Я смотрела на него, вглядываясь в его изумрудные глаза. Он не двигался; каждый его мускул был напряжен. Мне показалось, что в нем идет какая-то внутренняя борьба. Я видела, как он дерется, и знала, что никогда не справлюсь с ним один на один, даже с помощью дурацкой плетки. Но что-то останавливало его. Наверное, все-таки дело в плетке. Вплотную прижимаясь к стене, я медленно двинулась к двери. – Не вздумай идти за мной, а то я сделаю тебе еще больнее, чем той мучительнице. Роан медленно покачал головой. – Одной тебе там не выжить. – Ничего, рискну. – Я выставила вперед плетку. Роан уставился на меня, не решаясь приблизиться. Я продолжал пятиться, не поворачиваясь к нему спиной. Он не сделал ни одного движения, чтобы остановить меня, – просто смотрел, как я ухожу. Наконец я добралась до двери и нажала на ручку. На меня обрушилась стена холодного воздуха. Я повернулась и бросилась к реке, изо всех сил размахивая руками. Утреннее солнце окрасило небеса в темно-золотой и вишневый оттенки, но его тепло не растопило холод в моей груди. Под ногами хрустел заледеневший бурелом, на бедре подпрыгивала сумка. Ледяной воздух обжигал лицо на бегу, дыхание становилось прерывистым. Через несколько миль я перешла на шаг, с трудом переводя дух, под ногами хрустел снег. В этом заснеженном лесу, где скелеты деревьев цеплялись когтями за небо, я чувствовала себя так одиноко, как никогда в жизни. Чувство одиночества сдавило грудь, по щеке скатилась заиндевевшая слезинка. Всё это время Роан знал обо мне всё. И его почему-то привлекла моя боль. Наверное, по той же причине, по какой он убил тех женщин в Лондоне: вампир, привлеченный человеческой агонией… Я бежала вдоль реки; мышцы горели, в ушах шумела кровь. Прошло уже несколько часов, когда мне улыбнулась первая за последние недели небольшая удача: на берегу нашлось старое перевернутое каноэ. Я лихорадочно столкнула лодку в воду и, запрыгнув внутрь, позволила течению нести меня на восток. В лицо мне летели ледяные брызги, одежда промокла. Хотелось просто закрыть глаза, хоть на несколько минут… Я едва успела заметить, как каноэ несет течением прямо на острый выступающий валун. Я увидела его в последнюю секунду, отчаянно взмахнула веслом и успела свернуть в сторону. Каноэ боком царапнуло камень, и я чуть не вылетела наружу. А когда удалось восстановить равновесие, я поняла, что потеряла плетку. Она выпала из сумки, наверное, в полумиле отсюда. Я дрожала в промокшей одежде, а каноэ плыло дальше. Добравшись до излучины, я воткнула весло между камней и остановилась. Выбралась на илистый берег и, стуча зубами, двинулась на север. Глаза слипались на ходу, и я щипала себя, чтобы не заснуть. В животе урчало. Мне казалось, что идти придется целую вечность. Когда я добралась до дубовой рощи, холод сковал меня и внутри, и снаружи. Вся в ледяных брызгах, я отыскала посередине рощи самый большой дуб, излучающий золотистый свет. Провела пальцами по коре, чувствуя, как ее энергия течет сквозь меня. От прикосновения в стволе постепенно открылся проход – достаточно широкий, чтобы я могла попасть внутрь. Я двинулась вглубь ствола, бросив прощальный взгляд на Триновантум. И кровь застыла в моих жилах. С другого берега реки, окутанный медовым свечением, на меня смотрел Роан. Я шагнула внутрь дуба – и ощутила всем телом свежий прилив чистой магии. Глава 29 Первое, что я услышала, – шум машин. Рев моторов, визг тормозов. Потом я обратила внимание, что воздух здесь более теплый и влажный. Моргая, я огляделась по сторонам. Я стояла в узком переулке. Тело обмякло от облегчения. Бледный солнечный свет позднего утра заливал улицы. Я нашла дорогу обратно – в мир фастфуда, рекламных пауз и интернет-мемов. Здесь никто не станет подпитываться моими эмоциями, называть меня фертной или пудрить мозги с помощью магии. Ни пыточных камер, ни тюрем… И тут я вспомнила: я же в бегах. Полицейские, которые разыскивают серийного убийцу, убеждены, что я замешана в этом. Но после маленького приключения в Триновантуме у меня появилась убедительная версия того, кто является настоящим убийцей. Нужно связаться с Габриэлем. Я вышла из переулка, роясь в сумке в поисках телефона. И не слишком удивилась, когда тот отказался включаться. В конце концов, он прошел со мной через ливень, ванну с водой и небольшое купание в холодной реке… Оглядевшись, я узнала некоторые здания, которые видела, когда Роан водил меня смотреть Лондонский камень, и вскоре обнаружила «Кофейню Зеленого человека». Вся дрожа, я открыла дверь, подошла к хромированной стойке и откинула волосы с лица. Несколько матерей за столиками с младенцами в колясках, потягивавшие латте, уставились на меня так, словно я выползла из подворотни. В общем-то, почти так и есть. К тому же в разгар июля на мне красовалась изодранная зимняя куртка. За стойкой, прямо перед зеркалом, стоял мужчина в очках с толстыми стеклами. – Чем могу помочь? – Разрешите от вас позвонить? Пожалуйста. Это важно. Он поджал губы и осмотрел меня с ног до головы, задержавшись на моей груди. Одежда намокла, и ткань куртки прилипла к коже. – Если вы здесь не затем, чтобы что-то купить, я вынужден попросить вас уйти. Во мне вспыхнуло такое раздражение, что я еле сдержалась, чтобы не перегнуться через стойку и не схватить его за шиворот. Вместо этого взглянула ему через плечо на отражение в зеркале. Я уставилась в зеркало, позволив своему сознанию слиться с ним в одно целое и ощутить его стеклянную поверхность в голове. Затем взмахнула рукой, и в отражении из ладони вырвались языки пламени, достигая верхней части зеркала. Одна из матерей вскочила со стула, вытаращив глаза. Над нашими головами я нарисовала изображение с клубящимися черными облаками. Мое лицо мерцало, увеличившись в размерах, нависая над всеми. Волосы отражения развевались, в глазах плясали языки пламени. – О господи! – Женщина указывала на меня пальцем с выражением ужаса на лице. Бариста медленно повернулся к зеркалу. Когда он снова обернулся ко мне, его лицо побелело. – Дай свой телефон, – резко приказала я. Лицо в отражении пылало гневом: красные глаза, острые когти. Бариста еще раз взглянул в зеркало и кивнул; его глаза расширились, губы дрожали. Мамаши лихорадочно запихивали в сумки детские игрушки, торопясь к выходу. Бариста медленно вытащил руку из кармана и протянул телефон. Пока я набирала номер Габриэля, отражение в зеркале замигало и стало обычным. – Алло? – В голосе Габриэля слышалось напряжение. – Габриэль, это я. Он глубоко вздохнул. – Где ты, черт побери? – Кажется, недалеко от Уолбрука… – Я взглянула на окаменевшего бариста. – Какой здесь адрес? – Ломбард-стрит, один. Я продиктовала адрес Габриэлю. – Я приеду за тобой, жди там. Я отключилась, вернула телефон дрожащему бариста и уселась за один из опустевших столиков. Мышцы горели от усталости. Я устало посмотрела на бариста: – Кофе. И погорячее. Я чертовски замерзла. Да, я отбросила всю так называемую вежливость. Но, честно говоря, именно этого они и ждут от американцев. Особенно от монстров с огненными глазами. * * * Я сидела за хромированным столиком, потягивая кофе. Заведение опустело, если не считать бариста. После случая с отражением его взгляд стал остекленевшим – наверное, спрашивал себя, не сошел ли он с ума. Габриэль распахнул дверь, в его карих глазах светилось беспокойство. На нем была черная футболка с белой надписью «Супер». Он выглядел таким красивым, безопасным и нормальным, что только усталость помешала мне броситься ему на шею. – Кассандра! – Он осмотрел мою изодранную одежду, промокшую черную куртку, которую дал Роан, розовые волосы. – Что с тобой случилось, черт возьми? Я пожала плечами. – Сменила цвет волос. Чтобы не выделяться. Он заморгал. – Расскажу в машине. – Я повернулась к бариста. – Сколько с меня за кофе? – Да пустяки… – Нет, я настаиваю. Бариста уставился на меня: – Э-э… один фунт девяносто пенсов. Я достала из бумажника две фунтовые монеты. Пальцы бариста тряслись, пока он убирал деньги в кассу, отсчитывал сдачу и выбивал чек. Я убрала чек и сдачу в промокшую сумку и вышла вслед за Габриэлем на узкую улочку. Он подвел меня к небольшой черной машине и распахнул передо мной пассажирскую дверцу, как положено истинному джентльмену. Я улыбнулась ему, уселась внутрь и захлопнула дверцу. Едва опустившись на сиденье, прикрыла глаза и вздохнула. Что за гребаный денек выдался… Габриэль сел на водительское место, завел двигатель, влился в поток машин и бросил на меня вопросительный взгляд.