Меня вырастила мать – обладательница черного пояса по внушению чувства вины, но ее коронные приемы меркнут по сравнению с тем, на что способна Холли без всяких усилий. – Орать не будем, – сказал я. – Главным образом меня расстроило то, что мне никто ничего не сказал. Молчание. – Помнишь, мы говорили насчет секретов? – Ага. – У вас с друзьями могут быть общие секреты, и это нормально, но если тебя что-то беспокоит, то это плохой секрет. О таких секретах надо рассказывать мне или маме. – Это не плохой секрет. Это мои бабушка и дедушка. – Знаю, милая. Я пытаюсь сказать, что бывают и другие секреты – такие, в которых может и не быть ничего плохого, но кто-то еще имеет право о них знать. Холли не поднимала головы, но подбородок упрямо выдвинулся вперед. – Представь, что мы с мамой решили переехать в Австралию. Мы должны тебя предупредить? Или просто посадить в самолет посреди ночи? Она пожала плечами. – Предупредить. – Потому что тебя это тоже касается. Ты имеешь право знать. – Ага. – То, что ты познакомилась с моей семьей, касается и меня. И скрывать это от меня было неправильно. Похоже, я ее не убедил. – Если бы я тебе сказала, ты бы ужасно расстроился. – Сейчас я расстроился гораздо больше, чем если бы мне сказали сразу. Холли, милая, всегда лучше рассказывать мне сразу. Всегда. Ладно? Даже о том, что мне не нравится. Будешь скрывать – сделаешь только хуже. Холли осторожно вернула столик в игрушечную столовую, поправила его кончиком пальца. – Я стараюсь говорить тебе правду, даже если от нее больно. Сама знаешь, – сказал я. – А ты говори правду мне. Справедливо? Холли, обращаясь к кукольному домику, пробормотала слабым глухим голоском: – Прости, пап. – Ничего, милая. Все будет хорошо. Просто вспомни об этом в следующий раз, как будешь решать, хранить ли от меня секрет, хорошо? Холли кивнула. – Ну вот, – сказал я. – А теперь расскажи, как тебе понравилась наша семья. Бабушка делала тебе к чаю бисквит с заварным кремом? – Ага. – Дочь тихонько вздохнула от облегчения. – Она говорит, у меня красивые волосы. Черт подери: комплимент. Я-то уже приготовился опровергать критику всего и вся – от выговора Холли до ее замашек и цвета носков, но, очевидно, ма к старости стала терять хватку. – Так и есть. А как твои кузены? Холли пожала плечами и достала из кукольной гостиной крохотный рояль. – Хорошо. – Хорошо – это как? – Даррен и Луиза со мной особенно не разговаривают – они уже большие, но мы с Донной передразнивали наших учителей. Один раз мы так смеялись, что бабушка сказала: “Ш-ш-ш, а то вас полиция заберет”. Это уже больше похоже на ту ма, которую я знал и опасался. – А тетя Кармела и дядя Шай? – Нормально. Тетя Кармела скучная, но когда дядя Шай дома, он помогает мне с домашкой по математике, потому что я сказала, что миссис О’Доннелл орет, если сделаешь неправильно. А я-то радовался, что Холли наконец разобралась с делением. – Как мило с его стороны, – сказал я. – А почему ты к ним не ездишь? – Это долгая история, цыпленок. Одного утра не хватит. – Можно я все равно буду ездить, хотя ты не ездишь? – Посмотрим, – сказал я. На словах все казалось настоящей идиллией, но Холли по-прежнему на меня не смотрела. Что-то тревожило ее, помимо понятных проблем. Если она видела моего папашу в его излюбленном состоянии, нам предстояли священные войны и, возможно, новые слушания об опеке. – Тебя что-то беспокоит? Кто-то из них тебя обидел? Холли пробежалась ногтем по клавишам рояля. – У бабушки с дедушкой нет машины, – не сразу сказала она. Вот уж чего я точно не ждал. – Нет. – Почему? – Она им не нужна. Непонимающий взгляд. До меня вдруг дошло, что Холли никогда в жизни не встречала человека, у которого нет машины, даже если она не нужна. – А как же они куда-нибудь добираются? – Пешком или на автобусе. Большинство их друзей живут в двух минутах ходьбы, а все магазины прямо за углом. На что им машина? Холли поразмыслила с минуту. – А почему у них не целый дом? – Они всегда так жили. Твоя бабушка родилась в этой квартире. Не завидую тому, кто станет убеждать ее оттуда съехать. – А почему у них нет компьютера и даже посудомойки? – Не у всех есть. – Компьютер есть у всех. Паршиво было признаваться даже самому себе, но в глубине души я постепенно начал догадываться, почему Оливия и Джеки хотели, чтобы Холли увидела, откуда я родом. – Не-а, – сказал я. – У большинства людей в мире нет денег на такие вещи. Даже тут, в Дублине. – Пап, бабушка с дедушкой бедные? Щеки у дочери чуть порозовели, как будто она произнесла неприличное слово. – Ну, это смотря кого спросить. Сами они сказали бы – нет. Сейчас они живут куда лучше, чем когда я был маленьким. – Значит, они были бедными? – Да, зайка. Мы не голодали, конечно, но были довольно бедны. – Насколько? – Ну, мы не ездили отдыхать, на билеты в кино приходилось копить, я донашивал старые вещи твоего дяди Шая, твой дядя Кевин донашивал мои, а новых не покупали. Бабушке с дедушкой приходилось спать в гостиной, потому что спален не хватало. Холли широко распахнула глаза, словно ей рассказывали сказку. – Честно? – Ага. Многие так жили. И не думали, что это конец света. – Но… – розовый румянец на щеках Холли запылал, – Хлоя говорит, что бедные – быдло.