– Что тебе нужно, человек? – осведомился кот таким надменным тоном, что бородатому пижону Дориху и не снилось. Да и выглядел он попредставительнее всяких там лордов – здоровенный такой котяра с суровой массивной мордой, почти шарообразный – потому как раскормленный и длинношерстный. Шерсть у него была ухоженная, лоснящаяся, будто кота только-только вычесали щеткой. – Ты немой, человек? Ежели нет, то изволь отвечать, когда я обращаюсь к тебе! Похоже, лечение все же не пошло впрок. Иначе какого такого демона с Себастьяном беседует гребаный кошак? С надеждой, что галлюцинация исчезнет, он захлопнул дверь, досчитал до десяти, для порядка прислушался к собственной магии и снова дернул за ручку. Кот остался на месте, а вот кусок вырезки чуть уменьшился. – Ты что, псих? – Ну, вообще-то да, – выдал Себастьян, несколько раз открыв и закрыв рот, взъерошив волосы и на всякий случай оглядевшись. – Иначе как объяснить, что со мной разговаривает кот? Ты же ненастоящий? – Я тебе не какой-то кот, ничтожество! – высокомерно протянул «не какой-то кот». – И я такой же настоящий, как и ты. О, Мать Тьмы, с чем только не приходится иметь дело… Вечно эта соплячка Мэйраэн тащит в дом всякую пакость. Надо было оставить ее умирать в лесу… – Он обошел Себастьяна кругом, вызывающе задрав кверху до неприличия пушистый хвост. – Ты ее новый парень? Предыдущий был симпатичнее… или нет? Вы, людишки, все на одно лицо. – Кот совершенно по-человечески покачал головой и только что глаза не закатил. – Ладно, будем работать с тем, что есть. Можешь называть меня Лир, или же кайт-ши. Надеюсь, в твоей ушибленной голове достаточно извилин, чтобы запомнить сей нехитрый факт… И не держи дверь открытой, от этого чары выветриваются! Последняя фраза донеслась уже из коридора. И интуиция подсказывала Себастьяну, что противный кошак недалеко уйдет. Метлу он все же отложил, быстро похватал в кладовке все, что выглядело знакомо, захлопнул дверь и направился на кухню. Кайт-ши обнаружился там же – расселся на подоконнике с абсолютно хозяйским видом и помахивал хвостом. – Я Себастьян, – зачем-то представился он и добавил: – И я не парень Мэйр. «Пока что», – меланхолично добавил монстр, к счастью, не заставив произносить это вслух. Кот никак не отреагировал на его слова, будучи занятым куда более важным делом – он степенно вылизывался, старательно делая вид, что находится в кухне один. Себастьян на это пожал плечами и принялся раскладывать овощи. И на какое-то время даже отвлекся, пока нарезал мясо и чистил картофель. Но спиной чувствовал взгляд кота, что ничуть не добавляло приятных ощущений. – Ладно, – отложив нож в сторону, Себастьян повернулся к пушистому гостю, – просто ради интереса – что за кайт-ши? Про плотоядную лошадь и долбанутое дерево я слышал, а вот о высокомерном кошаке Мэйр не рассказывала. – Странное дитя задает мне странные вопросы, – протянул Лир и, потоптавшись на месте, плюхнулся на бок. На широком подоконнике он помещался, но с трудом. – К кому, по-твоему, обращаются «ши»? Я фейри, а не какой-то там жалкий кот. И я бессмертен. Прожив многие века, невыразимо утомляешься быть двуногим… ну да где тебе понять? Последние лет семьдесят мне больше по душе облик кота. Захочу, стану птичкой… или рыбкой… или долбаным мотыльком, что, впрочем, лишено всяческой практичности. Ну, что-то еще тебя интересует, человек? Говори, я сегодня в хорошем расположении духа. Себастьян задумчиво покусал губу. Действительно, что можно спросить у бессмертного существа с негодяйской кошачьей мордой? – Что любит Мэйр? Кроме сладкого, это я уже понял. – Ты серьезно? – Кайт-ши удивленно приподнял мохнатую голову, не скрывая удивления в тягучем голосе. – Из всех тайн мироздания, которые я мог бы открыть, ты интересуешься вкусами этой мелкой негодницы? – Ну и зачем мне эти твои тайны мироздания? – развеселился Себастьян. – О том, как быстро и безболезненно починить мою голову, ты вряд ли знаешь. Об остальном я могу прочитать. Мэйр интереснее. Лир потянулся во всю свою немалую длину и почти по-человечьи фыркнул: – Как и ожидалось, у людишек в этом возрасте на уме одна похабщина. – Неправда, я… – Врешь ты все, Себастьян Лейернхарт. О, я знаю, люди без ума от наших полукровок – они же такие красивые, такие волшебные. Но Мэйр ничуть не волшебная. Она подменыш, ублюдок фейри и демона, просто забавный уродец и для тех, и для других. Занудное, инфантильное, капризное дитя, у которого на уме одни лишь книги да конфеты, а еще диковинные вещи и зверушки. Люди ей неинтересны… разве что те, у кого проблемы. Знаешь, почему так? Себастьян рассеянно мотнул головой. Он понимал, что противный кот говорит гадости про его фею, однако отчего-то продолжал жадно слушать. – Мать бросила ее в лесу, умирать от голода и холода. Если ты не нужен матери, то кому вообще нужен? Не обольщайся, будто Мэйр носится с тобой оттого, что она вся такая добренькая и бескорыстная. О нет! Она просто любит быть нужной и полезной, все равно кому. Ну, еще она любит высоких блондинов с наглыми рожами, однако это немного другая история… – Зачем ты говоришь о ней так? – хмуро и требовательно перебил Себастьян. – Мне это не особо нравится! – Ну конечно, тебе не нравится! Правда редко бывает приятной да приглядной, глупый ты человечек. – Лир снова фыркнул и грациозно спрыгнул на пол. – Какая разница, что любит Мэйр? У нас, фейри, про таких говорят – «сердце в железе». Так что забудь о ней. Подменыш тебе свое холодное сердечко не отдаст. С этими словами кайт-ши удалился в холл – быть может, на промозглую улицу, но скорее всего обратно в кладовку, к возлюбленной говяжьей вырезке. Себастьян, позабыв о стряпне, глядел ему вслед. Кто бы знал, почему, но многомудрого кота-фейри хотелось схватить за шкирку, хорошенько тряхнуть разок-другой и выкинуть на мороз. «Херню какую-то нагородил и радуется, коврик прикроватный, – недовольно заявил притихший было монстр. – Вот еще проблема – отдаст, не отдаст… Мы не гордые, сами возьмем». «И то верно», – согласился Себастьян. И, пообещав-таки при случае пройтись по бессмертной кошачьей хребтине метлой, вернулся к тому, с чего начал. Фазан, как известно, сам себя не приготовит. * * * Мэйр вернулась за полдень, принеся с собой сырость, запах мокрых листьев и дождя. И кучу пакетов, невесть каким образом уместившихся в ее руках. Себастьян, как раз в этот момент избавлявшийся от парочки подгоревших оладий (их удалось сделать относительно приличными только с пятой попытки), едва не уронил тарелку, завидев все это богатство. – Ты кого-то ограбила? – поинтересовался он. – Не стоит делать это по утрам, ты в курсе? – Очень смешно, – отозвалась Мэйр, ставя пакеты на пол. И без всякой ментальной магии легко было понять, что его целительница устала и чуточку сердита. Себастьян не удержался и скользнул в ее мысли – совсем недалеко, из чистого любопытства. – Кто такая Элинор? – спросил он и подошел к Мэйр, чтобы помочь снять пальто. – Моя мама, а что?… – пробормотала Мэйр, судя по всему, растерявшись от внезапной помощи, но тут же сурово сдвинула брови и добавила: – А что я тебе говорила по поводу ментального воздействия и личных границ? – «За такие дела в приличном обществе по морде дают», – процитировал он. – Ну хоть запомнил, умница ты мой. – Мэйр обошла его и критически оглядела кухню, словно ожидая узреть на ее месте пепелище. – Ух ты, да у тебя тут пир горой! И что, даже кухня уцелела? – Ну знаешь ли, – оскорбился Себастьян, пусть и понимая, что ему просто мстят за «ментальное воздействие», – я все это время не под кустом жил! Ну, почти, кусты там тоже были. – Да кто ж тебя знает? – Целительница пожала плечами, усмехаясь чуть злорадно, однако затем совсем другим тоном добавила: – Извини. Это очень мило с твоей стороны, правда. Уже и не помню, когда в последний раз мне что-то готовили… так что, ну… спасибо, наверное. «Такая лапочка», – умильно протянул монстр. Себастьян едва смог удержать его от глупостей вроде крепких объятий и прочих… вольностей. Хватало и того, что они с чудищем в последнее время подозрительно часто сходились во мнениях. – Не за что, – отмахнулся Себастьян. – Хотя вышло съедобно. Я пробовал. Не высокая кухня, но… – Но ты старался. – Ему доброжелательно улыбнулись, отчего на душе стало так тепло, что он вмиг позабыл о монстре и всех его дурных наклонностях. Почти обо всех – сколько Себастьян ни пытался, смотреть на Мэйр и не думать о прикосновениях и всяком таком никак не выходило. Слишком хороша во всех отношениях, а к зеленым глазам и длинным ногам Себастьян и в юности питал особую слабость. Разумеется, он не раз думал о том, что подобное чересчур… внимательное отношение к своей целительнице – не более чем следствие болезни. И будь поблизости другие объекты для восхищения, влюбленности и прочих чувств, отличных от постоянной злости, неприязни и тревоги, то им перепало бы не меньше заинтересованности. Только вряд ли о них хотелось бы позаботиться так же сильно. – Мне помогал твой кот, – проговорил он, стараясь (в который уже раз, Бездна, сколько можно!) отвлечься от девичьих прелестей. На подозрительный взгляд пояснил: – Черный, наглый и болтливый. Надо было пустить его на суп. Мэйр выразительно фыркнула. – Лира-то? Да ну, отравились бы на фиг… – Она недовольно сдула с лица прядь непослушных волос и покачала головой. – Так и знала, что этот негодяй шерстяной притащится. Он тебя не обижал? – Обижал он вырезку, – передернул плечами Себастьян. – Меня так, обозвал идиотом пару раз. – Аа, ну ничего нового… Будь к нему снисходителен: дедуле восьмой век пошел. Со временем даже привыкаешь к его брюзжанию. – Склероз и старческое слабоумие. Да мы с ним отличная компания! – Он засмеялся, представив себя за дружеской болтовней с кошаком. Могла бы выйти славная беседа, не болтай Лир всякие глупости о его фее. Он подтолкнул Мэйр к столу, на миг коснулся запястья и подивился тому, насколько оно холодное. Вроде бы через портал путешествовала, когда успела так замерзнуть? Выглядывающие из-под волос кончики ушей тоже внушали подозрение – точно не помешала бы шапка, которой Мэйр пренебрегла. И да, Себастьян понимал, что эти мысли не столько его, сколько Элинор, которая заботилась о непослушной дочке. Но с неведомой дамой он был полностью согласен. – Замерзла совсем, – проворчал он, протянув руку и потерев острый кончик. Мэйр отпрянула так, будто ей как минимум въехали в челюсть кулаком. Полыхнула румянцем, потешно прикрыла ухо ладонью, уставилась исподлобья. «Да ты издеваешься!» – донеслась до Себастьяна возмущенная, даже немного истеричная мысль. – Ты чего? – только и смог спросить он, озадаченно хмурясь. – Сам ты чего! – огрызнулась Мэйр не столько сердито, сколько как-то… беспомощно? – П-пожалуйста… н-не… не делай так больше никогда! – Почему? – искренне изумился Себастьян. По его мнению, реакция даже для его феи-недотроги вышла чересчур неадекватная. Конечно, не ему рассуждать об адекватности, но все-таки. – Это неприлично, – ответили ему уже куда спокойнее, хотя воздух, как и щеки целительницы, все еще полыхал от мешанины трудноразличимых эмоций. – И неприятно… То есть не то чтобы… ну… Вот я бы ни с того ни с сего взяла да полезла к тебе в штаны – тебе бы разве понравилось? Себастьян искренне понадеялся, что выражение его лица достаточно красноречиво. Каким еще оно может быть, когда в голове мигом возникла картинка с узкой ладонью, расстегивающей пуговицы на его штанах? – Вообще-то… да, Мэйр, мне бы понравилось, – протянул он, глядя на недоуменное лицо напротив. – Я определенно не хотела вот это слышать, – проворчала она и спешно отошла к раковине, видимо, собираясь вымыть руки. – Боги, я точно собралась спать с ним в одной постели?… – Что-что? – Ничего. Всеми богами заклинаю – садись и жри рябчика. – Мэйр, это фазан. – Ой, да хрен разница! Себастьян на это только пожал плечами и послушно поплелся обратно к жаровне, чтобы разложить еду по тарелкам. Еда – лучший способ закончить любой неудобный разговор. И помолчать, переваривая ситуацию вместе с фазаном. – И правда вкусно, – заключила Мэйр, когда с несчастной птицей, еще более несчастными оладьями и мятным чаем было покончено. От предложенного вина Себастьян уже по обыкновению отказался. – Свалить, что ли, на тебя готовку? – Это верх моих способностей. Охотник из меня лучше, чем повар.