– Да, да. Пойдёмте со мной. Кабанов пропустил доктора вперёд. Усадил на предложенный стул и собрался с мыслями, чтобы снова задавать уже поднадоевшие вопросы. Через час мучительного допроса доктор дал знать Борису, что первичное впечатление состоялось. Они покинули допросную комнату, и молча, прошли в кабинет криминалиста. Борис хотел, чтобы при разговоре присутствовал его гуру, его учитель Потап, но у того дел было выше крыши. Эксперт должен был проверить причастность Нелюдова к убийству Иры Красиковой. Работу эксперта переложить было не на кого, поэтому навалилось ворох дел. Начальство теребило каждых пару часов задействованных в расследовании милиционеров. Забота о повышении в звании не давала карьеристам покоя. Эксперт разложил папки с делом о маньяке на стол и рылся, отыскивая собранные улики. Откатанные пальцы подозреваемого мужчины, к сожалению, сравнить не удалось ввиду отсутствия чётких следов с места преступления. Биологическая жидкость служила доказательством изнасилования и только. Для сверки следов ботинок требовался оригинал. Если бы были капли крови убитой девочки на вещах убийцы, можно было уличить преступника. Доказать причастность к убийству, сопоставив группу крови найденную на вещах убитой девочки с кровью задержанного человека – возможно, но это являлось бы косвенной уликой, которая судом к доказательству не принималась. У эксперта отсутствовали неопровержимые факты, а без них оставлять человека под арестом нельзя. Потап оторвался от бумаг, откинулся плотным телом на спинку стула, выпрямил сгорбленную от наклона вперёд спину, широко улыбнулся полнокровными губами, появившемуся на пороге младшему лейтенанту, не вмещавшемуся в кабинет из-за крепкого телосложения и резвого темперамента и седовласому гражданину. – Здравствуйте! – с поклоном обратился психиатр. – Здравствуйте! – поднявшись со стула, он протянул руку для приветствия, когда Борис представлял доктора. – Сергей Иванович Думченко, светило в области психиатрии. – Ну что ж будем разом разгребать это дерьмо? – Потап похлопал себя по губам за грубое слово и улыбнулся, оголив ровные, начищенные до блеска жёлтые зубы. – Что мы имеем? По сути, мы не продвинулись ни на йоту. Единственное обвинение, которое мы можем ему предъявить – это недоказанное похищение ребёнка. Это была чистая правда. Над делом он бился уже полдня. Оперативная работа тоже не дала результата. По всем направлениям следы как отрезало. Потапу преступник до знакомства рисовался монстром, но представший перед ним якобы маньяк оказался похожим на облезлую щуплую крысу с визгливым тенорком. Невзрачное чудовище, возможно совершившее убийство, трудно было назвать человеком, он не заслуживал столь высокого звания. Мнение его было неизменным, он считал, что такое зверское убийство мог свершить только психопат. – Потап, а что с уликами?! Я надеялся на тебя как на Бога. Хотелось бы с их помощью расколоть убийцу. Он мне уже чертовски надоел. Нутром чую, что это и есть та тварь, но чуйку к делу не пришьёшь. Скоро придётся отпустить его на волю, но я чувствую, что этого нельзя делать. Представляешь, из него не удалось выбить ни звука. Остекленел и хоть об стенку головой, все равно молчит. – Ты «с головой о стену» осторожней, не навреди, прежде всего, себе, а то засудят за превышение, – взволновался старший по званию. – Твоя горячность к добру не приведёт. Вылетишь со службы как пуля, – он потоптался по кабинету, разминая затёкшее тело. – Пока нет для тебя ничего существенного, – почесав затылок, он открыл форточку и достал любимые «Беломор». Приплюснув конец папиросы, чтобы было удобно держать её в зубах и ещё раз поперек для пальцев, чтоб не выскальзывала, он задумчиво произнёс, – Разве что, – прочесав волосы рукой как гребнем, – …есть у меня одна зацепка. – Он обдумал промелькнувшую мысль. – Надо обсудить нам вместе. Возможно, мы найдём путь. Одна светлая голова хорошо, а три – уже костёр. Потап жестом предложил оперу и профессору присесть, выдвинув им стулья из длинного стола. Уставший опер плюхнулся на стул и вопрошающе взглянул на эксперта, а доктор манерно отодвинул стул подальше и аккуратно бесшумно приземлился, как бумажный самолётик. – Есть у меня одна вещица. Возможно, это и есть путь к разгадке. Он открыл ящик стола и вынул пакет с маленьким чёрным предметом. Доктор и следователь переглянулись. – Что ты задумал Потап? – наедине, гражданские были не в счёт, Борис звал его – ты, потому что однажды после дежурства, они вдарили по пару литров пива к вяленой чехони и, излив душу, с тех пор испытывали взаимные тёплые дружеские чувства. У него не было сына, а ему так этого хотелось. Вот он и привязался к этому горячему, пылкому парню. – Я вчера, дома, кое-что обнаружил, – он порылся в кожаной сумке и вынул пластмассовый предмет. – Знаешь, что это такое? – он протянул его Борису, который повертел в руках незнакомую вещь и отдал обратно. – Понятия не имею! – Это? – он прищурился. – Это ключ к разгадке, я надеюсь, – и лукаво улыбнулся нетерпеливому Борису. Потап уловил нервозность совсем ещё юнца в следственной области, и слегка позавидовал азарту Бориса. Он вспомнил себя, когда только начинал службу в органах, и как ему тоже не терпелось быть впереди всех на коне и с шашкой наголо. Время неумолимо летело, изменив характер, теперь он точно знал, что спешка нужна при ловле блох. Зато сдержанность профессора в выводах поразила эксперта. Он подсознательно зауважал худощавого интеллигента. Кто бы мог подумать, что в работе Потап станет рассудительным и уравновешенным флегматиком. В сложных ситуациях, он не спеша находил нужное решение, расставляя по местам события и факты, хотя понимал, что иногда слишком запаздывает и поэтому, он полюбил характерного Бориса за его быстроту и горячность. Работа эксперта незаметно превратилась в хобби, и поэтому все, что было связано с мелкой моторикой рук, его увлекало. Это и было главной причиной того, что он испытывал трепетное желание прикоснуться ко всему, что видел, ощущать при контакте шероховатость и гладь поверхности. Через руки, он как слепой, имел представление о вещах, недаром, он всегда закрывал глаза, наслаждаясь тактильным прикосновением. Он никогда не менял увидевшую композицию, даже если в ней пылинка нарушала гармонию и резала глаз. Эксперт должен сохранить на месте преступления все в неизменном виде. Так в нём плотно переплелись внутренние черты характера с работой эксперта. Медленная речь и глухой низкий голос гипнотически действовал на его собеседников, и поэтому в его присутствии все вдруг успокаивались и затихали. В кабинете всегда царствовала звонкая тишина. С возрастом Потап все больше ею наслаждался, потому что тяжело переносил стресс и различные дискомфортные ситуации в общении с начальством и агрессивными людьми. Он слишком погружался в переживания по любому поводу, а тишина спасала от нервных срывов, клокотавших внутри не безразличного к жизни людей старшего лейтенанта. Видя волнение Бориса, он откликнулся помочь, так и не научившись отказывать людям в их просьбах. – А точнее, пожалуйста? Без загадок хотя бы, – Борис занервничал, чувствуя, что дело на пороге раскрытия. – Эта вещица, – он поднял её вверх, многозначительно посмотрел и помахал перед носом Бориса, – может точно доказать причастность к убийству, если найти его обладателя. – Кого найти, Потап? Я что-то никак не могу разуметь намёков, – Кабанов покраснел до краёв волос, стесняясь своей неопытности. – Ни кого, а что! – он полез снова в кожаную сумку, вынул из нее плюшевого медведя и сунул в руки следователю. Доктор следил за манипуляциями ментов и молчал. Борис покрутил в руках игрушку, понюхал её, потрепал и со смехом сказал, – У меня похожий в детстве был. Но каким боком он в нашем деле появился? – Тот-то, ни при чём. Он игрушка моей дочери. Видишь, я ему вчера нос сломал. Щелбан оказался слишком сильным, – он приложил пластмассовый нос к игрушке. – Вечером приклею назад. А этот нос, что в пакетике, я достал из руки Ирины Красиковой. – Чего, чего? Что за фигня? – брови Бориса поползли вверх. Я что-то пропустил? – он с недоверием глянул в глаза. – Вот такая метаморфоза получилась. Никто не знал, что за штука осталась в руке у малышки. Мне эта вещица не давала покоя с того дня, когда я её увидел. Ничего в голову не приходило. А вчера у дочери в игрушках нашёл медведя, усадил его на стол, беседовал с ним по душам и всю ночь пил с ним на брудершафт. После этих слов психиатр повернулся и пристально посмотрел на криминалиста, решая, говорит ли он правду или врёт. Потап уловил на себе испытывающий взгляд профессора и произнёс. – Честное слово, говорю истинную правду. – Бывает и похуже, не волнуйтесь, – старикан захихикал, прикрыв кривые зубы рукой. – Правда, правда, …щёлкнул его по носу, а он взял и отвалился. А когда я его нашёл под столом, то я сразу понял, что было в руках убитой девочки, – он специально не назвал её имени. Так ему легче было думать о ней, как о несуществующем предмете, иначе его сердце не выдержало бы боли от нахлынувших воспоминаний. – Интересно, – Борис не переставал удивляться его прозорливости и памяти к мелочам. – Вчера я даже уснуть не мог, когда разгадал, что за вещица хранится в вещдоках, – заносчиво произнёс эксперт. – К тому же у похищенной малышки в руках тоже был медвежонок. Они, видите ли, шли с дядей берлогу строить. Как тебе такой расклад? – Тогда, что мы теряем время, пошли и расколем этого ублюдка! – Борис быстро встал, готовый бежать. – Стоп! Малыш! Ты можешь все испортить. Мы здесь собрались, чтобы утвердить тактику. – Это всего лишь косвенная улика, но она как мина замедленного действия может неожиданно взорваться. Давай попробуем сыграть на этом. Никогда нельзя быть в чем-то слишком уверенным, пока не доказано с научной точки. – Хорошо если сработает, – Борис в надежде потёр руки. – Я согласен на любой вариант. Если прокатит, тогда можно будет к утру успокоить город, – торжествовал опер, в прищур рассматривая нос медведя, который протянул ему друг. – Вот и обговорим, как будем действовать, – похлопав совсем ещё мальчишку по плечу, наставлял эксперт. – Натерпелись страху люди. Если бы этот гадёныш попался им на расправу от него не оставили бы и клочка. – Вину ещё доказать надо, – Потап пригрозил пальцем. – Ещё бы. Я этого момента жду не дождусь. Руки чешутся, не могу! – Пока вину не докажем, лучше охлади свой пыл. Не опускайся до уровня преступника, мой тебе совет. Жутко хочется увидеть мерзавца и предать суду. План был готов к исполнению. Борис оживился при мысли, что именно сейчас может выгореть дело, и он получит признание. Легко подхватился со стула, и уверенно покинул кабинет эксперта. От нетерпения выбить признание у него горела душа. Потап шёл следом, наставляя малоопытного оперативника, а профессор мечтал о получении опыта по выявлению маниакальных наклонностей, понимая, что каждый маньяк эта неизведанная сумасшедшая планета. Потап добавил последний штрих, отшлифовывая созданный план допроса. – Боря, ты главное не спеши. Медведь наверняка имел для Нелюдова особое значение. Нащупай его больное место, и он раскроется. Сработать может любая мелочь. Смотри это ювелирная работа. Когда я начну работать с Пашей, ты – молчи. А если нужно будет взвинтить его, то вступай в полемику ты. Они зашли в камеру и обнаружили арестованного в той же позе, в которой оставил его полтора часа назад следователь. Паша замкнулся и стал другим. С ним прежним Паша не имел ничего общего. …Время для него остановилось. Что ему оно? Паша мог часами просиживать на кровати и не двигаться. Вселившийся однажды злой дух прижился в нём и беспокоил редко, только тогда, когда ему было трудно одолеть переживания. Чтобы избавиться от болезненного восприятия испытываемых чувств и эмоций, он уходил во внутренний монолог рассуждений, которые как заезженная пластинка крутились в его голове. Сейчас как раз настало время монолога. Не исполненная месть разбудила в нём злой дух, который мучил его. – Надо убить! Эта тварь не должна жить. Надо исправить ошибку. В следующий раз сразу убью. …Надо убить! Эта тварь не должна жить. Надо исправить ошибку. В следующий раз сразу убью. Чтобы сдвинуть пластинку с заезженного места, нужен был толчок извне. Эти повторяющиеся фразы избавили его от чувств. Он воспринимал только произносимые им слова, которые побуждали к действию. Нет слов – нет чувств, нет чувств не надо слов. Он не мог изменить информацию, потому что его чувственные каналы были заблокированы злобой. Въевшиеся в голову слова возвращали его к исходной проблеме, и он повторял их по кругу, как вращающий жернова ишак. Застывший взгляд выдавал ущербность его мыслительных процессов, и было очевидно, что под застывшей маской скрывался психопат. В свойственном ему состоянии, он упускал множество восхитительных и изумительных событий, которыми наполнена жизнь обычных здоровых людей, его сознание просто миновало их. Прямая зажатая поза могла не меняться долгие часы. Его закостеневший силуэт, отсутствующий стеклянный взгляд неприятно холодил, как при встрече с коброй готовой к броску на врага. Его психика, защищаясь от окружающего мира, была, казалось, непробиваемой как бронежилет. Криминалист в совершенстве владел следственной тактикой, редко кто мог сравниться с ним в умении провести качественный допрос. Своевременное выявление позиции обвиняемого при допросе, гарантировало ему возможность узнать, когда появилось намерение совершить преступление. Потап твердо знал, что признание вины ценно и превентивно как для самого обвиняемого, так и для общественной сферы. Большое значение в достижении цели имела атмосфера доверия между ним и допрашиваемым. Он мастерски психологически воздействовал на допрашиваемого, влияя на сознание обвиняемого. Искусно проводя допросы, он умело убеждал. Но в чем же убеждал Потап? Меньше всего в том, что допрашиваемый виновен в совершенном преступлении. Убеждал, что надо говорить только правду, приводил факты, доказательства, логические аргументы, разъяснял закон, детализировал вопросы. Все эти навыки он применил и к Нелюдову, но это не сработало, как на допросе обычных людей. Перед ними явно сидел невменяемый псих. Переговорив за дверью с профессором, они решили, что нужен ключ для психологического давления. Нестандартная ситуация вынуждала к нестереотипным решениям. Ключевое слово откроет ларчик к сознанию преступника. Они долго мучились, перебирая слова, которые могли бы помочь. Борис метался по камере как волк по клетке и задавал одни и те же вопросы сидевшему перед ним преступнику, а Потап внимательно наблюдал за происходящим, и констатировал полное отсутствие реакции у допрашиваемого лица. Вдруг эксперта осенило, как будто бы он решил про себя сложную задачу и, коснувшись пухлой ладонью плеча допрашиваемого, застывшего как каменное изваяние, спросил: – У тебя есть друг? – взгляд Паши потеплел, плечи обвисли, он стронулся с места и посмотрел в глаза. – Да, – подняв холодный взгляд на Потапа, простонал задержанный. – Кто же он? – мягко по-отцовски продолжал эксперт. – Мишка, – уверенно взглянув, он пробубнил ответ. – Где же он? – у него по спине прокатилась дрожь, от статичного взгляда Нелюдова. – Он умер, – с горечью в голосе произнес Паша.