— Я уже знаешь сколько терплю! С самого начала! Она заурчала, как кошка во время течки и пододвинулась к нему поближе. Макс взглянул в окно. Они уже и в самом деле почти приехали. Через квартал возвышалось старое немецкое здание, частично закрываемое лысыми кронами деревьев. Он достал из пиджака деньги и положил их в углубление позади ручки переключения скоростей, заполненное отвертками и ржавыми гайками. Шофер одобрительно кивнул и тут же деньги исчезли в его необъятной китайской куртке-пуховике. В этот же момент тонкая и проворная рука Лили скользнула ему под ремень брюк и очень быстро очутилась в самом низу, двигая пальчиками и отыскивая необходимый ей предмет. Она была еще достаточно пьяна, к тому же ее укачало, но все равно, ее округлившийся рот выражал полнейшее недоумение. Повинуясь скорее порыву, чем разуму, Макс залепил ей пощечину и с отвращением выдернул холодную руку из трусов. Водитель даже не повернул головы. Его рука потянулась к автомагнитоле и повысила громкость вдвое. Казалось, ему все равно, что происходит — деньги то, в кармане. Лиля пыталась что-то выкрикнуть, отбиваясь и пробуя выбраться из опытных рук Макса, зажимавших ее тело и рот. Попросив шофера остановиться, Макс вытряхнул девушку из машина. Едва захлопнулась дверь, жигуленок рванулся и моментально исчез из вида. Ей удалось выскользнуть из замка. Она упала, поднялась, и, набрав в легкие воздуха, громко закашлялась. Готовые слететь с ее уст слова забулькали в горле, словно пузыри водолаза, потерявшего надежду выплыть на поверхность. Ее красивые восточные глаза смотрели нагло и вызывающе. Они не метались из стороны в сторону, как у подростка, застигнутого врасплох с «Плейбоем». Узкие зрачки, как будто, исчезли совсем, ресницы трепетали от безудержного гнева. — Я вспомнила, где я тебя видела!!! Да!!! Проклятый извращенец!.. — слова, наконец, нашли свой естественным выход и смешиваясь со слюной, с пеной выходили изо рта. Макс подлетел к ней так быстро, что она не смогла разглядеть последовательности его действий. В глаза, рот и нос ударила сильная струя режущего газа, мгновенно обжегшая лицо и легкие. Волна удушья, как теплая колючая вата обложила ее со всех сторон, вдобавок она не могла пошевелить ни рукой ни ногой. Лиля повалилась на асфальт, с еле слышимым хрипом, вырывающимся из горла. Повалилась, как подпиленный телеграфные столб — быстро и тихо. Макс спрятал баллончик с паралитическим газом в карман, вытер со лба несколько капель пота и осмотрелся, недовольно хмуря брови. Осечка. Если вдруг они выйдут на шофера, тому будет, что вспомнить. Хотя, вряд ли он откроет рот. Обычная их позиция — ничего не видел, ничего не слышал. Себе дешевле. Но девчонка дала! Надо будет впредь вести себя повнимательнее. Глава 11 Василий перескочил через широкий овраг, наполненный гниющими ветками и листьями. Где-то в его глубине журчал тоненький ручеек, своим звуком напоминающий неисправный унитаз. Темное здание магазина, высвечиваемое тускло-желтым фонарным светом находилось справа. Заставленное деревянной громоздкой тарой, оно скорее было похоже на овощебазу начала восьмидесятых. Три грязных, забитых глухими решетками окна периодически вспыхивали красноватым светом лампочки от сигнализации. Издали дверь черного хода магазина казалась закрытой. Ее неподвижный темный прямоугольник тускло вырисовывался в ночном тумане. Оба его напарника побежали к главному входу, чтобы перекрыть все дороги после того, как они услышали звон разбитого стекла. Вход на задний двор был всего один. Огибая здание с магазином по левой стороне, дорожка, утрамбованная шинами автомобилей и кое-где поросшая вялой травой, утыкалась в высокий забор гаражного общества. Оттуда доносилось злобное невнятное урчание сторожевых собак. Значит, через забор он уйти не мог, — подумал Василий, приближаясь к двери. Как раз в это же время на въезде показалась фигура одного из напарников. Он медленно направился в сторону Василия, подсвечивая по сторонам тусклым фонариком. Василий подошел к видавшей виды двери и тронул ручку. Дверь с тяжелым вековым скрипом поддалась и отошла вбок. Все стекла на окнах оказались целыми и теперь Василий ломал голову, откуда раздался звук бьющегося стекла. Он шагнул вперед, вырезая лучом фонаря отдельные куски обычного продовольственного магазина. Пластмассовые ящики с водкой и вином, поддоны с хлебом, белые ящики с колбасой и молоком и куча другой всякой всячины, обычно составляющей интерьер любой подсобки. Под ногой заскрипели останки разбитого стекла. Мерзко и громко. Василий направил фонарик вниз и обнаружил осколки разбитого стеклянного полотна. Не разбившаяся часть стекла была прислонена к стене. Покрепче сжав дубинку, Василий направился к лестнице, спускающейся в подвал. Скользкие ступеньки покрывал белесый налет. В этот же момент в проеме возникла темная фигура напарника, помахивающего дубинкой. — Ну как? — спросил он негромко. — Там за дверью стекло стояло, видимо, он не заметил, когда открывал и разбил. — Так может он убежал? — Вряд ли. Слышал, собаки не лают, а они сразу бы учуяли, особенно после продовольственного магазина. — Ты думаешь, он там, внизу? Василий пожал плечами и начал осторожно спускаться. Напарник остановился возле перил и застыл, как египетская мумия, с шумом втягивая воздух носом. Пахло сыростью и протухшим закисшим хлебом, как будто здесь делали квас. В углу негромко шуршала мышь. Спустившись, Василий принялся осматривать большой, поросший на стенах паутиной, выглядевшей обглоданной бахромой, подвал. Обстановка здесь в точности повторяла увиденное наверху. Потрескавшиеся черные и белые пластмассовые ящики со спиртным, мокрые картонные коробки без опознавательных знаков, соусы, майонезы, соки, различные кондитерские изделия, — все это лежало или валялось без видимого порядка. «Одному Богу и товароведу известно, где тут что», — подумал Василий, перешагивая через гору рассыпавшихся чупа-чупсов, весело блестевших глянцевыми головками. С самого края подвала, между стеной и промявшимся стеллажем покоился обыкновенный конторский стол, в беспорядке заваленный накладными, сертификатами и прочими бумагами. Бумаги лежали также и на полу, покрывая все пространство вокруг стола, отчего тот выглядел стоящим словно на подиуме. «Если здесь и были деньги, то уже их тут нет», — подумал Василий, нагибаясь под стол. Некоторые бумаги сохранили на себе грязные следы подошв, оставленные совсем недавно. Выдвинув стул из-за стола, Василий посветил. Рыжеватый, весь в песке коврик сдвинулся набок и приоткрыл кусок стальной, местами заржавленной решетки. Сдвинув коврик совсем, Василий внимательно посмотрел на стыки толстых металлических прутьев и бетонного пола. Почти от всех прутьев отходили мелкие бороздки на полу, двигаясь параллельно друг другу. Из-за решетки веяло пронзительным холодом. Василий постелил коврик на место и прислушался. Сверху донесся приглушенный шум борьбы и вполне отчетливые ругательства. Что-то дважды со шлепающим звуком ударилось и сквозь все более шумную брань покатилось по лестнице. В два шага Василий подскочил к ступенькам и занес резиновую дубинку над головой, готовый в любую секунду опустить ее на темное пятно перед собою. Забытый фонарик сиротливо светил со стола. Пятно, между тем, пошевелилось, смачно ругнулось и начало подниматься. — Это я. — Василий узнал голос напарника. — Он прятался за хлебной стойкой, хотел меня столкнуть, но я его все-таки достал! Гад! Василии перешагнул его и поднявшись по лестничному пролету, подбежал к двери. Позади, охая и ругаясь, поспевал напарник. Через двор, в направлении единственного выхода скользила прозрачная тень вора. Он не останавливался и не пытался обнаружить за собой погоню, чувствуя запах свободы. Василий спрыгнул с крыльца, при этом зацепившись курткой за что-то острое. Послышался резкий звук разрываемого дермантина. На беду преследуемого между зданием и забором, окруженный, точно терминатор, фонарным светом появился трети напарник. Человек мгновенно остановился, издав нечленораздельны звук, словно провели гвоздем по стеклу. — Борис, держи его, — заорал Василий, приближаясь сзади. Человек обернулся с видом затравленной собачонки, бесполезно отыскивая выход. Его голова вращалась со скоростью алы, а руки пытались что-то придумать отдельно от тела, судорожно выгибаясь и извиваясь. Как назло, со стороны гаражного общества донесся приближающийся лай злобных кавказских овчарок. Теперь деться ему было некуда. Он поднял руки и замер, как будто вспомнил фильм про преступников. Немного запыхавшись и с сожалением посматривая на разорванный рукав, Василий подбежал к человеку и не разговаривая, заломил ему руки за спину, цепляя наручники. Сразу за ним, похрамывая, подошел Денис, и, недолго думал, раза четыре перетянул вора дубиной поперек спины. — Кончай, — сказал Василий. — Да он!.. — в ярости попытался возразить Денис. Василий смерил его долгим взглядом. Борис тем временем вызвал машину. — Кончай. Сейчас наши приедут. — Ладно. — Денис отошел и закурил. — Протокол ты составишь? — Да ну его. Приедут и составят. Эй! — Василий обратился к задержанному, который оказался молодым парнем лет двадцати трех с русой копной грязных волос и большими детскими глазами, светившимися неподдельным страхом и голодом. — Поймался, придется отвечать. Так что не взыщи. — Чего полез то? Через минуту парень ответил дрожащим голосом. — Есть хотел. — А что, других мест нет? Работать пошёл бы… Василий совсем забыл про решетку и люк. На него неожиданно накатило какое-то беспокойство. — Да что ты с ним! — Денис подошел поближе и парень инстинктивно нагнул голову. — Врезать ему, чтоб знал! Дай-ка я ему…