Протянув Шестакову удостоверение старшего командного состава, я дал ему возможность с ним ознакомиться. – Что-то молоды вы для генерала, – проворчал он. – Товарища Сталина это как-то не беспокоило, когда он меня из старших лейтенантов в генералы произвёл. Итак, боец, мне нужна Панина. Да, старший майор Маринин тоже тут? – А откуда вы?.. – У меня свои источники. Не тяни время, у меня его мало. – Здесь. Разрешите предупредить? А то там уже к бою готовы. – Добро. Получив обратно своё удостоверение, я убрал его в карман и стал ожидать во дворе. Буквально через минуту меня позвали: тот же Шестаков выглянул и попросил пройти. Я вошёл в хату и осмотрелся. Дверь из сеней вела в большое помещение кухни и обеденного зала, где находилась печка. Ещё одна дверь вела в переднюю. Похоже, это все помещения в доме, не такой он и большой, на улицу три окна выходили. – Доброго дня, – сказал я и, повернувшись к старушке, протянул ей свёрток и жёлтый плод. – Держите, хозяева, подарок: чёрный чай и лимон. Теперь стоит описать, кто находился в задней комнате дома. Кроме Шестакова, который вошёл следом за мной, тут были хозяева, дед со старушкой у печки и два красноармейца в полной форме у стола. Минск захватили две недели назад, а они ещё только осознавали размеры катастрофы. Через открытую дверь передней на меня смотрела Панина, которая тоже была в форме. Маринина я пока не видел, видимо, где-то лежит. – Доброго дня, товарищ военврач. Нужно пообщаться, – сказал я Паниной. – Да, конечно, заходите. Чуть наклонившись и стукнувшись стволом карабина, который был у меня за спиной, о верхнюю часть косяка, я оказался в передней. Судя по дыханию за занавеской, за печкой кто-то был. Уверен, Маринин там. – Генерал-майор Сергеев, – снова козырнув, представился я. – Мне нужны люди в формирующийся медсанбат. Мне сообщили о вас, и я прибыл лично. – Подойдите, – попросили из-за занавески. Откинув занавеску, Панина позволила мне подойти к раненому майору, точнее старшему майору госбезопасности. – Молод, – взглянув на меня, сделал он вывод. – Бумаги есть? – Конечно. Я достал и показал ему удостоверение, а также и ту бумагу, по которой мне все обязаны подчиняться, даже старшие по званию. – Сильно, – пробормотал Маринин. – Зачем вы тут? Подумав, я решил не скрывать: всё равно рано или поздно до немцев информация дойдёт, но когда уже поздно будет. – По приказу товарища Сталина планирую сформировать в тылу у немцев сначала механизированный корпус нового штата, а потом армию. Меня назначили командармом. Первым делом хочу набрать костяк людей для медсанбата, для этого мне и нужна товарищ Панина. – И много у вас людей? – Я прилетел этой ночью и пока только один в армии. С вами нас трое. Панина станет командиром медсанбата, а вам, майор, дам должность начальника особого отдела механизированного корпуса. Насчёт армии подумаю, но вряд ли. Маринин задумался, а потом кивнул, соглашаясь. Паниной я поставил задачу подобрать для медсанбата коллектив из состава госпиталя, где она служила, с учётом того, что он будет развёрнут на открытом воздухе, в лесу. Насчёт оснащения, палаток и медикаментов велел не беспокоиться: это мои проблемы. Ну, и выяснил по людям. Оказалось, Шестаков москвич, родители там жили, оттуда и призывался, служил в Минске, в комендатуре. Тут дом его родных бабушки и дедушки со стороны матери, и после окружения он скрывался тут. А так как в последнее время ими усилили охрану госпиталя, то привёл сюда, к родным, и Панину, и сослуживцев: они прятались в погребе при облавах. Оказалось, людей хватало, ночами их выводили из города подпольщики. Тех, кого успевали: облавы в городе – частое дело. Выслушав это, я сказал: – Ясно. Вечером, через три-четыре часа, подгоню к дому грузовик, немецкий. Готовьтесь открыть ворота, чтобы можно было въехать задом во двор. Погрузитесь в кузов. Сколько людей вы сможете набрать и перевезти сюда? – Около сорока, – ошарашила меня Панина. – Удивили. Ладно, две машины будут, должно хватить. Обговорив всё, я сказал и насчёт той медсестры, которую силой удерживали в подвале, описав, что там произошло. Панина была в ярости и обещала разобраться сразу, как только я уйду. Покинув дом, я покатил к ремонтному заводу, пора пообщаться с коринженером. Он был на заводе, и я договорился с местным фельдфебелем: одной шоколадки с орехами хватило, чтобы получить русского генерала (немцам это было известно) в качестве ремонтника. Коринженер прихватил инструменты и вышел к моему мотоциклу, чтобы начать ремонт. Я на немецком попытался объяснить ему суть поломки, а когда мы отошли к мотоциклу, негромко сказал на русском: – Делайте вид, что чините. Значит так, у меня задание из Генштаба, суть его вам знать необязательно. Мне нужен костяк для формирования ремонтного подразделения, специалисты, знающие новейшие танки, КВ или «тридцатьчетвёрки». Это будет костяк для формирования рембата. Причём забрать их нужно так, чтобы немцы не насторожились. Вы мне тоже нужны, но не прямо сейчас, чуть позже. Собирайте информацию, что у немцев на складах, на заводе творится, какие танки готовы и какие в ремонте, что можно использовать, где топливо хранится. – Все специалисты на заводе под присмотром, немцы каждый вечер подсчёт ведут. Не вывезти, сразу шум поднимут, были у нас попытки побегов. Расстреляли других перед строем, в назидание. Если вам рембат нужен, есть такой, на базе МТС, у деревни Прилесье, это недалеко. Я в курсе, что немцы используют его для ремонта трофейных танков, там неплохие ремонтные мощности. Как раз и будет вам костяк для рембата. Там и командир его, военинженер первого ранга Басов. – Нормально, знаю эту деревню. Так, вот мои документы, посмотрите. Сейчас сообщаю то, что знать должны только я и вы. Продержаться вам под немцами нужно недели две, потом ударим. Причём город будем удерживать, силы для этого будут. На вас ремонт и введение в строй всей возможной техники. Будете моим замом по технике. – Замом? – Я генерал-майор, танкист, назначен командармом с приказом сформировать тут, в тылу у немцев, армию за счёт пленных и собранного немцами вооружения. Так что держите язык за зубами, и всё будет нормально. Тут охранные дивизии, а не фронтовые, разобьём их, а когда с фронта части кинут, мы уже будем готовы. Он закончил «ремонт» и направился обратно, часовой у ворот бдительно следил за ним. А я, оседлав мотоцикл, покатил к выезду из города. Нужно было подосвободить хранилище, и серьёзно так. Отъехав от города и убедившись, что рядом никого и небо тоже чистое, я поменял мотоцикл на вертолёт и, запустив двигатель, поднял винтокрылую машину в воздух и полетел прочь. Отлетев от Минска подальше, километров на пятьдесят, я нашёл крупный лесной массив и сел на полянке. Убрав вертолёт, стал доставать разное имущество, пряча его под деревьями. Вокруг опушки пробежался – людей нет, хотя вонь разложения и чувствовалась, где-то лежали убитые. Рисковал, конечно: волна окруженцев ещё идёт, и сюда могут выйти те, что от границы топают, но делать нечего, Стоит потом поискать место получше. Достал я оба танка, ИС-3М и «тридцатьчетвёрку», а также и другую технику, даже недавно захваченные грузовики с бензином в кузовах. Оставил всё, кроме того, что нельзя доставать – испортится. Даже домик свой, баньку и катера. Если всё это потеряю – блин, разнесу всё вокруг в щепки. Вокруг своего схрона установил мины и на вертолёте снова полетел к Минску. Свободного места у меня теперь было двести восемнадцать тонн. Четыре танка КВ-2 за раз забрать смогу, на то и надеюсь. А вообще, насчёт схрона для своих вещей есть у меня одна идея. Я как-то рыбачил в Белоруссии, где бывший партизан водил меня по рыбным местам. И он привёл меня к большому болоту; я был удивлён, но оказалось, рыба там есть. Я там таких щук тягал, каких в других местах и не видел. На зависть многим фото делал, альбом и сейчас при мне. Так вот, в том болоте был крупный остров, но проходов к нему не было. В сорок втором неподалёку от острова упал разбитый самолёт дальней бомбардировочной, двое из экипажа на парашютах опустились на остров, так они потом до зимы там выживали, и только когда морозы ударили, смогли по льду покинуть ловушку. Вышли на партизан, и партизаны от них узнали об этом закрытом острове и перевели туда гражданских, где они и жили коммуной до освобождения. Жаль, болото осушили в шестьдесят седьмом, и больше я там щук не ловил. Но остров есть, я на нём был до осушения, когда рыбачили, на моторке добрался с бывшим партизаном. Вот туда всё и перекину. Сейчас никак: далековато это болото, по времени не успею вернуться, а я слово дал, что буду. Чуть позже сделаю, может быть, даже этой же ночью. Дальности полёта вертолёта вполне хватит, чтобы добраться до острова. Помнится, там открытая песчаная коса, а сам остров песчаный и порос в основном хвойными деревьями. Есть где имущество укрыть, и я буду за него спокоен. Снова сменив технику, я катил в Минск. Успел. Едва-едва, но успел. Не стоит думать, что я сразу покатил к Пановой. На чём мне их вывозить, на мотоцикле? Другой техники у меня в запасе нет. Про грузовики я как-то забыл и «опели» выгрузил в лесу. Поэтому и катил сейчас к складам и пакгаузам у железной дороги, потому что без грузовиков никак. Там я добыл два тяжёлых грузовика марки «Мерседес», они уже выпускались, с тридцать девятого года, кажется. Моё внимание они привлекли тем, что были ещё порожними. Шофёров брал голыми руками, пришлось шею ломать, а то если ножом, кровь протечёт вниз, через доски, внимание чьё-нибудь привлечёт. Оно мне надо? Тела закинул в кузов одного из грузовиков, грузовики отправил в хранилище. На складах мне повезло кроме этих двух грузовиков незаметно увести восемь немецких армейских полевых кухонь, которые стояли под навесом. Это были HF-13 с тремя котлами, каждая кухня обеспечивала питанием одну пехотную роту. Они были с деревянными колёсами и могли буксироваться только лошадьми. Судя по отсутствию на них пыли, их явно недавно сгрузили с платформ. Похоже, предназначались они для пополнения тех частей, где кухни были повреждены или утеряны, разные же бывают случаи. А кухни мне нужны, я хотел набрать на сборном пункте трофеев, но раз тут стоят такие красавицы, кто же откажется? Это ещё что, я обнаружил погрузку со склада продовольствия (склад был бывший наш), и пока грузчики бегали, я, незаметно для завсклада, подсчитывающего вынесенное, зашёл внутрь пакгауза и, уйдя вглубь, увёл продовольствия на двести тонн. Брал крупы, муку, масла двух видов, подсолнечное и льняное (сливочного тут не было), консервы, сахар и соль. Вот овощей тут не было, не тот склад. Потом заглянул на ещё один, нужна была посуда: из чего кормить ранбольных и подразделения сформированных мной частей? Взял одного из кладовщиков, тот и показал: уж они-то знают, что где лежит. Сделал проём в стене, проник на склад, набрал тысячу глубоких тарелок для медсанбата, пять тысяч ложек, сорок двадцатилитровых термосов, две тысячи круглых армейских котелков и пять тысяч кружек. Также тут были все необходимые инструменты для поваров: ножи, поварёшки и другое, в том числе колпак, передник и топор – он, наверное, для дров или мясо рубить, но такая комплектация порадовала. Тоже прибрал. Осталось немного свободного места, и я взял ещё две сотни алюминиевых фляжек, заполнив хранилище полностью. Потом на одном из грузовиков (второй в хранилище) покатил к нужной улице, встал недалеко от дома, где уже бывал, покинул кабину, поправляя форму, и ушёл. За мной явно наблюдали. Вернулся на втором грузовике, достав его за зданием сгоревшего магазина: другого тихого тупика не нашёл, а следовало торопиться. На нём я вернулся и подогнал машину к дому. Ворота уже открывались, во дворе был настоящий табор: множество людей в гражданском с узлами вещей. Сдавая назад, я встал, кузов на полметра зашёл во двор, и дальше не стоит, подавлю ещё кого-нибудь. Похоже, здесь было гораздо больше, чем сорок человек, о которых мне говорила Панина. Покинув кабину, я нашёл взглядом Шестакова и спросил у него: – Водить кто-нибудь умеет? У меня вторая машина без шофёра. – Есть такие. – В кузове два тела немецких солдат. Достать, раздеть и посмотреть, кому из шофёров форма по размеру подойдёт. Не стоим, работаем. Полог заднего тента откинули, оба тела вытащили, подставили лестницу, а то борт здесь высокий, и народ начал грузиться в машину. Тридцать пять человек вошло. В грузовиках были опускаемые лавки, но люди и на полу сидели. Потом я отогнал один грузовик и загнал во двор второй. Поправил немецкую форму на бойце, которому она подошла, оба тела немцев закинули сюда же в кузов, и снова началась погрузка. Панина и Маринин сели во вторую машину. Майора подняли, сам он ходил с трудом. Еле поместились. Закрыв задний борт, я сел в кабину с новым шофёром и показал ему, что и как в машине: на трофеях ему ездить не доводилось, тем более у машины был дизельный двигатель. Он быстро освоился. После этого я сел на передовую машину и покатил к выезду из города. Там нас всё же тормознули, но я показал жетон агента СД, и нас пропустили. Этот жетон я взял трофеем ещё в начале июля, когда проходил службу в 42-й дивизии. Мы тогда расстреляли небольшую колонну и осматривали машины. В открытой легковушке были найдены три убитых офицера, а я своим бойцам приказывал всегда проверять шеи, вот у одного из них и нашли жетон. Повезло, и сейчас он мне очень пригодился. Выехав из города, я погнал на приличной для дороги скорости в сорок километров час, иногда разгоняясь до пятидесяти. Быстрее не получалось, не дрова везём. Следом за мной, отстав метров на сто, катил второй грузовик. Нам пришлось проезжать перекрёсток, где я взял фельджандармов, его не объедешь. Убитых нашли, как раз грузили тела в грузовик, а на перекрёстке стоял новый пост. Тоже жандармы, и очень хмурые: не любят они, когда их убивают. На нашу колонну только покосились, явно не до работы им сейчас: следствие шло, пытались понять, что произошло и кто тут поработал. Думаю, решат, что какие-нибудь залётные окруженцы. Глава 18. Снабжение армии А катил я к лесу, где сделал схрон со своим имуществом. Место, где разворачивать штаб корпуса, я уже нашёл, там же будут формироваться и части. Лес был большой, способный спрятать без проблем целую армию, и что важно, находился всего в пятидесяти километрах от Минска. Я надеюсь если не полностью, то хотя бы частично скомплектовать штаты формируемых частей, и когда дело дойдёт до Минска, будет кому бить нацистов. До заката оставался час, когда мы свернули с полевой дороги на малоезженую, а вскоре достигли леса и углубились в него по лесной дороге. Ветки царапали тенты, кабины, но меня это мало волновало. Почти километр мы так двигались, и хотя дорога была убитая, грузовики достойно преодолевали ямы и колеи. Наконец мы упёрлись в полуразрушенный мостик через речушку. Часть настила сохранилась, и пешком по нему ещё можно было пройти, но на технике точно нет. Заглушив машину, я покинул кабину и громко скомандовал: – Прибыли! Выгружаемся.