Развязав тент, я откинул его и освободил задний борт. Из кузова спустили лестницу, и я стал помогать людям выйти. Второй шофёр тем временем освобождал вторую машину и чуть позже прибежал к нам за лестницей: не все могли спрыгнуть с кузова. – Панина, Маринин, за мной, – сказал я и пошёл к мосту. Когда они приблизились, я стал ставить им задачи и выдал необходимую информацию: – Значит, так. Вам, товарищ старший майор, проверить и переписать всех прибывших, хочу знать их ВУС. Вот планшетка, внутри – блокнот и карандаш. Список предоставить мне. Трупы обоих немцев прикопать, лопаты найдёте на грузовиках. Теперь по разворачиванию медсанбата. Из имущества в состав медсанбата войдут эти два грузовика. Они дизельные и довольно требовательны к чистоте топлива. Часто гонять их не получится, но для нужд медсанбата они вполне годятся. В кузовах можно оборудовать операционные. Что ещё? На той стороне, за мостом, находятся восемь немецких армейских полевых кухонь. Три из них отдаю медсанбату, надеюсь, повар у вас есть. Пользуйтесь пока одной, остальные будут в резерве, на случай большого потока раненых. Там есть посуда, оборудование для поваров и продовольствие, довольно много, склад в двести тонн. Его необходимо взять под охрану; бойцы, как я вижу, у вас есть. Припасы складированы под открытым небом, брезент будет выдан, надо будет сохранить их от дождя и других погодных проблем. Палатки, медикаменты и другое оснащение выдам позже. Майор, у склада стоят два немецких грузовика «Опель-Блиц», в их кузовах – бочки с бензином для машин. Есть также мотоцикл с пулемётом. Эти два грузовика и мотоцикл временно войдут в штат штаба корпуса. Я сейчас схожу, гляну, что там, готово или нет, после этого переходите через мост и начинайте осваивать имущество. Речка есть, вода имеется. Кухни надо отмыть, они новые, с завода, в смазке. Товарищ Панина, завтра будут отбиты у немцев две сотни пленных командиров, будущий костяк корпуса. Подготовьтесь к их осмотру и лечению, палатки и медикаменты к тому моменту у вас уже будут. На вас, товарищ майор, их полная проверка. Пока всё. Оставив их разбираться с людьми, я, пробежав по мостику, вскоре скрылся среди деревьев. Здесь была небольшая полянка, на ней и будет развёрнут медсанбат. Чуть в стороне, где деревья растут погуще и кронами всё закрывают, я стал доставать из хранилища припасы, штабелями, как их на складе забрал. Потом утварь: тарелки, ложки, фляжки, термосы. Кухни поставил в ряд. Потом я сбегал до стоянки моей техники, до неё километра два было. К счастью, всё оказалось на месте. Мины я снял и всё прибрал. Также бегом вернулся и поставил у склада оба грузовика и мотоцикл, а потом достал из своих запасов три взводные палатки. После этого привёл людей. Уже темнело. Выдал им фонарики, показал склад, технику, на опушке поляны сразу стали ставить палатки. Списки я получил и быстро распределил народ. Почти все ушли в медсанбат. Были три шофёра, одного направил в медсанбат, будет отвечать за два грузовика, двоих поставил на «опели». Дальше пусть Панина и Маринин командуют. Шесть наличных бойцов на охрану, под командование Маринина, остальные – подчинённые Паниной. У неё оказалось аж два повара и три помощника поваров. Кухни они выбрали и сейчас аккуратно перекатывали их по очереди на поляну. Тут же и отмывать начали, чтобы утром приготовить завтрак. Бойцам необходима была экипировка. Среди вновь прибывших форма была только у шестнадцати человек, а оружие – у девяти. Маринин с утра подсчитает, сколько припасов на складе, и займётся, пусть и временно, выдачей всего необходимого. Стоит упомянуть, что нами были вывезены два раненых командира, которых в городе оставлять было опасно. Им ещё долго лечиться; будет транспортная авиация – отправлю их на Большую землю. Один был подполковником, начальником штаба 8-й артиллерийской бригады противотанковой обороны, второй – капитаном, командиром стрелкового батальона из московского ополчения. Я намеревался этой же ночью посетить остров. Отбежав, достал вертолёт, заправил его и, поднявшись в воздух, полетел в сторону нужного мне болота. Пришлось включить прожектор, чтобы сесть на косе. Сев, заглушил двигатель: я тут час пробуду, нечего ему тарабанить. Покинув салон, я двинул было к деревьям и вдруг замер, уловив движение. – Эй, кто там?! – крикнул я. – Выходи, или стрелять буду. – Свои, – откликнулись в ответ, и из темноты появился силуэт. – Капитан Сарагов, сто шестьдесят третий ИАП. Сбили двадцать шестого, во время разведвылета. С тех пор пытаюсь тут выжить. Топь кругом, уже отчаялся. – Генерал Сергеев, командарм, – представился я в ответ и осветил лётчика фонариком. Я чуть мазнул по лицу, и он поморщился. Был он чист, форма явно постирана, на голове – шлемофон, небрит, бородка уже, не щетина. Думаю, отчаявшись, он всё же попытался покинуть остров и утонул, потому я о нём и не слышал в позапрошлой жизни. – Есть-то хочешь? – по-простому спросил я. Судя по его голодному взгляду, исхудавшему телу и бурчанию в животе, очень хотел. – Идём, накормлю. Потом вывезу тебя. – А как там наши? – спросил капитан, пока мы шли к вертолёту. – Бегут наши армии. Западный фронт разбит, сгинул в окружении под Минском. Недавно окружили Могилёв, там ведутся бои. Немцы к Смоленску идут. На остальных фронтах дела тоже так себе. Похоже, скоро Ленинград блокируют: финны там здорово подгадили, выступив за немцев. А меня вызвал к себе товарищ Сталин и из старших лейтенантов произвёл в генерал-майоры, дал должность командарма и приказал организовать в тылу у немцев свой фронт. Мои бойцы и командиры ещё сидят в лагерях для военнопленных. Я начал пока формировать механизированный корпус, потом и до армии дойдёт. Большие дела ожидаются. Что касается тебя, то в армии будет своя смешанная авиадивизия. Ты на чём летал? – На И-16. – Скорее всего, получишь ту же должность, будешь прикрывать армию с воздуха. Технику у немцев отобьём, они трофеев неплохо так набрали. Мы подошли к вертолёту, и я объяснил, что этот геликоптер – подарок от наших заводчан, единственный в мире прототип. Включив в салоне свет, я усадил капитана на лавочку, достал котелок с супом (это была лапша с курицей) и белый хлеб и велел пока насыщаться. Он, кстати, глаза большие сделал, рассмотрев при свете мой камуфляжный костюм с петлицами генерала на воротнике. Пока он ел, я обошёл остров и, найдя отличную стоянку для моего имущества, стал доставать его, кое-что накрыл чехлами. Снова в хранилище двести тридцать шесть тонн свободного места – даже чуть больше, чем раньше. Когда я вернулся к вертолёту, капитан уже поел и осоловел. Я забрал посуду, поднял машину в воздух и, долетев почти до места, высадил его на краю леса. Показал, куда идти, сообщил пароль для часовых, там встретят. А сам полетел к складу с военным снаряжением, я планировал посетить его и вывезти если не всё, то большую часть. Завтра у меня в планах освободить командиров и сформировать из них первые подразделения, а следующей ночью – рвануть к Лиде и доставить сюда, в лес, те самые КВ-2, по четыре машины за раз. Первым подразделением (точнее, уже вторым, первый – это медсанбат) будет отдельный тяжёлый самоходно-артиллерийский полк нового штата, он же первым пополнится боевой техникой. А вообще, многое будет зависеть от освобождённых командиров, от их специальностей и должностей, от этого и буду отталкиваться. Потом буду собирать личный состав: искать окруженцев и за счёт них пополнять подразделения. Хотя это мизер, нужны именно лагеря для военнопленных, для командиров и простых бойцов. Близко к пункту сбора я не подлетал, сел на дорогу и до места доехал на велосипеде. На охране было всего отделение солдат, остальные ночевали в ближайшей деревне. Пистолетом с глушителем снял всех: троих часовых и тех, что спали в палатке, ожидая своей очереди. Старшего в звании унтера взял живым, он мне и рассказал, что где находится. Вообще, не попорченных палаток было мало, немцы их и сами не прочь использовать, а тут были побитые, которые немцы сами же и ремонтировали, снова вводя в строй. Я решил брать все, вместе с ними забрал два ящика шовного материала и инструменты: люди есть, починят себе палатки. Полевых кухонь было тридцать семь, восемь из них побиты, но тоже взял все: что-то починят, что-то соберут из разных деталей. Однако за раз удалось прихватить только треть, уж очень крупные залежи армейского имущества здесь оказались. Помимо палаток и полевых кухонь тут стопками лежали матрасы и узлы с постельным бельём. Некоторые не стираны, воняют. Были разобранные койки, в том числе и двухуровневые, сейфы, печатные машинки, кипы чистой бумаги, горы столов, стульев и скамеек. Всё это забрал, конечно же. Пришлось сделать три рейса, но вывез. Бегал от поляны, где на вертолёте садился, к складу и чуть в стороне всё это вываливал, интенданты чуть позже всё разберут. Время ещё оставалось, и у меня был выбор: поспать или метнуться в Минск за медикаментами, которые уже остро нужны. Решил посетить Минск, а поспать и днём можно будет, когда командиров освобожу. Вообще, я знал, где их содержат, но освобождать на месте не хотел. Нужно сделать это на дороге, чтобы немцы решили, что это поработали залётные окруженцы, и не тревожились пока от таких вот налётов. До Минска добрался благополучно, сменил вертолёт на велосипед и, крутя педали, проник на территорию пакгаузов, где я в своё время позаимствовал продовольствие и грузовики. Теперь медикаменты нужны, вот только где их тут искать? К счастью, несмотря на ночь, на складах велись погрузочные и разгрузочные работы. Умыкнув офицера-интенданта, я допросил его в тёмном тупичке между складами. Он и сообщил, что имеются даже два склада с медикаментами: один – немецкий, куда они сгружали свои лекарства, а другой от русских остался, ещё не успели освободить. Вообще, немецкие врачи нашими лекарствами пользовались неохотно, по бедности если только, когда свои к концу подходили. Пробив голову интенданту (пусть думают, что он сам в темноте навернулся), я посетил нужный склад. Вообще, тут много чего на складах хранилось, и я бы всё вывез, но нужны были медикаменты. На складе чего только не было: инструменты для хирургов, оснащение для полевых операционных, дизель-генераторы для подачи в них электричества. На стеллажах лежали коробки с немецкими лекарствами, среди которых я нашёл и пенициллин. Там же были шприцы, перевязочные материалы, костыли, всё что нужно, вплоть до медицинских уток. Всё забрал, места как раз хватило, чтобы склад опустошить. Успел вернуться, как раз светало. Обошёл часовых у склада с продовольствием и сделал ещё один склад, медикаментов. Лагерь уже просыпался, повариха и её помощницы готовили завтрак. Я показал Паниной, что я привёз. Она очень обрадовалась медикаментам, особенно пенициллину, о котором, оказывается, знала из заграничных журналов по медицине, а также палаткам и медицинским халатам. По её приказу тут же начали разворачивать палатки и устраивать две операционных, а потом и перевязочных для ранбольных. Собирали койки, сушили и чистили матрасы. Я достал прихваченные с пункта трофейного снаряжения столы и лавки, начали собирать обеденную зону. Два десятка женщин и девушек отправили на ручей, где они занялись стиркой. В общем, все были заняты делом. Кстати, среди них была и та медсестра, нам удалось её выручить, а её насильника там же приговорили к высшей мере. От Маринина я узнал, что лётчик ночью на них вышел, чуть не пристрелили, но пароль верный сказал. Устроили на ночёвку и поставили на довольствие. Сейчас вон бреется у ручья. Пока же велел осваивать имущество, ставить палатки и для сохранения убирать медикаменты внутрь. Готовится принимать командиров из лагеря, многие будут ранены, наверняка им даже не оказали медицинскую помощь. Потом я дал задание разбудить меня через четыре часа и спокойно уснул. Разбудили вовремя. Я встал, снова надел свой камуфляжный костюм, к которому тут постепенно привыкали. Узнал, что, пока я спал, на нас вышли окруженцы. Решил сначала с ними поговорить, Маринин их уже проверял. Их было пятьдесят шесть бойцов и командиров из разных родов войск под командованием сильно уставшего и дважды раненого капитана. Чуть позже Панина со своими его осмотрит. Кстати, Панина у нас была не единственным врачом, была ещё одна молоденькая девица, военфельдшер, только после института, в этом году форму надела. Медсанбат формировался, и эту девицу назначили в сортировочно-перевязочный взвод, входивший в медицинскую роту. А вообще, я расписал новые штаты по концу войны. В медсанбат у меня входили штаб, медицинская рота, санитарно-противоэпидемический взвод, эвакуационно-транспортное отделение, отделение медико-санитарного снабжения и хозяйственный взвод. Отдельно – зенитная батарея и взвод охраны, плюс транспортное отделение на пятнадцать автомобилей. Два уже есть, чуть позже добуду остальное, включая специализированные санитарные авто. Где брать, я уже знал: жандармы мне весь расклад по таким пунктам сбора по округе дали. Ладно, теперь по окруженцам. Штаб корпуса уже формировался, подполковник, начштаба артиллерийской бригады занимался бумагами. Подумав, я за час написал приказ на формирование первого отдельного тяжёлого самоходно-артиллерийского полка. А тот капитан, Михайлов его фамилия, был командиром дивизиона тяжёлого гаубичного полка, и при нём были восемнадцать бойцов из его дивизиона. Вот они и вошли в штат формирующегося полка. Капитана я назначил на должность начальника штаба полка. Его штат довольно прост, я взял штаты сорок четвёртого года: управление полка, штаб полка, взвод управления. Во взвод входит танк командира полка, отделение корректировщиков, 1-я батарея (четыре КВ-2), 2-я батарея (четыре КВ-2), 3-я батарея (четыре КВ-2), 4-я батарея (четыре КВ-2), 5-я батарея (четыре КВ-2), зенитная батарея, взвод автоматчиков, взвод боепитания, ремонтный взвод, транспортный взвод, саперный взвод, полковой медицинский пункт и хозяйственное отделение. Всё расписал, дальше пусть капитан занимается. Обещал ему через два дня предоставить всю технику по штату. Оставались люди, с ними было чуть сложнее. Скоро будут командиры, у Михайлова приоритет при подборе командного состава, первым будет набирать. Пока Михайлова и часть его людей осматривали и перевязывали, я поел и узнал, что Маринин хочет провести политинформацию, вот только новостей особо нет. Дал ему газету со статьёй о моих действиях, где было и фото моё с бойцами, рассказал, как из старлеев в генералы прыгнул, про награды, ну и в целом про обстановку на фронтах. Рассказ обо мне полезен будет, люди хоть поймут, с кем работают, а то выскочил такой чёрт из табакерки и командует. Конечно, бумаги серьёзные на руках имеет, и со снабжением проблем нет, но всё равно знать хотят. Поев, я раздал приказы (все уже суетились, готовясь встречать командиров) и, покинув лес, рванул на мотоцикле к нужному перекрёстку. На этот раз я был в форме рядового вермахта. Добравшись до перекрёстка, я увидел, что он пуст, пост отсутствовал, и это было странно. Я повернул на нужную мне дорогу и покатил навстречу колонне командиров. Ага, мой расчёт был верен, я их встретил. Завидев меня, пленных согнали на обочину, освобождая дорогу: ну как же, победитель едет. Проехав, я сделал круг и вернулся на дорогу по ходу движения колонны. Занял позицию, в руках у меня была СВТ с оптикой и глушителем. Командиров было даже меньше, чем я рассчитывал, примерно полторы сотни. Впереди, как я успел рассмотреть, шли старшие командиры: полковники, майоры. Генералов вот не было, ну это и понятно, их отдельно должны были держать. Охранял их взвод: немцы шли по бокам, сзади ехали два мотоцикла с пулемётами, и наша же полуторка замыкала колонну. Ослабевших пристреливали, я сам видел, приметил на обочине два тела в командирской форме. Но самое важное, что один из командиров меня опознал. Даже странно, я в каске был, в чужой форме, очки на лице – как тут узнаешь? Но этот полковник всё оборачивался мне вслед. Это он двадцать второго июня оформлял меня командиром сборной танковой группы на базе дивизионной школы. Главный артиллерист нашей 4-й общевойсковой армии. Заняв позицию, я задумался о предстоящей операции. Освободить-то я их освобожу: перестрелять взвод при максимальном темпе, да с холма (сверху я вижу всё, в траве не спрячешься) нетрудно. Тут главное, чтобы командиры не разбежались. Да и вывезти их потом нужно: до леса семнадцать километров. Одеть часть в форму охраны не выйдет: они небритые, исхудавшие, завалим всю игру. Машины нужны. Ладно, будем брать какую-нибудь колонну обеспечения, но позже, сначала с этими разберёмся. Когда колонна дошла до поставленной мной метки, я прижал приклад к плечу и, глядя в прицел, повёл быстрый огонь. Восемь выстрелов – и шофёр грузовика с офицером готовы, ещё шесть выстрелов по мотоциклам – и те, дёргаясь, начали останавливаться. Потом выстрелил по замыкающему солдату, остальные пока не оборачивались на шум. Быстро сменил обойму (десять в ней и одиннадцатый в стволе) и повёл огонь дальше, стреляя именно по концевым и двигаясь к голове колоны. Причём стрелял только по левой стороне: если залягут, мне с ними труднее будет, а те, что справа, ближе ко мне и залягут открыто. Меня заметили, когда я использовал седьмой патрон. Немцы заорали, командиры попадали кто где. Дальше я вёл огонь быстрым темпом. Некоторые командиры, рванув к телам убитых, подбирали оружие. Видя, что они готовы сбежать, я вскочил на мотоцикл и покатил к колонне. Надо всё сделать быстро, пока дорога пуста, хорошо она второстепенной была. Приближаясь к ним, я махал платком, чтобы не стреляли. Не стали, дождались. При этом, скинув убитых, по-хозяйски осматривали мотоциклы и грузовик. – Старшие командиры, ко мне. Подошли шесть полковников, три подполковника и несколько майоров. – Значит так, вы все поступаете в подчинение мне, ознакомьтесь с бумагой из Генштаба. Но я беру только добровольцев; командиры, которые будут служить из-под палки, мне не нужны. Добровольцев ожидают медики в медсанбате и горячая пища. Сейчас все трупы охраны оттащить в сторону, в трёхстах метрах овраг, пусть там полежат. Технику не трогать: не ваши трофеи, нечего лапать, своё оружие вы должны заслужить в бою лично. Вам всё ясно? Потом я пообщался с командирами. Шесть уходили: устали от войны, сломались, решили разойтись по деревням. Ещё тринадцать уходили к передовой, решили к своим прорваться, я им два карабина с боезапасом дал. Остальные, особенно раненые, уходили со мной. Полковник Сумин, тот самый, что меня опознал, спросил: – Старлей, ты не обнаглел командовать полковниками? Я протянул ему своё удостоверение и сказал: – Лично Сталин дал. Глаза полковника увеличились, и вопросов он больше не задавал. Его я назначил старшим колонны. А в грузовике оказались личные дела командиров и их документы. Это всё я передам Маринину, изучит и решит, что с ними дальше делать. Трупы были спрятаны, содержимое кузова взяли под охрану, карабины и ПП конвойного взвода я командирам всё же выдал. Дальше они не спеша двинули по полю, а я укатил искать транспорт. Со мной на двух немецких мотоциклах ехали два командира, из тех, что держались пободрее и могли управлять. Нам удалось остановить две колонны, к счастью, порожние, ну, так я и брал те, что ехали в направлении Минска. Сначала две машины, потом – три. По пути приметил наших пленных: два десятка красноармейцев под присмотром шести немцев занимались ремонтом дороги. У немцев был грузовик, «Опель», и я решил брать. Уничтожил всех шестерых, грузовик присоединил к колонне, освобождённых отправил в кузов. Вскоре мы нагнали командиров, подобрали их, а потом, свернув, ушли на лесную дорогу и двигались по ней, пока не упёрлись в корму последнего из «Мерседесов», стоявших перед мостом. Тут я опознался у часового. Некоторые командиры настолько ослабели, что не могли самостоятельно идти, их нужно было нести. К счастью, было кому с носилками бегать, поэтому приступили к работе. Архив по пересыльному лагерю, также на носилках, перенесли в палатку Маринина, и он с помощником засел за дело, изучая, что наработали немцы. Пришлось выдать ему ещё одного помощника из командиров, старлея, знающего немецкий, который помогал переводить документы. Я его дело лично просмотрел – чистое, в сотрудничестве с немцами замаран не был, хотя они использовали его как переводчика. Впрочем, он и был приводчиком в штабе 21-го стрелкового корпуса. В моём штабе он получил ту же должность. Маринину я приказал первым делом заняться освобождёнными дорожниками, выяснить, кто чем дышит. Мне они нужны, хочу мосток восстановить, чтобы грузовики можно было сюда перегнать. Пока Маринин этим занимался, я с переводчиком просматривал дела и составлял список ВУС всех командиров. Потом вызвал Михайлова, которому уже сделали операцию, признав его ограниченно годным (ходить он мог, хоть и хромал), и мы с ним отобрали командиров в полк. Для одной батареи командир у него уже был, старший лейтенант, тоже комбат, а тут ещё двух лейтенантов нашли, оба молодые, только училища закончили, тоже гаубичники. Потом выбрали снабженца, старшего военфельдшера в полковой медицинский пункт старшим и двух медиков ему в помощь, оба были из группы Михайлова. Потом нашли командира взвода автоматчиков – редкий зверь, командир зенитной батареи, пусть и младший лейтенант. Пока одного командира и на транспортный взвод, и на ремонтный, будет совмещать. Сапёра нашли, но у него звание капитана, этого в отдельный сапёрный батальон корпусного подчинения. На хозяйственное отделение поставили старшину из группы окруженцев Михайлова. Долго подбирали командиров для штаба, был подобран один в помощники Михайлову и один на должность командира полка. Всего два гаубичника нашлось, полковник Сумин и неизвестный мне майор, надо с ними поговорить. К слову, где-то треть командиров имели голубые петлицы – да, они были лётчиками или числились за другими службами ВВС. Они и составят костяк нашей будущей смешанной авиадивизии. Полковник там за старшего, начальник штаба авиакорпуса. Пора формировать штаб авиадивизии, штаб механизированного корпуса и начать формирование первой мотострелковой бригады. Время есть, начинаем. Вечером лечу к Лиде, нужно решить вопрос с тяжёлыми танками, что для меня самоходками стали. Если их там нет, ничего страшного, на пунктах сбора боевой техники соберу нужное количество «двоек». Появились первые машинисты, пока двое, уже стучали по клавишам своих печатных машинок, десяток которых я взял на пункте сбора военного имущества. Там же я забрал и сейфы, из них только шесть не были взломаны и имели ключи, их я передал командирам штабов, Маринин тоже получил.