– У меня друзья в верхах. Да и у тебя, оказывается, тоже. – И чего тебе нужно было от Имельды? Поболтать или перепихнуться? – Ну что ты, Шай, за кого ты меня держишь? У некоторых вкус получше, понимаешь, о чем я? – Я подмигнул Шаю; глаза брата остро блеснули – он уже начал подозревать. – А ну-ка, прекрати, – одернула меня Джеки. – Нечего язвить, ты и сам не Брэд Питт, если ты вдруг не в курсе. – Ты давно видела Имельду? Она и в старые времена красоткой не была, но боже, во что она превратилась! – Один мой приятель как-то ее поимел, – сказал Шай. – Пару лет назад. Ей-богу, говорит, стянул с нее трусы, а там “Зи Зи Топ” в полном составе. Я захохотал, и Джеки взвизгнула от смеха, но Кармела к нам не присоединилась. По-моему, она вообще не слышала половины нашего разговора. Она собирала юбку в складки и рассматривала их, словно в трансе. – Мелли, ты в порядке? – спросил я. Она, вздрогнув, подняла глаза: – А, ну да… Вроде бы. Я просто… Да сами знаете. Какое-то бредовое чувство. Нет? – Да, это точно, – подтвердил я. – Мне все кажется, вот погляжу, а он там… Кевин. Вон там, пониже Шая. Когда я его не вижу, всякий раз хочется спросить, где он. У вас не так? Я потянулся и пожал ее ладонь. – Тупой недоделок, – с неожиданной яростью процедил Шай. – Что ты такое, черт возьми, несешь? – спросила Джеки. Шай покачал головой и затянулся сигаретой. – Мне тоже любопытно, – сказал я. – Он ничего не имел в виду, – вмешалась Кармела. – Правда, Шай? – Думайте что хотите. – А ты притворись, что мы тоже тупые, и разложи нам все по полочкам. – Мне и притворяться не надо. Кармела заплакала. Шай сказал – беззлобно, но словно уже в сотый раз за неделю: – Да брось, Мелли. Перестань. – Я не могу. Ну почему нельзя хоть разок быть друг к другу подобрее? После всего, что случилось? Наш бедный малыш Кевин умер, его уже не вернуть. Зачем же мы сидим тут и лаемся? – Ну, Кармела, милая, – сказала Джеки, – мы же не всерьез, так, задираемся. – За себя говори, – буркнул Шай. – Мы семья, детка, – сказал я. – В семьях так и бывает. – Дурень прав, – сказал Шай. – В кои-то веки. Кармела разрыдалась пуще прежнего. – Как подумаю, что в прошлую пятницу мы сидели вот здесь вот, все пятеро… Я была на седьмом небе от счастья. Кто ж мог подумать, что это в последний раз? Я думала, это только начало. – Я знаю, – сказал Шай. – А теперь соберись, ладно? Для меня. Кармела утерла щеку кулаком, но слезы не иссякали. – Господи прости, я знала, что с Рози, наверное, что-то случилось, мы все знали… Только я старалась об этом не думать. Думаете, это возмездие? – Да ты что, Кармела! – хором ахнули мы. Она попыталась сказать что-то еще, но не то захлебнулась всхлипом, не то судорожно шмыгнула носом. Подбородок Джеки тоже начал подрагивать – того и гляди мог разразиться целый фестиваль рыданий. – А меня знаете, что больше всего добивает? – спросил я. – Что меня тут в прошлое воскресенье вечером не было. В ту ночь, когда он… – Я осекся и тряхнул головой, упираясь затылком в перила. – Это был наш последний шанс, – продолжил я, обращаясь к темнеющему небу. – Я должен был приехать. Шай, судя по циничному взгляду, на стенания не повелся, зато девочки вытаращали глаза, закусили губы и преисполнились сочувствия. Кармела достала платок и отложила невыплаканные слезы на потом: во внимании нуждался мужчина. – Ох, Фрэнсис… – Джеки похлопала меня по колену. – Ну откуда тебе было знать? – Да не в этом суть. Суть в том, что сначала я пропустил двадцать два года его жизни, а потом и его последние часы. Если бы только… – Я покачал головой, нащупал новую сигарету и с трудом ее зажег. – А, неважно! – сказал я, овладев голосом, через несколько глубоких затяжек. – Лучше расскажите мне про тот вечер. Что я пропустил? Шай фыркнул, и девочки сердито взглянули на него. – Погоди, дай подумать, – сказала Джеки. – Обычный был вечер, понимаешь? Ничего особенного. Правда, Кармела? Они уставились друг на друга, напряженно вспоминая. Кармела высморкалась. – Мне показалось, Кевин был немного не в духе, – сказала она. – Вы не заметили? Шай с отвращением покачал головой и повернулся к ним боком, отгораживаясь от всего происходящего. – А по-моему, все нормально было, – сказала Джеки. – Они с Гэвом на улице играли с детьми в футбол. – Но после ужина он курил. А Кевин курит, только если на взводе. Ну конечно. Уединиться для разговора тет-а-тет непросто, пока рядом ма (“Кевин Мэкки, о чем это вы там вдвоем шепчетесь, раз это так интересно, мы все хотим послушать…”). Если Кевин хотел перекинуться парой слов с Шаем – а бедный “тупой недоделок” именно этого и хотел, я-то его отшил, – то не нашел ничего умнее, чем пойти с ним курить на крыльцо. Кевин наверняка тормозил – возился с сигаретой, терялся и заикался, пытаясь вытащить зазубренные осколки и обрывки, засевшие в мозгу, – а, пока он тянул, Шай пришел в себя и расхохотался: “Боже милостивый, ты что, парень, всерьез убедил себя, что я убил Рози Дейли? Да ты все напутал! Если хочешь знать, что на самом деле случилось… – Быстрый взгляд вверх, на окно, окурок гасится о крыльцо. – Впрочем, не сейчас, времени нет. Давай позже встретимся, ладно? Как уйдешь, возвращайся назад, только ко мне домой не ходи, а то ма захочет узнать, чем мы заняты. Пабы уже закроются, но я встречусь с тобой в шестнадцатом доме. Это ненадолго”. Я бы на месте Шая так и поступил, и все прошло бы почти так же легко, как мне представлялось. Вряд ли Кевина радовала идея вернуться в дом шестнадцать, особенно в темноте, но Шай был куда умнее него; к тому же Шаем двигало отчаяние, а продавить Кевина всегда было проще простого. Ему бы и в голову не пришло бояться родного брата – по крайней мере, бояться физически. Кевин, хоть и вырос в нашей семейке, сохранил такую наивность, что у меня сводило челюсть. – Ей-богу, Фрэнсис, ничего особенного. День был как сегодня. Они поиграли в футбол, потом мы поужинали, телик посмотрели… С Кевином все нормально было, не кори себя понапрасну. – Он кому-нибудь звонил? – спросил я. – Ему кто-нибудь звонил? Шай сузил глаза и бросил на меня быстрый оценивающий взгляд, но промолчал. – Он переписывался с какой-то девушкой – с Эшлинг, кажется? Я ему говорила, чтобы не морочил ей голову, а он сказал, что я понятия не имею, как теперь дела делаются… Ужасно на меня огрызался, да. Поэтому я и говорю – не в духе. В последний раз виделись, и… – Слабый голос Кармелы задрожал от обиды, и она снова чуть не расплакалась. – Больше ни с кем? Девочки покачали головами. – Хм-м… – протянул я. – А что, Фрэнсис? – спросила Джеки. – Что это меняет? – Тео Коджак идет по следу, – сказал Шай сиреневому небу. – “Кто любит тебя, детка?”[31] – Скажем так, я слышал кучу разных объяснений того, что случилось с Рози, и того, что случилось с Кевином, – пояснил я. – И ни одно из них мне не нравится. – Так и никому не нравится, – сказала Джеки. – Бывают несчастные случаи, – сказала Кармела, ковыряя ногтем пузыри краски на перилах. – Иногда случаются страшные трагедии, и в этом нет ни логики, ни смысла. Понимаешь? – Нет, Мелли, не понимаю. Как по мне, это такое же объяснение, что и остальные, которые пытаются мне скормить: огромная вонючая куча дерьма, недостойная ни Рози, ни Кевина. И глотать эту кучу я не настроен. – Ничего не поделаешь, Фрэнсис, – веско, с чувством собственной правоты сказала Кармела. – Мы все убиты горем, и никакие объяснения на свете этого не исправят. Перестань в этом копаться, а? – Я бы и рад, да только многие не перестанут, а в одной из популярных версий я фигурирую в качестве безжалостного злодея. Думаешь, не стоит обращать внимания? Ты же сама твердила, как хочешь, чтобы я сюда приезжал. Значит, я должен проводить каждое воскресенье в доме, где все соседи считают меня убийцей? Джеки заерзала на ступеньке. – Говорю же, это пустая болтовня, – сказал она. – Поговорят и забудут. – А если я не злодей и Кевин не злодей, то объясните мне, что произошло?