— Уймись, — остудил его Василий. — Меру надо знать. Денис, обидевшись, отошел, поглядывая на парня злыми глазами борзой у которой отобрали добычу. Через полчаса, громыхая и изрыгивая выхлопные газы, прибыл оперативный уазик. Безбожно хлопая дверьми из него вылезли два человека из управления и принялись составлять протокол, иногда задавая вопросы типа: — А почему вы не заглянули за хлебную стойку, за которой прятался задержанный? Или: — Зачем вы пошли вниз, если задержанные находился наверху? Василий быстро устал и решил, что лейтенанты шутят, сохраняя при этом серьезные лица. Он перенес свое внимание на задержанного, вяло отвечавшего на вопросы. Поначалу можно было принять его за наркомана, если бы не очень осмысленный, пронзительный, и, в то же время, какой-то пугающий взгляд. Тонкий; прямой нос и резко очерченные губы выдавали в нем человека впечатлительного, но твердого. Василий смотрел на его лицо и думал, что он очень красив. На нем были одеты черные, с разводами от грязи джинсы, окантованные снизу распушившейся бахромой, падающей на белые стоптанные кроссовки без шнурков. Дырявые спереди джинсы обнажали худые коленные чашечки. В джинсы был заправлен мохеровый свитер с уже давно свалявшимся ворсом. Свитер казался не то красного, не то коричневого цвета. Вывернутые по приказу карманы представляли сабо одну большую дыру. — Бомж, — холодно сказал один из лейтенантов, ставя закорючку на протоколе. Тем временем приехали представители магазина. Так как бомж ничего не украл, то и ревизию с понятыми решили не делать. — Загружайте его, — махнул второй лейтенант Василию и открыл задние дверцы уазика. — Куда его? — спросил Василии. — Подальше отвезем, да отпустим, — ответил пожав плечами водитель. — Зачем он нам нужен? Блох разводить? Уазик медленно, пошатываясь с боку на бок, отъехал от магазина и подернул налево. В маленьком окошке на задней двери виднелось лицо задержанного. Василию показалось, что оно улыбалось. Глава 12 Макс не любил много разговаривать, но в этот день ему требовалось выговориться. Он вспомнил перекошенное лицо милиционера и дубинку на своей спине. Дернул же его черт полазить по этим подземельям, он даже не понял что вылез в магазине. Хорошо, что на всякий случаи парик надел, да одежду грязную, чувствовал же… Он вышел на Ленинский проспект и сразу же увидел то, что искал. Они стояли под деревьями, вычурно накрашенные, совершенно безвкусно одетые. Группками по две-три. Недалеко от них стояли сутенёры с видом арабских принцев. Внутри него закипела дикая ярость. Еле сдерживая себя, Макс прошел мимо. Вдруг он увидел проститутку, стоящую поодаль и совершенно одну, Макс подошел поближе. Одета она была просто, косметики ей явно не хватало. Ее манера держать себя выдавала в ней новенькую. — Эй, киска, — крикнул ей Макс. — Идем со мной. Она посмотрела на него, пытаясь оценить. Макс засмеялся жестким циничным смехом. У меня хватит денег, — он достал сто баксов и помахал ими. — Пойдем. Они пошли вместе. — Ты новенькая? — спросил ее Макс. — С чего ты взял? — спросила она грубо. — Видно. Поедем в видеоцентр? — А что там делать? — Кино смотреть. — Он подошел к киоску и купил шампанское с шоколадкой. — Едем? — Поехали, — согласилась она. Минут через пятнадцать они были на моте. Макс взял в руки список фильмов и рассматривал его довольно долго. — «Прирожденный убийца» есть? — спросил он. — Да, проходите в первый зал. Через минутку поставлю, — живо откликнулась бабка из гардероба. Они уселись и когда фильм начался, Макс откупорил шампанское и налил ей в пластмассовый стаканчик. — А ты? — спросила она. — Я не пью, — сухо ответил он. — Почему? — Она посмотрела на него как на больного, — за рулем? — Религия запрещает. Она приняла это за шутку. — Почему ты там стоишь? — спросил ее Макс, — на проспекте? — А что, нельзя? Деньги зарабатываю. — Деньги можно и другими путями зарабатывать. За это занятие в некоторых странах женщин забивают камнями… — Да?.. — она удивилась. — Откуда ты знаешь? — Видел. Она горестно засмеялась. — Может и забивают… А что прикажешь делать? Мать — старуха, больная совсем, сердце у нее больное, отец — алкоголик, и дня не бывает, чтобы он трезвый был. Как нажрется, так лезть начинает… — Он, что, тебя насиловал? — спросил Макс. — Было, — тихо ответила она. — А деревня то маленькая, все про всех знают. Злые языки появились, пальцами тычут. Вот я и забрала сестренку и сюда, в Калининград. Не дай бог, чтоб и ей жизнь такая… — Она начинала хмелеть. — А у меня ж ни образования, ни специальности, откуда ж оно в деревне возьмется корову там, могу подоить, кур, свиней прикормить, да что по хозяйству… Так что приходится вот… — Проститутка посмотрела на него с надеждой. — А ты чем занимаешься? — Я — прирожденный убийца, — ответил Макс. Она хихикнула. — Как вон тот? — и указала пальцем на экран. — Лучше. Ты вот, продаешь свое тело. А я никогда ничего не продаю. Ты продаешь свою честь, и за это надо отвечать. Никаких не может быть отговорок. Никаких. Но я помогу тебе. При этих словах она выпрямилась. — Правда? — Да. Тебе больше не нужно будет выходить туда. Как тебя зовут? — Маша. — А фамилия? — Земская. — Отлично. Считай, что тебе очень-очень повезло. Ты мне понравилась. Будешь жить у меня? У меня много свободного места… Она не верила в свою удачу. — А сестренка? — Она тоже. — Я даже не знаю… «Господи! — думала она, — ванная, чистая постель…» — Я… я не знаю, как отблагодарить тебя… — Потом, — ответил Макс. — Еще успеешь. — Конечно, — ее рука потянулась к его ширинке, но он грубо сбросил ее. — Потом я сказал! — Да. — Она налила еще шампанского и откусила шоколад. Голова немного кружилась, но этот вечер казался ей самым лучшим, самым восхитительным в жизни.