цивилизации. Ну, есть еще несколько человек с кем контакт можно установить, но они пока что сопротивляются. — То есть мы должны найти, отремонтировать и запустить эти машины? — Да. — Но нам будут мешать? — Да. — И как это будет? — Игорь предположил, что крушение поезда могло быть такой провокацией. — Так же как в метро? — Я точно не знаю, что стало причиной крушения, но очень надеюсь, что это не результат сопротивления моих коллег. Ведь если это их рук дело, то они сами попадают под действие тех законов, в нарушении которых буду обвинен я, — голос на секунду замолк, а затем, изменяя тему, продолжил. — Вас будут запугивать через сны или наяву. А реальная угроза будет вас ждать от тех людей, до кого смогут достучаться мои коллеги. — А почему ваши коллеги просто не изолируют вас за этот, так сказать, саботаж. — В нашей миссии есть определенные протоколы, правила. Одно из них — это не контактировать с землянами, второе — использовать машины только при соответствующих условиях, сохраняя чистоту эксперимента, и так далее. Есть также правило о наказаниях и, как вы сказали, изоляции. И тут вопрос решается на голосовании. Решение не может быть принято пока хоть один из нас против. И по вопросу моей помощи человечеству у нас с коллегами ничья, поэтому я и говорю с вами. Хотя за сам контакт меня и следует наказать, но этот вопрос тоже на голосовании. А я, как обвиняемый, не имею права голоса. — Вы предаете своих? — в голосе Маши прозвучало недоверие. — Мы не предаем друг друга. В этом и состоит наша задача: подвергать сомнению мнения других. И пока решение не принято, я пользуюсь возможностью, что бы помочь вам. — Извините, но какая вам от этого выгода? — Игорь, всерьез не понимал мотивов существа. — Моя выгода? — фигура замолчала, обдумывая ответ. Затем негромко хмыкнула. — А вы поверите в желание помочь вашей цивилизации и не допустить ее истребления без выгоды для кого бы то ни было? Просто так, — вновь молчание. — Или вы поверите в то, что я собираюсь стать своеобразным божеством на вашей планете и использовать вас, всю вашу цивилизацию, весь мир в услужение себе? — голос вновь начал набирать силу и, как показалось Игорю, в нем отчетливо зазвучала злость и гнев. — А может вам понравиться мысль, что я за помощь вам и нарушение законов своего общества буду не просто изолирован, а буду уничтожен, полностью? — на последнем слове злость в голосе существа сменилась какой-то одержимостью и даже страстью и желанием, граничащим с искушением. — Может быть, я хочу погибнуть, чтобы не возрождаться и не жить еще многие миллиарды лет, зная, что моих собратьев больше нет, что я один! — фигура замолчала, и долго не нарушала тишины, а затем, откинув все эмоции, вновь заговорила. — Какой вариант моей выгоды вам больше нравиться? Никто не решался ничего сказать, откровенно испугавшись столь эмоциональной речи пришельца. — Хорошо, — тихо сказал Игорь, боясь разозлить существо, и, решив не лезть к нему в душу, если такая и существовала, задал более нужный вопрос. — Как нам найти те машины, которые можно отремонтировать и запустить вручную? В ответ на вопрос перед молодыми людьми развернулась карта мира. На ней пульсировали четыре красные точки. Одна находилась где-то в Японии, вторая на Урале, третья в Крыму, а четвертая на перешейке между Южной и Северной Америкой. Над точками сияли красные цифры. — Это координаты. Запомните их. По ним вы найдете машины. — Может, есть более детальный план? — Виктор переводил взгляд от одной точки к другой. — Как-то это все очень размыто. — Нет. Пока что это максимум. Я вообще, если вы помните, не должен был это показывать. Но, что поделать, есть у меня к вам симпатия, что ли. — фигура как-то недобро ухмыльнулась и продолжила. — И на этом, к сожалению, все. — Эрид Фан жестом остановил Игоря, который было раскрыл рот для вопроса. — Потом. Сейчас мне пора. Я дам вам по передатчику, которые помогут вам общаться со мной. Картинка перед глазами исчезла, и помещение вновь приняло первоначальные очертания, освещаясь мерцающими точками. — На колонах с моей стороны есть пазы. Передатчики там. Если вы заходите связаться со мной, просто расслабьтесь и мысленно сконцентрируйтесь на передатчике, его лучше всего в этот момент держать в руках. И если я буду свободен, то обязательно попытаюсь наладить контакт. Но так как ваши ментальные силы пока еще в состояние, так сказать, зарождения, то общаться у нас получится, преимущественно, только во сне. Это были три прозрачных капли. Стекло или другой похожий материал. Игорь передал устройства Маше и Виктору, а одно положил себе в карман. — Нет. Не все, — существо неожиданно продолжило. — Вы, в принципе, можете ничего не делать. А если захотите, то можете попытаться запустить машину. Вы можете попытаться привлечь власти, но я не думаю, что они вам поверят. Да и привлекать их, я бы вам не советовал. Ведь если машины попадут не в те руки, то случиться может всякое. Нельзя, что бы на данном этапе вашего развития этой технологией владело какое-то конкретное лицо или группа лиц. Это путь спасения всей цивилизации. А если же вы откажитесь, то мир не погибнет завтра, вы спокойно состаритесь, воспитаете детей и внуков, а они своих. Вы не застанете тот ужас, что предрек вам я. Теперь все. Идите. Вам надо хорошенько отдохнуть и многое обдумать. — Это точно, — подумать и в правду было над чем. Игорь достал из кармана каплю-передатчик и еще раз внимательно посмотрел на нее, но ничего особенного в ней не увидел. Абсолютно прозрачная и, как показалось парню, неприятно холодная, как скользкий слизняк, неожиданно попавший на руку. — Кстати, как нам лучше отсюда выбраться? — Это просто. Пойдете тем же путем, что и пришли, но метрах в двадцати перед заполненным водой туннелем будет лестница с левой стороны. Не пропустите, она будет на уровне ваших голов. За ней заслонка на технический уровень канализации, там будет туннель к колодцу, — заметив, как Маша вся содрогнулась, вспомнив их поход по предыдущему колодцу, фигура поспешила их успокоить. — Не беспокойтесь, там сухо. И там будет еще одна лестница к выходу в город. — А может у вас есть чем посветить? — Игорь достал свой сотовый, который все еще не работал, и безрезультатно нажал на кнопки. Светящаяся фигура приблизилась к Игорю, и чуть склонилась над ним, вроде бы как рассматривая немудреное устройство в его руке. — Положи его на левую колонну. Игорь вышел к центру зала и сделал то, что сказало существо. Сотовый ожил. Виктор, было, тоже решил подойти, он даже уже достал из кармана Машин смартфон, который залило водой, но замер, едва начав движение, и, так не проронив и слова, убрал мобильник обратно. — А теперь поторопитесь выбраться от сюда. Проход скоро осыплется. Еще мгновение синеву зала озаряло яркое сияние фигуры, а потом она отступила назад и, постепенно становясь тусклее, исчезла вовсе. Мерцание зала тоже стало угасать, погружая молодых людей во мрак отчего-то сразу похолодевшего помещения. Больше здесь делать было нечего. Игорь включил сотовый и они по очереди друг за другом покинули зал, в котором стали свидетелями прошлого и возможными участниками глобального будущего. * * * Наступало утро. Рассветное зарево только-только начало пробиваться над крышами домов. Крышка люка лежала на тротуаре и Виктор, выбравшийся последним, старался вернуть ее на место. Игорь с Машей сидели на асфальте рядом и просто молчали. На востоке, окрасив небо розово-красным цветом, всходило солнце. О вчерашней грозе напоминало все вокруг: сломанные деревья, валяющиеся где попало, оборванные и болтающиеся в беспорядке линии электропередачи и еще какие-то провода, ворохи разбросанной листвы с мусором вперемежку, лужи на дороге и болотистая грязь на земле. Вывески, сорванные с рекламных столбов и магазинов, висели непонятно как. Редкие, припаркованные возле дороги машины зияли выбитыми окнами и помятыми крышами. Видимо ночью еще и град прошел. Но небо, с каждой минутой становившееся все светлее и ярче, было чистым. Ни одного облачка, тем более тучи не виднелось на нем. Непогода ушла, отпуская город из своих смертельных объятий и давая ему возможность зализать свои раны. — Нам теперь надо спасти мир? — Маша выглядела очень уставшей. Некоторое время назад она рыдала, оплакивая весь мир и себя в частности. Потом она чуть ли не воссияла, узнав, что не все потерянно. Теперь же ей владело чувство долга наряду с неподъемной тяжестью ответственности. — Не сейчас, — Виктор наконец-то справился с чугунной крышкой люка и присел рядом. Ободранные, грязные с головы до ног и измотанные бессонной ночью молодые люди, молча, сидели на асфальте. Апатия, охватившая их в зале, постепенно отступала подобно этой ночи, которая не смела противиться неотступно приближающемуся дню. И теперь каждый из них прекрасно понимал: чтобы они ни предприняли, о чем бы ни подумали, с этого дня любое их действие или бездействие так или иначе будет неотвратимо влиять на будущее, их собственное и будущее всей цивилизации. Они будут оценивать свои поступки лишь по одной шкале: струсил или нет. И отказаться вот прямо сейчас было бы проще, не нужно было бы потом корить себя, мол, впутался, начал, а теперь на попятную. Но получить эти знания, стать допущенными к сокровенному, и даже не попытаться что-нибудь предпринять, до конца своих дней нести в себя эту ношу, обрекая своих потомков, пусть и в пятидесятом поколении на верную гибель, с этим жить было бы невозможно. Город просыпался. Вышли на улицы первые прохожие, спешащие через лужи с мусором и поваленные деревья по своим делам, не терпящим отлагательства или отсрочки. Их взгляды с любопытством блуждали по сторонам, рассматривая погромы оставленные грозой, потом они останавливались на троице, неподвижно сидящей на асфальте и наблюдающей за восходом солнца. Но мгновением позже взгляды соскальзывали с измотанных и изодранных людей, не находя в них ничего не соответствующего окружающему их хаосу, мало ли кто и как провел эту ночь, в новостных лентах вообще пишут, что вчера произошла крупнейшая авария в метро чуть ли не с сотнями погибших и пострадавших. А это так, всего три человека мирно сидящих и думающих о чем-то о своем. Ну и что, что грязные и ободранные, за то живые. Не надеясь добраться до дома пешком, Игорь напросился на хвост к Виктору и Маше, у которых нашлось несколько измочаленных сотенных купюр на такси. Затем, обменявшись контактами и договорившись созвониться через несколько дней, молодые люди расстались, обрекая себя на мысли о будущем и неотвратимые муки за еще не сделанный выбор. Но это все потом, позже. Сейчас же, сил и желания что-то решать, просто не было. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Сны 19. Менты — Алексей Михайлович. Разрешите. — Разрешаю. Руководитель следственного управления по Северо-Восточному административному округу города Москвы, генерал-майор юстиции Терешкин Алексей Михайлович сидел в своем кабинете с раскрытыми настежь окнами. Причем находился он не у себя в кресле, а занимал одно из мест, предназначенных для визитеров. Жара стояла ужасная, складывалось ощущение, что находишься не в кабинете, а в удушающей раскаленным влажным воздухом бане. После вчерашней грозы весь город парил. Солнце выжигало влагу с затопленных улиц, которая испаряясь, поднималась к небу прозрачным невесомым маревом, заставляя объекты приобретать призрачную подвижность. Дышать было невозможно, не было даже слабенького ветерка, способного разорвать ту духоту, что сковала город, ветерка, который выдохся весь вчера и растворился вместе с грозой. Алексей Михайлович сложил руки в замок и в раздумье смотрел на недвижимые верхушки тополей, торчащих за окном. Взгляд его серых глаз был собранным, немного печальным и очень уставшим. Только он вчера собрался лечь спать, как раздался ряд звонков, несколько из управления, затем начальник МЧС по их округу, а к моменту, когда телефон высветил звонок от руководителя следственного отдела по расследованию преступлений на метрополитене, Алексей Михайлович уже спускался из квартиры к ожидавшей у входа служебной машине. Ночь была бессонной и длилась, как показалось Алексею Михайловичу, целую вечность. В его возрасте, а немногим немалым ему было почти пятьдесят семь лет, здоровый ночной сон был так же необходим, как правильное питание. Сердце и желудок на выслуге лет были самым слабым местом руководителя следственного управления. Возрастающая с годами опасность инфаркта и постоянно открывающаяся язва, стали его личным бичом, который нет-нет, да и хлестал своего носителя, заставляя того пару раз всерьез задуматься о досрочном выходе на пенсию. И сегодня был один из таких дней. Ни сна, ни еды, лишь черный быстрорастворимый кофе вперемежку с не менее черным чаем. Такой аварии в подземке до этого не было никогда. Пятьдесят шесть погибших, около шестидесяти в критическом состоянии в больницах города, и несколько сотен с травмами средней и легкой тяжести. Станцию «Сухаревская», после случившегося на ней, проще вообще было бы снести и построить на ее месте новую. А эта не погода. Сначала ни кто не мог в принципе понять, что происходит. Метрополитеновцы бормотали в трубку, что-то бессвязное и видимо сами не представляли размеры трагедии. Затем, не могли организовать подъезд бригад МЧС и карет скорой помощи, на улицах творилось черт знает что. Когда же началась операция по спасению, то оказалось, что только МЧСники предусмотрительно взяли с собой противогазы, задымление на ветке было абсолютным, стопроцентным. Пришлось, метрополитеновцам тормошить свои запасы и обеспечивать и подоспевших следаков, и работников скорой помощи средствами индивидуальной защиты от токсичных продуктов горения. К тому же Алексей Михайлович не мог понять, почему именно его отделу, а не отделу по расследованию преступлений на метрополитене, было выдано указание заняться этим происшествием. Хорошо, что и метрополитеновцы были переданы в его распоряжение. И получалось, что он фактически возглавлял оба отделения сразу. — Алексей Михайлович.