– Посмотрите! Вот Нелли! Вот такая она была! Как она могла стать тем, кого… кого я похоронил под ее именем? С экрана телефона на Леру смотрела действительно красивая молодая женщина. Длинные светлые волосы обрамляли лицо с точеными чертами, губы, растянутые в улыбке, обнажали ровные белые зубы, синие глаза смеялись, дышали жизнью и молодостью. – Я не знаю, – призналась Лера. – Но я хочу в этом разобраться. Поэтому и позвонила вам. Несколько дней назад было найдено еще одно тело. Оно принадлежит женщине, всего на три года старше вашей жены, но выглядит так же. И я хочу разобраться. Алексей удивленно посмотрел на нее, впервые в его глазах Лера разглядела что-то, кроме боли. – Еще одна женщина? – выдохнул он. – Да. И мне нужно понять, что общего между ней и вашей женой. Вам что-нибудь говорит имя Дарьи Антоновой? Алексей задумался. Лера видела, что он действительно вспоминает. – Нет, – он наконец качнул головой. – Первый раз слышу. Это вторая женщина? Лера кивнула. Павлов сказал, что проверил связи обеих женщин, на первый взгляд, их ничего не связывало: они жили в разных районах, учились в разных школах. Но иногда постороннему человеку и не уловить ту ниточку, что связывает двух человек. Родители Дарьи мало знали о ее жизни, надежда была на мужа Нелли, но тоже не оправдалась. – Скажите, ваша жена чем-нибудь болела? Может быть, были какие-то симптомы, на которые она не обращала внимания и потому не шла к врачу? Алексей непонимающе посмотрел на нее, и Лере пришлось объяснить: – Понимаете, я не нашла ни одной болезни, ни одной генетической аномалии, которая могла бы оправдать такое быстрое старение. Но ведь что-то должно было быть. – Она намеренно опустила пока версии с оружием и провалом во времени. Этот мужчина и так потерял жену, незачем забивать ему голову тем, во что люди обычно не верят. Лерина задача сейчас отработать до конца версию с неизвестной науке болезнью. – Нелли была здоровой, – уверенно сказал Алексей. – Болела только простудами, и то легко. Даже в этот раз я лежал с температурой, подняться не мог, а она тоже была простужена, но переносила легко. Таблетками закинулась и все – на ногах. Пошла гулять с собакой. Ну это, положим, не такой уж и показатель. Лера прекрасно знала мужчин, которые уже в 37,2 подняться не могли и завещание писали, а их жены при этом с температурой почти 40 ухаживали за тремя детьми и компот несчастному умирающему варили. – Прям совсем ничем не болела? – уточнила она. – Ничем. Мы… – Голос Алексея вдруг сорвался. Он откашлялся, а затем продолжил ровно, без надрыва, но Лера видела, каких трудов ему это стоит. – Мы ребенка хотели. Два года не получалось, пошли обследоваться. Причина оказалась во мне. Собрали документы на ЭКО, уже эмбрионы замороженные нас ждали. Все должно было случиться в этом месяце, Нелли готовилась. Поэтому я точно знаю, что она была абсолютно здорова, она же все эти обследования проходила. Информация показалась Лере интересной. ЭКО до сих не такая уж распространенная, особенно в информационном плане, процедура. Несмотря на то, что ежегодно ее делают тысячи женщин, тысячи малышей рождаются с помощью искусственного оплодотворения, все равно находятся противники, считающие, что это противоречит природе, что такие дети не должны появляться на свет, что у них нет души и прочий, прочий бред. В том числе и поэтому многие женщины скрывают, как именно был зачат их долгожданный ребенок. То есть, по мнению этих людей, Нелли Коростаева собиралась совершить грех. Дарья Антонова тоже нарушала религиозные заповеди. Интересно, не может ли причина крыться в этом? Версия показалась Лере интересной. По крайней мере, она хоть как-то связывала двух женщин. – Что мне теперь делать? Лера непонимающе посмотрела на Алексея. Тот сидел сгорбившись, уперевшись локтями в колени и сцепив руки в замок, смотрел прямо перед собой и, казалось, не видел ничего, что было перед глазами. – В каком смысле? – С эмбрионами. Их трое. Я же не могу сказать, чтобы их просто выбросили. Это трое наших с Нелли детей, которых мы так хотели. – Трое потенциальных детей, – осторожно уточнила Лера. – К сожалению, эмбрионы не всегда приживаются. Алексей, казалось, ее замечания даже не услышал. – Я думал о суррогатной матери. У меня мог бы остаться малыш, которого Нелли так хотела. Больше всего на свете Лере хотелось оказаться сейчас дома. И даже не потому, что ломило все тело и болела голова, а потому, что она не хотела вести этот разговор. Не считала возможным давать какие-то советы убитому горем человеку. И она понятия не имела, как поступила бы на его месте. Вполне вероятно, и ему не нужен был совет совершенно постороннего человека. Почему-то казалось, что он не обсуждал этот вопрос ни с кем из родных и друзей. Но сейчас ей надо было что-то сказать, она видела, что Алексей ждет ее ответа. Не факт, что прислушается к нему, но хочет, чтобы она высказала свое мнение, потому что отчаялся решить сам. Может быть, посчитал, что ей, как женщине, виднее, а может, она просто оказалась рядом в то время, когда он устал думать сам. – Не спешите, – осторожно сказала Лера. – Вам ведь необязательно решать этот вопрос прямо сейчас. Замороженные эмбрионы могут храниться очень долго. Как бы вы ни поступили сейчас, вы сделаете это под воздействием эмоций, и отменить поступок будет нельзя. Дайте себе время пережить потерю. Легче не станет, не ждите, но вы научитесь жить с этой болью. И тогда сможете принять взвешенное решение. Алексей отвернулся и снова уставился перед собой. Плечи его не сотрясались от рыданий, пальцы не шевелились. Казалось, он замер, как древнегреческая статуя, запечатленная в самый скорбный момент своей жизни. Лера понятия не имела, о чем он думает, услышал ли то, что она хотела донести. – Спасибо, – наконец произнес Алексей. – Наверное, это то, что я хотел услышать. Просто… мы с Нелли были знакомы с пятнадцати лет. Я пришел в их класс, и нас посадили вместе. С тех пор мы не расставались. Девять лет. Все решения всегда принимали вместе, и сейчас я растерялся. Мы хотели ребенка, и мне казалось, что я должен довести наше желание до конца, но я… мне страшно. Страшно, что я не справлюсь. – Вы не должны решать сейчас, – мягко повторила Лера. – Да. – Алексей выпрямился и посмотрел на нее. – Не должен. Спасибо. Пес, до этого круживший рядом с хозяином, подошел к нему, поднялся на задние лапы, передние положил Алексею на плечи и лизнул его в щеку. Алексей потрепал собаку по холке, благодаря. – Где вы нашли собаку? – спросила Лера. – В подвале, – ответил Алексей не задумываясь. Сразу понял, что Лера имеет в виду не в целом, где они с Нелли ее взяли, а где он нашел ее после смерти жены. – Я обошел все окрестности, расклеил листовки. Искал не только Нелли, но и ее. Мне позвонили какие-то подростки и сказали, что видели похожую. Она сидела в углу и дрожала от ужаса. Была голодной и замерзшей. Знаете, мне кажется, она забилась туда сразу же и не выходила несколько дней, пока я ее не нашел. – Это необычно? – уточнила Лера. – Я имею в виду, собака всегда была с вами, далеко не отходила? – Нет, – Алексей качнул головой. – Вообще-то она довольно смелая, Нелли не любила с ней гулять, потому что она постоянно убегала, приходилось ее искать. Мне казалось, что если однажды она потеряется, то мы найдем ее в соседнем городе. А сейчас вот так, – он указал на собаку, снова ходившую вокруг лавочки, на которой они сидели. Лера вспомнила рассказы собачников о том, что собаки боялись идти в ту сторону, где находился труп Нелли. Что-то напугало и их, и пса Коростаевых. Так сильно, что теперь он боится отходить от хозяина больше чем на метр. Попрощавшись с Алексеем, Лера медленно побрела в сторону метро. Еще не было и четырех часов дня, но на улице уже начало темнеть. Небо снова затянуло тучами, начал накрапывать мелкий дождь. Ветер стал ледяным, дул прямо в лицо, даже глаза было тяжело держать открытыми. А еще немилосердно драло горло, и Лера поняла, что ей нужно зайти в аптеку. В аптеку и в магазин за вином. Потому что разговор с Алексеем так сильно выбил почву у нее из-под ног, что она никак не могла взять себя в руки. Не так уж часто ей доводилось общаться с родственниками погибших. Ее задачей было сделать вскрытие и написать отчет, все интересующие вопросы родственники обычно задавали следователям, а не экспертам. Интересно, если бы тогда, полтора года назад, она все-таки погибла бы, кто-то страдал бы так сильно по ней? Глава 6 Информация, добытая Лерой, Павлову понравилась. Он знал, какими отбитыми иногда бывают религиозные фанатики. Более того, совсем недавно ему как раз попадалась статья в газете о том, что очередная такая община, по странному недоразумению имеющая своего человека в Госдуме, пыталась пролоббировать запрет на ЭКО. Дескать, дети, зачатые таким образом, рождаются без души, и еще какая-то религиозная туфта. В другое время Олег даже не стал бы читать такую статью, но в тот момент вся газета им уже была прочитана, не этикетку же на освежителе воздуха разглядывать. Несмотря на то, что Олегу Павлову к пятидесяти годам было уже ближе, чем к сорока, он прекрасно умел обращаться и с компьютерами, и со смартфонами. Для него не составляло труда найти нужную информацию в интернете, отыскать человека в соцсетях и справиться с очередным новомодными приложением. Он даже печатать выучился двумя руками вслепую. У Олега было много недостатков, он прекрасно знал об этом. Он так и не создал семью, поскольку стал бы плохим мужем и отвратительным отцом. Он редко навещал родителей. Много курил и еще больше пил, хотя алкоголиком себя не считал. Когда того требовали обстоятельства, он прекрасно обходился без алкоголя несколько недель кряду. Правда, тут стоит отметить, что обстоятельства такие случались крайне редко. Единственное, в чем Олег был по-настоящему хорош, это в своей работе. Он был прекрасным профессионалом, испытывал определенный кайф, вычисляя очередного преступника. Он был единственным в отделе, кто беспрерывно проработал в нем больше двадцати лет, а потому его уважали и к нему прислушивались. Намекнули даже однажды, что, если бы не его тяга к спиртному, отдел три года назад, после того, как старого начальника проводили на пенсию, возглавил бы именно он. Олег любил свою работу, хотел в ней преуспевать, а потому считал, что просто не имеет права отстать от времени, не уметь обращаться с гаджетами, не знать, чем живет современная молодежь. К сожалению, преступниками становятся не только те, кто уже перешагнул полувековой рубеж. И тем не менее от гаджетов он уставал. Приходя домой поздно вечером, Олег хотел отдохнуть от сенсорных экранов и сложных меню, поэтому он выписывал газеты и с удовольствием их читал. А прочитав, не выбрасывал, а складывал на полку в туалете. Смартфон в «места заседаний» он никогда не брал, а сидеть просто так было скучно. Именно там и доходили руки до тех статей, что показались ему неинтересными сначала, именно там и попалась ему информация о попытках запретить ЭКО. Вернувшись домой, Олег быстро сбросил тяжелые ботинки и куртку, оставив их лежать на полу в коридоре, направился в туалет, стащил с полки кипу газет. К сожалению, по порядку он их никогда не складывал, и даже тот факт, что видел статью около месяца назад, помочь ему не мог. Однако он обладал фотографической памятью, а потому помнил, что статья располагалась на третьей странице вверху, а ниже была огромная черно-белая фотография отреставрированного недавно музея. Статья нашлась в девятой по счету газете. Найдя ее, Олег не потрудился положить остальные газеты на место, вышел с нужной и направился на кухню, чтобы согреть себе чаю. Так и ставил чайник, держа одной рукой тонкие листы и вчитываясь в буквы, близоруко щурясь. Надо бы дойти до врача и выписать наконец очки, да все некогда. Статья была написала с пафосом, и чувство гадливости вызвала у него еще в первый раз, теперь оно лишь усилилось. Автор писал о том, что подобный метод размножения нарушает тайну зачатия, сводит участие в нем отца к минимуму и что вообще это не лечение бесплодия, а едва ли не новый способ размножения. «ЭКО, таким образом, стоит на одном уровне с фашистскими методами селекции человека, с попытками вывести идеальное человеческое существо, отбросив всех остальных, – писал автор. – По сути, ЭКО – это евгеника. И кто может обещать нам, что женщины в будущем не откажутся от зачатия естественным способом? Кто может обещать, что, видя у соседки ребенка, которому та сама выбрала пол и внешность, женщина, способная зачать и выносить, не захочет тоже дитя из пробирки, ведь у нее дома уже три дочери, а так хочется сына? А ведь это вмешательство в замысел Бога, это путь вопреки Его воле!» У Олега, в общем-то, не было какого-то четкого отношения к подобному методу зачатия. Как и вообще к детям. Он этим вопросом в принципе мало интересовался, но еще при первом прочтении прекрасно видел искажение фактов, кривую логику и попытки манипулирования общественным сознанием. А это все то, что он терпеть не мог. И если уж зашел разговор о религии, то Сын Божий, насколько Олег помнил, тоже был зачат не совсем традиционным способом. Но об этом, конечно, лучше помалкивать. Автор статьи был подписан как Юрий Белогородцев, глава Общины Спасения мира. И именно это было Олегу важно. Сведений об Общине в интернете он нашел немного, никакого сайта, где были бы указаны ее телефоны, и вовсе не было. Тогда Олег вытащил из кармана телефон, отыскал номер знакомого журналиста. Тот работал в другом издании, но имел обширные связи среди журналистской братии, а потому наверняка мог свести Олега с тем, кто даст ему контакты этого Белогородцева. Так и получилось: уже следующим утром на его столе лежал листок бумаги, на котором был записан и телефон этого главы, и даже адрес, где размещается данная секта. А в том, что это самая обыкновенная секта, Олег не сомневался ни секунды. Знал он таких. Правда, пообщаться с Белогородцевым удалось только спустя два дня: преступники Санкт-Петербурга отказывались ставить свои злодеяния на паузу, чтобы дать майору Павлову немного времени на расследование, по которому с него никто ничего не спрашивает. Община занимала обычный одноэтажный старый дом, которых на окраине города все еще было много. Правда, забором и воротами Белогородцев озаботился. Олегу пришлось долго звонить в звонок, прежде чем ему открыли. Перед ним стояла молоденькая девушка, одетая в длинное платье до пола, напоминавшее бы одеяние монахини, если бы было не светло-голубого цвета. На голове девушки, почти целиком скрывая волосы, был повязан такого же цвета платок, а из-под подола платья выглядывали голубые туфли. И ни куртки, ни пальто. – Добрый день! Я к вашему… – Олег осекся, не зная, как в этой секте принято называть главного. – Господину Белогородцеву, – в итоге выкрутился он. Сектантка бросила на него кроткий взгляд и тут же снова опустила глаза вниз. – К отцу Юрию, – поправила она его. – Пойдемте. Отец, значит. Ну-ну. Девушка провела Олега через небольшой двор, запущенный и неухоженный, в дом. Тот только на первый взгляд казался обычным, но, уже попав во двор, Олег понял, что здание многократно достраивалось и сейчас внутри наверняка напоминало лабиринт. Начинался дом с узкого темного коридора, в который выходили три одинаковые, как сиамские близнецы, двери. – Ждите тут, – коротко бросила девушка и скрылась за центральной. Ждать пришлось не меньше десяти минут. За это время Олег успел изучить абсолютно пустые стены коридора, убедиться, что тусклая лампочка под самым потолком одна, другого освещения нет, а две другие двери надежно заперты. На самом деле даже не две, а все три, поскольку сектантка, уходя, свою тоже заперла – Олег слышал недвусмысленный щелчок. Хорошо хоть входную ему открытой оставили, а то чувствовал бы себя как мышь в мышеловке. Олег мог бы предположить, что Белогородцеву нужно время, чтобы подготовиться к визиту и произвести нужное впечатление на посетителя, однако Олег звонил ему и предупреждал о своем визите. Значит, эта задержка нужна лишь для того, чтобы показать свою занятость. Или власть. Белогородцев ждал его в тесной комнатушке, оборудованной под уютно обставленный кабинет. И если вдруг Олегу придется самостоятельно искать выход, он точно заблудится. Куда они идут, он запутался уже на третьем повороте. В кабинете, как и в коридорах, которыми его вели, не было ни икон, ни крестов, что давало понять, что ни к каким ответвлениям традиционной церкви отец Юрий свою Общину не относит. И это было правильно, на взгляд Олега: чем меньше привлекаешь внимания со стороны признанных религиозных служителей, тем меньше к тебе вопросов. Правда, религиозная тематика все-таки присутствовала: во всех углах стояли свечи, по большей части пока не зажженные, на низких столиках Олег разглядел тоненькие книжицы и брошюры с пафосными названиями вроде «Путь к Нему», «Все о спасении души», «Не жить во грехе» и т. д. В кабинете Белогородцева свечи тоже присутствовали, а вот брошюр Олег не заметил. Напротив двери располагалось большое окно во всю стену, занавешенное тяжелыми темно-синими портьерами. Возле окна стояли два мягких кресла и низкий столик. Слева вдоль стены протянулись многочисленные закрытые шкафы, справа находился большой стол, занимающий почти все свободное пространство, и за ним сидел мужчина. Если бы Олегу нужно было описать гражданина Белогородцева одним словом, он сказал бы «крыса». Глава общины был худ, бледен, имел мелкие черты лица, маленькие глазки и острый нос. Жидкие темные волосы были убраны назад и завязаны в тонкий хвост, а еще, похоже, смазаны гелем. Ну либо Белогородцев не знал о существовании шампуня. Вся одежда его была синего цвета: синяя рубашка с длинным рукавом, синяя лента на волосах, синие штаны – мужчина сидел ко входу боком, поэтому Олег смог разглядеть и их. На вид Белогородцеву было около сорока, но мелкие черты лица могли скосить ему несколько лет. – Добрый день! – по-деловому поприветствовал Олега Белогородцев. – Чем могу быть полезен? Олег прошел внутрь, без приглашения плюхнулся на стул посетителя, вытянул гудящие ноги. – Вижу, вы человек занятой, – с места начал он, – поэтому буду краток. Недавно в городе произошло убийство женщины, и у нас есть основания полагать, что произошло оно на, скажем так, религиозной почве. Белогородцев заинтересованно подался вперед, поставил локти на стол и сложил руки домиком.