Вообще, Рудакова здесь уже пользовался серьезным таким авторитетом. А то как же. Московская медицинская академия хотя и направляет сюда своих выпускников, те являются всего лишь молодежью, набирающейся опыта. А по прошествии обязательного срока службы, стараются побыстрее ретироваться из этой глухомани. И многие перебираются в Речь Посполитую, а там и дальше на запад. Ох как это Ивану было знакомо. Ничего не меняется. Так вот, Рудаков смотрелся в выгодном свете даже на фоне московской профессуры. Мало того, по многим вопросам затыкал их за пояс. За что и был не любим. Зато в Пскове он был вне конкуренции, востребован и уважаем. Да что там, не будет преувеличением сказать и почитаем. По классификации Ивана, Рудаков конечно в первую очередь военный хирург. Но в ранах здес недостатка не было. Во-первых, от Пскова до границы с Литвой не больше полусотни верст, а пограничные инциденты случаются с регулярным постоянством. Во-вторых, Псков город торговый, и купцов тут хватает, а на купеческие караваны случаются нападения. В-третьих, в здешних лесах знатная охота. Карпов понятия не имел, как обстояли дела в его прежнем мире, но здесь крупного зверя хватало. А значит и разных несчастий. Было и в четвертых, и в пятых, словом, в практике у лекаря недостатка не было. — Ого. А это что такое? — Иван в удивлении указал на дверь, по всему видать ведущую прямо на улицу. Лекарь как раз провел его сквозь свой кабинет, в соседнее помещение. Довольно просторное. С полками заставленными всевозможными склянками, колбами, ретортами и тому подобным. У окна стол, пара стульев. Ну очень смахивает на эдакую смесь лаборатории, аптеки и приемного кабинета врача. — Вспомнил о твоем совете по поводу лекарской лавки, — с готовностью начал пояснять Рудаков, поведя вокруг рукой. — Оцени. По нечетным дням седмицы, я прямо тут устраиваю прием больных. Ну, если не уезжаю никуда. Здесь же осматриваю хворых, назначаю лечение, готовлю и продаю лекарства. Сейчас пытаюсь уговорить двух подлекарей, работать со мной. Тогда мы сможем принимать больных каждый день, чередуя друг друга. — А еще, ты сможешь наконец обзавестись учениками, — решил подначить Иван. — Или сам научиться чему-то умному у молодежи, — не поддержав шутливого тона, возразил Павел. — Я между прочим и тут хаживаю в гости к знахаркам, и продолжаю собирать у них знания. Все до каких только могу дотянуться. — Ну не заводись, Паша. Я же пошутил. — То же мне, шутник выискался, — недовольно хмыкнул Павел. — Н-да-а, крепко же ты обижен на своего тестюшку, коль скоро так реагируешь на шутки. Не переживай, я тебя с этим самодуром ставить на одну ступень не собираюсь. — Не смей так о Христофоре Аркадьевиче, — тут же вскинулся друг. — Ладно, ладно, не закипай. Не сметь, так не сметь. Прости, — выставив перед собой руки в примирительном жесте, тут же пошел на попятную Иван. — Христофор Аркадьевич… Понимаешь, плох тот учитель, которого не превзойдет ученик. Но и принять это не так чтобы и просто. Он уже оценил мои достижения, просто не может смириться с тем, что я так быстро вышел из под его опеки. Иван только отвернулся, чтобы друг не видел его выражения лица. Угу. Рассказывай сказки. Ни черта этот профессор не поймет и не примет. Хотя бы потому что тогда ему придется признавать то что он безнадежно отстал, и вместо того чтобы учить, начинать учиться самому. А это не так уж и просто. Не в том он возрасте. Опять же, шел он всю жизнь, шел, и пришел к разбитому корыту. Не-эт, новое это удел молодых, и никак иначе. Впрочем, развивать эту тему Иван не стал. Ну его. Еще не хватало поссориться на ровном месте. А у Карпова на Рудакова между прочим большие планы. Очень больше. Знал бы он. А пока… — Паша, я тут тебе обещанную деньгу принес. Куда сгружать? — И что, все вся пять сотен рублей принес? — Все до копейки. — А как же?.. — Павел с недоумением посмотрел на гостя. — А где мешок-то? — Так вот он, — Иван хлопнул себя по животу. — Это я еще пару лет назад измыслил, когда появилась надобность в перевозке крупных сумм. Эдакий денежный пояс. Оно конечно в талии несколько раздаешься, зато очень удобно, и главное вся сумма при тебе. — Это же около пуда веса. — Ага. И я о том же. Ну что, здесь сгружаем, или в кабинет пройдем? — Пошли в кабинет. Карпов вовсе не поспешно подался в бега. В смысле, оно конечно Москву он покинул в течении пары суток. Но с далеко не пустыми руками. Еще чего не хватало. За день проведенный в подземелье у великой княгини де Вержи, он успел все обдумать и наметить план дальнейших действий. Покинув узилище, он направился сначала в овраг, а потом с парнями к себе домой. Благо через княгиню знал точно, что там нет никакой засады. Розыск вел уже знакомый ему дьяк из разбойного приказа, и по совместительству человек Ирины Васильевны. Дома он вооружил парней по первому разряду. Разве только духовушка оказалась одна. Ее он без раздумий вручил дополнительным оружием Григорию. У него и практика побогаче, и обращается он с карабином получше. Здесь же, озаботились припасами. А еще Иван озаботил Серафима на следующий день раздобыть лошадей. Путь им предстоял неблизкий. Потом, с половиной парней прогулялся к выкресту дяде Яше. Денег для осуществления его планов, Карпову понадобится до неприличия много. А у еврея успела скопиться изрядная сумма. Нагружать пришлось всех товарищей. И это с учетом немалой доли золота. Шутка сказать, он увозил с собой в Псков двенадцать тысяч рублей! — Ну и какие у тебя планы? — Выгружая монеты в выставленный Павлом ящик, поинтересовался Иван. — А какие планы. Теперь деньги есть, можно оборудовать настоящую лабораторию. Помещение есть. — Это дело хорошее. Но не хочешь ли ты подумать несколько шире. — Например? — Ну, например, построить госпиталь. Пригласить сюда пару тройку товарищей и сподвижников. А то, стоишь репу чешешь, согласятся псковские подлекари или пошлют куда подальше. — Госпиталь? — С недоверием поинтересовался Павел. — Госпиталь, — с самым серьезным видом подтвердил Иван. — Землицу выбьешь. Чай в ближниках у княгини, а ей с некоторых пор бояре вроде как благоволят. — Постыдился бы поминать Елизавету Дмитриевну. — А мне стыдиться нечего Паша. Плевать что там плетут злые языки, накласть в присядку на обвинение в посягательстве на честь царской семьи. Не было ничего. То ложные обвинения. — А то, как она презрев все запреты, правила и обычаи едва ли не ворвалась в палаты боярского веча, и стала просить за тебя? Это как расценивать? — Паша, я не пойму, ты поддерживаешь тех, кто разносит ложные слухи? — Я знать хочу, кто у меня в друзьях, государственный преступник, или достойный муж. — Любовь, Паша, не преступление. Тебе ли этого не знать. — Ты знаешь о чем я. — Не было про меж нас ничего. Даже если Елизавета Дмитриевна и любит меня, это ни о чем не говорит. Она другому отдана, и будет век ему верна, — припомнив строки из Евгения Онегина, ответил Иван. — И все. Хватит об этом. — Эх, Ваня, наворотил ты. — Не я наворотил, а наушник Меньшиков. Оно ведь все можно извратить в дурном свете. Вот к чему ты при первой возможности над трупами измываешься, и кромсаешь их аки мясник. Уж не богопротивное ли удумал. — Да я… Да ты… — Даже задохнулся в возмущении Павел. — Вот и я о том же, Павел Валентинович. — Л-ладно. Уел. — Вот и хорошо. А теперь к нашим баранам. Ну так, как смотришь на это дело? — Ты о госпитале? — Именно. — В общем-то нормально смотрю. Да только боюсь, что ты не представляешь весь груз. Место найдется. Даже не в посаде, а в Окольном городе. Здание поставить не проблема и не дорого. В Пскове нет московского запрета на деревянное строительство. Так что, получится дешево и сердито. Но госпиталь это не здание, и не наличие необходимого инструмента. Это в первую очередь сами лекари. Причем, коли браться за это дело, не абы какие. — Так я и говорю о твоих друзьях, что поддержали тебя в твоем начинании. — Есть такие. Четверо, — с горькой ухмылкой, подтвердил Павел. — Один в Керчи, с твоей легкой руки очень даже неплохо пристроился. Кстати, недавно получил от него письмо. Возвели в лекарское звание, мошна изрядно пополнилась. Лихие казачки за лечение платят не скупясь. Один устроился в моем доме в Москве. Пусть и не признан профессурой, но отбоя от клиентов нет. Третий в Новгороде, тоже в полном порядке. Четвертый забрался в Испанию. Доны весьма щедры на плату, когда речь идет об их дражайшем здоровье. Вроде все. И как прикажешь их тянуть сюда? Чем заманивать? — Не без иронии задал вопрос Рудаков. — Это смотря сколько им жалования положить. — И сколько ты готов им положить? — А вот это сам решишь. Прикинешь, посчитаешь, и потом мне расскажешь. Только не откладывай в долгий ящик. И учти следующее. Лекарская помощь для посадских и крестьян в госпитале должна быть бесплатной. А еще, чуть дальше, через годик, другой, нужно будет чтобы появились лекари в каждом пригороде. — И они тоже должны будут лечить задарма? — Вот ты и подумай, какое лекарям положить жалование, чтобы они и с жиру не бесились, и были бы вполне обеспеченными. — Ты представляешь, во что это тебе обойдется. — А еще, при госпитале должна будет появиться настоящая и самая современная лаборатория. Лишний, так сказать, стимул для твоих соратников. — Иван. — Да не гляди ты на меня так. Эта задумка станет не дороже денег. А уж серебро-то я зарабатывать умею. Надеюсь ты в это не сомневаешься. — И зачем тебе это? — А затем, Паша, что взамен я хочу получить то, что ни за какие деньги не купить. Коль скоро в Псковских землях народ имеет силу, то не помешает получить толику любви, этого самого народа. Хм. Так говоришь, Елизавета Дмитриевна заступалась за меня на боярском вече. — Да, — растерялся от смены темы Павел. — Вот и ладушки. Тогда обратись для начала к ней. Пусть эта идея исходит от нее. Бросьте кличь в народ, мол жертвуйте на благое дело. Глядишь и еще от кого обломится. Если княгиня там станет участвовать, то обязательно найдется кому поддержать. — И где тогда твоя выгода? — А в деньгах, что я буду жертвовать. Уж поверь, девять из десяти рубликов моими будут. И как это не скрывай, а слухи о том пойдут. Запомни Паша, лучше всего люди верят в то, что от них хотят скрыть. Попомни мои слова, все будут точно знать, о том, как бояре оттирают меня, за мои же деньги. А я молчу и делаю все на благо народа. — Уж не ты ли те слухи будешь распускать?