Его глаза автоматически вернулись к самой крупной точке на карте. Калининград. Дел прибавилось. В особо важные он вникал сам, перечитывая их до изнеможения, другие отправлялись следователям, ведущим одновременно по десять-пятнадцать дел. Но его сейчас волновало другое. Если Архипов не справится с исчезновениями, неминуемо разразится скандал на всю Россию. Газеты поднимут невероятный шум, сверху начнут все сильнее и сильнее стучать кулаком, нагрянет масса проверок, разве это все интересно? А до пенсии осталось совсем немного, кому охота, чтобы его выгнали по статье? Тем более, наверняка начнут в управлении копать, и откопают, черт возьми! Много чего можно найти. А кто сейчас чистенький? Никто. Иван Дмитриевич нехотя, словно не веря самому себе, подошел к телефону и вызвал Архипова. Тот вошел через десять минут, свежий, гладко выбритый, в дешевом гражданском костюме. — Здравствуйте, Иван Дмитриевич, — он стиснул протянутую руку, не заметив, как сузились глаза подполковника. — Здравствуй. Садись. Ты что в таком наряде, как колхозник в городской бане? — Так другого нет, — Архипов виновато погладил серые в полоску лацканы пиджака. На одном из них гордо красовался значок ВЛКСМ. — Как там Батурин работает? Ты сделал, то что я тебя просил, год на патрульное для него это все-таки многовато… Я очень хорошо знал его отца, он мне во многом помог в свою бытность секретарем парткома рыбзавода. — Семенов не очень хотел с ним расставаться. Парень попался, что надо. Работает то месяцев пять или шесть, а показатели, как у некоторых — годовые. Выдержанный, а главное, с мозгами. Это в наше время — большая редкость. — Так ты сделал? — Литвинов нетерпеливо переложил пачку сигарет с места на место. — Конечно. Дежурства ему сократили до минимума, в свободное время я постепенно ввожу его в курс, чем мы занимаемся. — А про это дело, — подполковник постучал пальцем по тонкой картонное пачке, — вы уже говорили? — Сегодня с утра немного я ему рассказал. Да там и рассказывать особенно нечего. А для начала я дал ему дело Шестаковича, оно не выглядит через чур громоздким. Пока не выглядит. — Это что-то с птицефабрикой? — Да, когда контору взломали. Там остались небольшие неясности. — Архипов достал сигарету и закурил. Кабинет наполнился белыми парящими кусками дыма. — Кстати, он подкинул идею подумать над тем, кто бы мог быть заинтересовав в исчезновении девушек. Литвинов усмехнулся и тоже закурил. — По-моему, мы над этим думаем уже полгода. Кто они такие, чтобы ими кто-то заинтересовался. Через них не проходило больших денег, насколько мы знаем. Они не имели доступа к каким-то тайнам, никого не шантажировали. Кто же так сильно о них мог побеспокоиться? — А страховые кампании? Подполковник взглянул на Архипова и в его мозгу пронеслась быстрая пребыстрая мысль. А почему бы и нет? — Это он тебе подсказал? — Да. — И что? — Я обзвонил сегодня тридцать четыре кампании. И в одной из них мне отказались дать данные — Архипов выпустил плотный клубок дыма. — А остальные? — Остальные ответили, что такие у них никогда не страховались. — А эта, последняя, как она называется? — Литвинов откинулся в кресле и нервно затеребил пальцами сигарету. Архипов раскрыл лежащую на коленях черную дермантиновую папку и отыскав нужный листок, исписанный карандашом, прочел: — «Небо и земля». Вообще то у них английское название, но переводится конце три буквы — «лтд». То есть, ограниченная ответственность. Литвинов подумал, лучше подходит, чтобы страховать покойников. Надо бы перечитать «Мертвые души», что там Чичиков с мертвыми душами придумывал. Капитан заметил, что шеф переменился в лице, затушил сигарету в фарфоровой пепельнице, потом снова зажег ее. — Да вы не думайте, Иван Дмитриевич, это не самое идиотское название. Есть и похуже. Я когда столкнулся, сам не поверил… — А почему они отказались сообщить сведения? — Там ответили, что это составляет коммерческую тайну, и касается только их и их клиентов. Даже когда я сказал, откуда звоню, они наотрез отказались разговаривать. Литвинов налился яростью. — Что, эта чертова контора не хочет с нами разговаривать? — Он схватился за телефон. — Ничего, сейчас они с налоговой полицией пообщаются. Капитан остановил его взмахом руки. — Не спешите, Иван Дмитриевич. Я уже пробовал. Не так категорично, правда, но все равно. Я поговорил с ними, с инспекцией, они ответили, что выезжают немедленно. Поблагодарили даже. А через час перезвонили и сказали, что слишком заняты, нет машин, и в конце прибавили, что вообще то эту компанию они недавно проверяли и там все в полном порядке. Литвинов недоуменно уставился на капитана. — Ты хочешь сказать, что это «Небо» кто-то прикрывает? Так что ли? — Его слова звучали медленно, как будто он боялся ошибиться. — Это очевидно. Впрочем, если вы не верите, попробуйте сами. Подполковник покачал головой и затушил очередную сигарету. — Зачем? Так мы только можем повредить делу Или вспугнуть или нарваться на действительно серьезную и ответственную компанию. Одно другого не лучше. Но даже если допустить любое участие этой фирмы, то, что по-твоему, прежде чем исчезнуть, эти женщины заходили туда и страховались, предчувствуя свою кончину? — Не обязательно. Они вполне могли сговориться. Мы же не знаем, о какой сумме идет речь. Если деньги достаточно велики, то можно пойти и на крайние меры. Архипов поерзал на стуле и снова закурил. — О чем ты говоришь? — спросил Литвинов, постукивая зажигалкой по столу. — Представьте себе, что все они, не сразу конечно, сговорились с кампанией. Скорее всего через посредника, который организует все так, чтобы создавалась видимость правдоподобности. Речь идет, видимо, о крупных суммах, иначе игра не стоит свеч. Потом они исчезают. Как и куда, это уже второй вопрос. Через три года по нашим законам они признаются умершими. Литвинов усмехнулся, но продолжал слушать. — И страховая компания должна выплатить полную сумму страховки. Вы смотрели недавно «Поле чудес»? Там одного парня застраховали на один миллиард рублей. Здорово, да? Так вот, три года, это крайний срок, это очень долго. Деньги же хочется получить быстро и по возможности все сразу. А теперь самое главное. Письма. В каждом из них инициалы и какая-нибудь часть тела. В последних письмах кровь. Какой суд признает, что женщина жива, если в конверте ее инициалы и часть ее тела? Никакой. Вот и получите страховку намного раньше положенного времени, пока мы ловим убийцу. А достать уши, носы, пальцы — это сейчас не проблема. Литвинов застыл как покорный генсек и только минуты через две открыл рот. — А как же все-таки убийца? Ведь его видели… Архипов сидел, склонив голову, что-то обдумывая. — Возможно, это покажется слишком сложным, но мне кажется, что они вполне могут все это симулировать. — То есть как? — А так, что если у нас в деле будут только эти письма и ничего больше, то, скорее всего, мы бы быстро потеряли к ним интерес. Шутка кого-нибудь психопата, да мало ли… так ведь? Литвинов кивнул. — Но добиться им надо совсем другого. Им нужны свидетельства о смерти. Поэтому они закатили спектакль с убийцей, который подстерегает своих жертв как маньяк, ну и с прочими атрибутами. Кстати, будет совсем неудивительно, если на случай возможного провала они пошли еще дальше. Вдруг, все это раскроется? Такое ведь можно предположить, кто-нибудь сболтнет лишнее, увидит что-нибудь… Тогда пострадает все. И они сами, и компания, в лице посредника. Компания сама по себе может ничего и не знать. А может и знать. Я имею в виду руководство. Так вот, этих женщин помещают к такие условия, которые с виду раем не покажутся и держат там соответственно, чтобы они походили на жертв похищения. В этом случае, все остаются на свободе и с деньгами. Компания не посмеет им не выплатить, да и в договоре, наверняка, есть что-нибудь этакое. — То есть, — произнес Литвинов, обращаясь словно к самому себе, — закрывая дело, мы ставим последнюю, самую главную подпись. Архипов кивнул. — Но это еще из области версий, — сказал он. — Надо проверить страховую компанию, но лично мне кажется, что совпадений, вернее исключений из правил в таких случаях не бывает. Если все дают информацию, а одна скрывает, это настораживает. Кабинет затянуло стойкой завесой дыма, образующего под потолком причудливые формы. Тяжелые шторы на окнах были раскрыты и пропускали в комнату белесый дневной свет, рисующий на крашенном полу вялые блики. С пыльной полки книжного шкафа красными буквами подмигивал Уголовный кодекс и томик Фридриха Незнанского. Остальное свободное пространство занимали многочисленные стопки разноцветных папок, к которым не прикасались, по крайней мере, последние три пятилетки. Что в них содержалось — оставалось только гадать, может быть, пророчества бывшего хозяина кабинета. — Знаешь, что, — после некоторого раздумья сказал Литвинов, — пусть Батурин этим и займется. А ты поезжай на птицефабрику и быстренько закончи там все дела. Архипов покосился на шефа, который не переставал вертеть сигаретную пачку. — И все-таки, постарайся узнать поточнее, что это за компания, кто директор и так далее, чем больше, тем лучше. А там мы разберемся, в какую сторону ветер дует. Глава 17 Был уже вечер, когда Макс, покончив с делами, приехал на вокзал. Кишащий бомжами, проститутками и прочими отбросами, вокзал вызывал у него сильное отвращение. — Дяденька, дай сто рублей, — кто-то тронул его за полог плаща. Он обернулся и увидел грязного оборванного пацана с рукавами навыпуск. Макс достал из кармана мелочь и с омерзением бросил бомжонку. Тот сразу отстал. Впереди шли цыгане, и Макс предпочел обойти их. Слева и справа тянулись ряды коммерческих палаток. Вездесущие бабки делали бизнес, расхваливая пирожки, горячую курочку и прочую дребедень. Возле входа в вокзал стояли девицы неопределенного возраста. Недалеко от них лежал пропитый алкоголик в луже собственной мочи. Милиционеры из линейного отдела не обращали на него никакого внимания и чуть поодаль грызли семечки, помахивая резиновыми дубинками. Им смертельно надоела работа и они ждали окончания смены. «Тут будет чем поживиться», — подумал Макс, стараясь побыстрее войти в здание вокзала. Он был одет в светлый костюм, белую рубашку с синим в полосочку галстуком и бежевый плащ. Небольшого размера лакированные туфли и золотые очки довершали картину респектабельного молодого человека…