Шею обожгло вспышкой жгучей боли, которую почти тут же перекрыло столь же жгучее возбуждение. Себастьян вмиг позабыл, что они тут вообще-то ссорятся и все такое. Ну в самом деле, на кой трепаться, когда можно притиснуть свою фею прямо вот к этой двери и вытрахать из нее всю дурь?… Но фея, увы, уже вызверилась от души и так некстати решила стать прежней – внимательной, заботливой и чересчур трепетной. – Прости, я… я не сдержалась, – испуганно выдохнула Мэйр, отстраняясь и в ужасе глядя на дело своих рук… то есть зубов. – Прости! Боги, что я натворила?… Себастьян поднес руку к шее, осторожно ощупал саднящую кожу и глянул на свои пальцы, перемазанные в крови. Для него давно уже не было тайной, что Мэйр любит кусаться; однако так сильно его грызанули впервые. И это, наверное, ненормально, что подобное членовредительство ему настолько понравилось? Ой, да какая разница! – Эм-м, укусила меня? Так не впервой вроде, – проговорил он с усмешкой. И сильнее прижал Мэйр к злосчастной двери. А то вдруг сбежит еще, кто ж знает этих взбалмошных феек? Ощущение, будто его только что пометили, пробудило внутри горячую волну. Так приятно принадлежать кому-то. Поправочка – приятно принадлежать своей фее. – Н-но… у тебя кровь! – выдала та с несчастным видом, как будто только что заметила. Того и гляди, расплачется. Вот чего еще не хватало для полного счастья. Ухватив Мэйр за подбородок, Себастьян заставил ее поднять голову и посмотрел ей в глаза. – Нет, Мэйр, – отчеканил он. – Нет. Никакого больше нытья на сегодня. Обсудим твою многогранную сущность потом. Все понятно? – А сейчас? – совсем уж тихо отозвалась она в ответ. Узкая ладонь скользнула к шее, прошлась по затылку, зарылась в без того взъерошенные волосы. – Есть у меня пара идей… Интересует? – Ой, как будто тебя устроит отказ. – Исключено! * * * Снег в Синтаре- редкий гость, даже зимой. Однако в день солнцестояния выпадал частенько, и каждый раз Мэйр, родившаяся в этот самый день, старалась найти время, чтобы побродить по хрусткой белой перинке. Оно и правильно: не потопчешь снежок сегодня, а завтра он уже растает к такой-то бабушке. Синтар, будь он неладен… Мэйр щелкнула по висящей перед самым носом тоненькой жухлой веточке, сбивая с нее липкие белые хлопья. Как ни красива припорошенная снегом полянка, все же холод Мэйр не любила. Лесу тоже не нравилось: он чуть слышно гудел, недовольный и сонный, и требовал подать ему на блюдечке солнечное лето. – Шутник какой, – фыркнула Мэйр, поглубже натянув капюшон на мерзнущие уши. – Где Синтар, а где солнце? Позднее зимнее солнце неохотно выползло на горизонт – вот уже полтора часа как – и нынче обитало за плотными кучевыми облаками, изредка кокетливо проглядывая в прорехи между ними. Мэйр знай себе глазела в ответ. И мерзла. Но в целом была скорее довольна, чем нет. Все же приятно иногда побыть наедине с самой собой… Не то чтобы Себастьян ей докучал – у него просто не было такой возможности, ведь из-за занятости Мэйр они теперь проводили вместе гораздо меньше времени. Как будто этого было мало, в последнее время неугомонный поганец завел привычку умагичиваться до полуобморочного состояния. И уж кому докучал, так это сиятельной коммандеру Блэр: вопросы по теории заклинаний на ту сыпались, как переспелые плоды с фруктовых деревьев. Киара, как ни странно, сожрать до смерти надоевшее ей юное дарование пока не пыталась. Даже наоборот – хоть и скинула занятия боевкой на собственного супруга, сама охотно возилась с Себастьяном пару раз в неделю. Глядя, как эти двое увлеченно проклинают черные стрелы из притащенного Киарой колчана, Мэйр даже немного ревновала своего неслуха к вредной некромантке. Себастьян, когда поймал ее на этом, едва не лопнул от радости и самодовольства; Киара же как-то необычайно по-доброму улыбнулась и, отогнув ворот рубашки, продемонстрировала руну у себя на шее. То было молчаливое напоминание, что она заключила брак с одним из расплодившихся до невозможного Эйнтхартенов, едва ей исполнилось сорок – лишь с этого возраста магам дозволяется связать себя не простыми, а неразрывными брачными узами. Ее супругу Марку сорока лет не было ни тогда, ни сейчас, однако у него имелись особые обстоятельства – Проклятье демонов. «Истинная пара», как писали в книжонках не самого высокого пошиба. Мэйр, имея в отцах чистокровного демона, Проклятье не унаследовала – благодаря вредной, но гениальной Анаис наличие этой заразы сейчас можно определить с помощью зелий на крови. (Хотя мало кто на это решается.) Однако в последнее время Мэйр то и дело ловила себя на смутной зависти и к Маркусу Эйнтхартену, и к героям бульварных книжонок. Она, может, тоже не отказалась бы заиметь индульгенцию на неразрывные узы?… «Долбаная Бездна, что за нездоровую и несмешную хрень я только что подумала? – Мэйр сердито хлопнула себя по лбу. – Нет, все-таки надо было не шататься по холодине, а проспаться как следует!» – Выглядишь стремно, – промурлыкал Лир, помахивающий хвостом с толстой ветки высившегося поблизости клена. – Ну прямо глаза бы мои не видели. Мэйр громко фыркнула. – Тебе семьсот лет, ты не можешь говорить слово «стремно»! – Я могу говорить все, что пожелаю. Мне семьсот лет, в конце-то концов. Какое-то время Лир молча расхаживал по ветке туда-сюда, наблюдая, как пикси, сильфы, клуриконы и прочая мелкая нечисть из тех, что устойчивы к холодам, роятся вокруг хранительницы Неметона и норовят всучить той свои нехитрые дары – от корешков-веточек-цветочков, орехов и конфет, зачастую сворованных у той же самой хранительницы, до тяжелых монеток, серебряных и золотых, и красивых камешков. Кто-то и вовсе притащил грубо обработанный алмаз размером с небольшую вишню, заставив Мэйр изумленно хмыкнуть. О том, с какого покойника сняли эту блестяшку, она старательно не думала. Покойнику все равно, а нечисти приятно – вот как щедро одарили хранительницу в день ее рождения! – Я ничего тебе не принес, – проворчал Лир – точно так же, как ворчал все прошлые дни солнцестояния. Тем не менее из года в год зловредный кошак-фейри умудрялся сказать или сделать нечто, неизменно радующее Мэйр так, как мало что могло порадовать. – Ты же знаешь, мне ничего не нужно, – с улыбкой откликнулась она. – Кто бы еще слушал… Кстати, а где Тен-Тен? Я морально готова к его дарам… наверное… – Обойдешься, – ехидно ответствовал Лир. – Все равно при виде очередного дохлого зверька ты только и можешь, что носом хлюпать. Позорище! И это дитя от жилы Вольфрама! Я посоветовал Тен-Тену оттащить подарочек тому, кто найдет оленьей туше лучшее применение. То есть Себастьяну. Мэйр оценила такой прагматичный подход – сама она не могла без слез ни убить, ни разделать животное. Вот человека покромсать – пожалуйста, в лечебнице ей за это даже оклад положен. Но все равно не удержалась и притворно проворчала: – Почему это мой подарок дарят Себастьяну? У него день рождения только весной! – Я в курсе. И ему подарок мы уже приготовили. Тен-Тен не даст соврать. Потребовалось какое-то время, прежде чем Мэйр поняла, о каком подарке речь. А едва поняла – только и смогла, что в немом восторге прижать ладони ко рту и вытаращиться на Лира. – Жеребенок! – выпалила она наконец. – К нему выйдет жеребенок! Но это… это же значит… – …что мелкий засранец Себастьян Лейернхарт будет мозолить мне глаза еще лет двести, если не помрет раньше по причине своей невыносимой наглости? – закончил за нее Лир фальшиво скучным тоном – и тут же зашипел, гребнем вздыбив пушистую шерсть на спине. – Боги и богини, Мэйраэн-фэ! Напряги же ты свою бестолковую металлическую башку! Уже все поняли, что он тут насовсем останется! Даже деревья, даже небо, даже камни! Но только не ты, – он спрыгнул с ветки и, крайне изящно приземлившись, принялся нервно месить лапками снег. – Тьфу, сил моих нет с этими сопляками… Вали домой уже, надоела! Мэйр послушно кивнула, сложила дары лесной нечисти в заранее приготовленную сумку и зашагала в сторону дома, совершенно по-идиотски улыбаясь. Нет, понимание того, что Себастьян ее любит и никуда не уйдет, понемногу укоренялось в «бестолковой металлической башке». Однако в глубине души Мэйр, наверное, до сих пор не понимала, что в ней особенного – и что в ней можно любить так искренне, горячо и почти одержимо, как любит Себастьян. Нет, не понимала. Может, и никогда не поймет… Но зачарованный лес, видно, соображает лучше всяких отмороженных дивнючек. И то, что лес решил одарить Себастьяна частью себя; что маленький келпи выбрал его своим другом, для хранителя Неметона… это было ярчайшей демонстрацией его намерений. Пусть даже бедолага Себастьян об этой демонстрации знать не знал и наверняка дрых себе преспокойненько после очередного неумеренного колдунства. Да как бы не так! Чтобы деятельный Себастьян вдруг валялся в кровати, когда ему притащили целого оленя? По локоть перемазанный в крови, в одной рубашке, с горящими глазами, он метался по саду и инструктировал скелетов относительно того, что да как им нужно подготовить. Не парень, а местечковый генерал, не меньше. Мэйр только и успела понять, что в ближайшие дни рядом с дровником появится коптильня, а шкуру надо хорошенько просушить, чтобы потом пустить в дело. – О, Мэйр! – Себастьян наконец заметил ее присутствие. – В вашем Синтаре есть кому продать оленьи рога? Или надо тащиться в Иленгард? – Папе отдам, на рукоятки для кинжалов и всякое такое, – пожала плечами Мэйр. И едва не захохотала в голос, увидев, как горестно вытянулась физиономия потомственного лорда с состоянием с хрен знает каким множеством нулей. Хотя его явно интересовала не столько нажива, сколько сама возможность что-то с кого-то поиметь. – Нет, ты погляди: только отойдешь на пару часов, а тут уже пытаются загнать мои рога с моего же оленя! – Твоим оленем он станет, когда будет приготовлен, запасен на зиму, а его великолепная шкура станет нашим новым ковром, – деловито сообщил Себастьян. – Ну или одеялом, смотря что ты хочешь. Кстати об этом – так что ты хочешь? – И почему мне кажется, что дохлый олень в наш интерьер не впишется ни в каком виде? – с подозрением нахмурилась Мэйр и тут же возмущенно прибавила: – Вот что ты за наказание такое? Ну снег же на дворе! Еще бы голый выскочил! Себастьян выразительно возвел глаза к небу, при этом не переставая похабно ухмыляться. – Голый? В следующий раз так и сделаю! Оленя в десять стоунов мне, конечно, не переплюнуть, но-о… – Когда-нибудь я оторву эту бестолковую башку, – с чувством пообещала Мэйр. Однако сейчас она была слишком довольна и счастлива, чтобы сердиться или ворчать всерьез. Поэтому шагнула к Себастьяну и просто обняла его, крепко прижавшись. А что оба перемажутся… ну и демоны с ним. – Холодный как ледышка, – все же пробурчала она и, уловив носом железистый запах крови, прибавила: – И пахнешь как еда. – Только не жри меня, всеми богами молю, – со смешком попросил Себастьян, ткнулся губами в макушку. Но быстро отстранился и посмотрел так внимательно, что Мэйр едва не вздрогнула. – Для той, кто ненавидит зиму, ты какая-то чересчур радостная. Что случилось? Мэйр не без злорадства улыбнулась и кротким голоском ответила: – Ничего такого, о чем тебе следует знать. – Что-то мне не нравится твой ответ… Ну еще бы ему понравилось! Вон какую подозрительную физиономию скроил. – Не-ска-жу! – отчеканила Мэйр с чувством собственного превосходства и гордо приосанилась. – Да ты издеваешься, гадкая фея! – Ой, ну и что? Мой день рождения – что хочу, то и делаю! Себастьян, казалось, уже был готов напридумывать невесть чего. Пришлось смилостивиться и прибавить: – Это сюрприз, ясно? Вот как до твоего дня рождения доживем, так и узнаешь. – А если не доживем? – Я тебе не доживу! – воскликнула Мэйр, для верности еще и влепив ему подзатыльник. – Ты вроде как оленя коптить собрался? Вот и копти, что я одна с оленьей тушей делать буду? – Ну, ты умная, разберешься. Хотя… – Себастьян задумчиво постучал пальцем по губам, – ты права. Не по-лордски это, оставлять свою фею вдовой до свадьбы. – Какая такая свадьба, чудовище? Я на это не подписывалась! – возмутилась Мэйр, правда, без особой искренности. И, ухватив Себастьяна за руку, поволокла в сторону дома. – Ну-ка, домой пошли, нечего полуголым разгуливать. Оленя вон пожарим, а то как бы я его сырьем грызть не начала. Вкусно пахнет, зараза. – Мэйр, ну фу же! – Кому фу, а нам с Тен-Теном очень даже неплохо…