Калачев, обиженный, что его прервали на самом интересном месте, сделал небольшую паузу, после чего проговорил: – Э-э… видите ли… Если не ошибаюсь, я уже сообщал вам, что следить за состоянием и движением боеприпасов это все-таки немного не моя компетенция. Я не могу один уследить за всем. Именно поэтому у меня существуют заместители и руководители различных структурных подразделений. Для того чтобы мне не приходилось лично проверять, достаточно ли продуктов в солдатской столовой, убрана ли территория, находятся ли на своих постах караульные. Я не должен делать это сам, на это есть специальные люди. То же касается и боеприпасов. Мне очень понятно ваше желание получить ответы на все эти вопросы, но проблема в том, что это – вопросы не по адресу. На них, без сомнения, смог бы в полном объеме ответить Дмитрий, но, как вы сами понимаете, он сейчас не сможет этого сделать. Я сейчас рассматриваю кандидатуры для замещения этой должности, как только новый заведующий хранилищами приступит к своим обязанностям, я уверен, он сможет во всем досконально разобраться и исчерпывающе ответить на любые вопросы. «Ловко, – слушая эту отповедь, думал Гуров. – И не сказал ничего, и в сокрытии информации не обвинишь. Что ж с человека взять, если он действительно не знает? Не его это компетенция. А новый заведующий когда еще разберется. К тому времени все уж быльем порастет. Да и если не порастет, все равно с этого «нового» пользы для дела не много будет. Он ведь тут, собственно, ни при чем. Откуда ему знать, чего там его предшественник мухлевал? Это ведь не он противотанковые гранаты невесть откуда привез и на склад сунул. Это ведь Рыбаков. С него и спрашивайте. Ловко. Нет, как хотите, а это самоубийство для господина Калачева просто подарок». – Послушайте, Владимир Григорьевич, – заговорил он, когда командир закончил свою назидательную речь. – То обстоятельство, что сами вы не можете ответить на вопрос о боеприпасах, конечно, создает мне некоторые неудобства, но любая проблема имеет решение. Вы не должны даже сомневаться, что моих полномочий вполне достаточно для того, чтобы пригласить сюда людей, весьма компетентных в подобных вопросах. Они изучат соответствующую документацию и выяснят все, что меня интересует, гораздо раньше, чем в этих делах досконально разберется новый заведующий. Я уже созванивался со своим руководством в Москве, проверочная комиссия готова выехать. Но, учитывая, что вы сделали шаг навстречу, предоставили документы и показали свою готовность к сотрудничеству, я уже подумал было, что привлечение дополнительных сил не понадобится. Признаюсь, собирался даже дать, так сказать, отбой тревоге, отменить выезд людей. Но… по-видимому, поторопился. Жаль, жаль. – Вы, конечно, можете приглашать всех, кого посчитаете нужным, – осторожно начал Калачев, явно недовольный таким поворотом дела, – но мне тоже показалось, что мы и без «дополнительных сил» сумели найти общий язык. Разве я создавал какие-то препятствия в вашей работе? Вводил в заблуждение, отказывался давать информацию? Напротив, я стараюсь делать все возможное со своей стороны, чтобы помочь. Вы хотели изучить ведомости о перемещении боеприпасов, я дал вам в помощники человека, максимально компетентного в этих вопросах. Но, волею судеб, все сложилось… так, как сложилось. Однако я и в этом случае сделал все от меня зависящее, чтобы вы получили необходимую вам информацию. Все, что было у Дмитрия Ивановича в сейфе, в тот же день лежало у вас на столе. Казалось бы, это ли не готовность к сотрудничеству? Я даже, в каком-то смысле, превысил свои полномочия, чтобы удовлетворить ваши нужды. Все-таки это не мой сейф, и, строго говоря, я не должен был так бесцеремонно туда вторгаться. Но я сделал это. Сделал, чтобы угодить вам. И вот вы снова недовольны и грозите мне какой-то комиссией. Ну присылайте, что я могу сказать. Если эти люди лучше разберутся в наших делах, чем мы сами, присылайте. Изображая из себя жертву жестокой несправедливости и полицейского произвола, Калачев настолько вошел в роль, что при последних словах даже рукой махнул, дескать, пропадай оно все. Лев оценил артистические способности собеседника, но изменить первоначальные намерения это его не заставило. – Да, разумеется, – проговорил он. – Каковы бы ни были обстоятельства, я должен делать свою работу. А моя работа в том, чтобы выяснить, по какой причине на складе оказались боеприпасы, произошел взрыв и пострадали люди. И я, конечно же, постараюсь выяснить это как можно скорее. – Не сомневаюсь в этом, – поняв, что театральное выступление полковника не убедило, сказал Калачев. – Единственное, что могу добавить по поводу боеприпасов, это то, что на наших складах хранились не только вооружения, принадлежавшие, собственно, части. – Вот как? – навострил уши Гуров. – А чье же еще оружие могло здесь храниться? – Мы сотрудничаем с организацией, занимающейся подготовкой кадров для частных охранных фирм, – спокойно, как о каком-то незначительном пустяке, говорил Калачев. – Они, разумеется, обучают своих клиентов и навыкам обращения с боевым оружием в том числе. Но у них нет собственного полигона и подходящих условий для хранения вооружений. Поэтому они заключили договор с нами. На наших складах хранятся их оружие и боеприпасы, и, кроме того, иногда мы предоставляем им наш полигон для тренировок, так сказать, в реальных условиях. Оружие, разумеется, хранится отдельно от нашего, и тренировки, о которых я упомянул, проводятся в такое время, когда на полигоне не заняты наши военнослужащие. Для нас это не обременительно, для них удобно, ну а в целом для части дополнительное подспорье. Небольшой доход, который можно использовать на хозяйственные нужды. К счастью, сейчас в этом плане у подразделений есть определенное, так сказать, пространство для маневра. «И до сих пор молчал! Ну и фрукт! – слушая эту неспешную речь, подумал Гуров. – Вот уж и правда, мутный так мутный». Информация о том, что на складах части хранились вооружения некой сторонней организации, коренным образом меняла дело и создавала предпосылки для новых версий относительно возможных махинаций с боеприпасами. «Может быть, они решили придержать часть боеприпасов, чтобы потом загнать по дешевке этой самой фирме, обучающей телохранителей? – размышлял Лев. – Действительно, чем задарма спускать на утилизацию, не лучше ли осуществить «маневр» и создать «для части» очередное неплохое подспорье?» Версия была не такая уж фантастическая. Смущало только одно. Хотя подобные «маневры», несомненно, являлись должностным преступлением, но тяжесть того преступления была совсем не такой, чтобы человек предпочел свести счеты с жизнью, лишь бы избежать наказания за него. Кроме того, информация об этой фирме, сама по себе, несомненно, очень интересная, все-таки не объясняла ситуацию с гранатометами. Навряд ли курс обучения частных телохранителей предполагал тренировки с подобными видами вооружений. Но уточнять этот вопрос у Калачева Гуров не стал. Не хотелось в сотый раз выслушивать поучительные беседы о разделении полномочий и сферах компетенции. – Как называется эта фирма? – спросил он. – Фирма? Дайте вспомнить, – картинно наморщив лоб, проговорил Калачев. – Кажется… да, кажется, «Щит». Именно. «Щит». Действительно, как я мог забыть. Я ведь сам подписывал договор с ними. Давно дело было. – Адрес вы, наверное, и тем более не помните? – слегка усмехнулся Лев, которого ничуть не обманула эта новая игра. – Разумеется, нет, – снисходительно улыбнулся Калачев. – Но если он вам необходим, узнать, думаю, будет несложно. Наверняка у Ирины Константиновны имеются эти данные. Если хотите, я попрошу, чтобы она нашла для вас. – Да, пожалуйста. Буду вам очень благодарен. Когда генерал по внутренней связи выдал задание секретарше, Гуров, не очень надеясь на успех, все-таки решил попытать счастья и задать более конкретный вопрос относительно вооружений. – Так вы предполагаете, что боеприпасы, которые находились на этом складе, принадлежали этой самой фирме? – в лоб спросил он. – Не знаю, – с той же улыбкой, как взрослый, терпеливо объясняющий что-то непонятливому ребенку, ответил Калачев. – Эти вопросы целиком находились в ведении Дмитрия Ивановича. – Но в каких-то документах эти вопросы, наверное, отражались? Вот вы сейчас упомянули про договор, например. – Несомненно. Желаете просмотреть и их тоже? – Да, было бы очень интересно ознакомиться. – Хорошо, я распоряжусь, чтобы Ирина Константиновна подготовила для вас бумаги. – Они хранятся у нее? – Скорее всего, в бухгалтерии. Вы ведь понимаете, здесь своего рода товарно-денежные отношения, – тонко улыбнулся Калачев. – Да, конечно. Сегодня вечером я смогу их получить? – Опять будете сидеть до полуночи? Хорошо, я скажу, чтобы она подготовила к вечеру. Сейчас вы, наверное, хотите отправиться в эту фирму? – в очередной раз продемонстрировал проницательность генерал. – По-видимому, да. – Если хотите, я дам машину, вас отвезут. Насколько я понял, вы новичок на нашей территории. Зачем тратить время на поиски, когда можно воспользоваться услугами опытного водителя? – Спасибо, я справлюсь. Кстати, еще одна небольшая просьба. Я так понимаю, подготовленные для меня бумаги Ирина Константиновна отнесет в мой кабинет? – Да, разумеется. А вы предпочли бы какое-то другое место? – Нет, место вполне подходит, я просто хотел попросить, чтобы, в случае надобности, его предоставляли и моему коллеге. Панфилов Артем, оперуполномоченный. Вы, наверное, уже знакомы с ним. – Да, конечно. – Вот и прекрасно. Мы работаем вместе, так что вполне логично будет, если и он получит такой же свободный доступ в этот кабинет, как и я. – Хорошо, я распоряжусь, – на все согласный, кивнул Калачев. – Буду вам очень признателен. Всего доброго. Покинув кабинет, Гуров взял у секретарши адрес и вышел на улицу. Его машина так и стояла возле гостиницы, и по пути он обдумывал только что произошедший разговор. Предчувствия оправдывались. Используя благоприятные обстоятельства, Калачев все валил на Рыбакова, полностью отстраняясь от всех вопросов, касающихся вооружений. Причем довольно примечателен был тот факт, что он до сих пор ни словом не упомянул о фирме «Щит», на которую, казалось бы, проще всего было свалить и наличие «лишних» боеприпасов, и «нечаянные» жертвы. Мало того, можно было бы еще и героями себя выставить. Дескать, ценой невероятных усилий и даже потерь среди личного состава предотвратили катастрофу, чуть было не произошедшую по вине легкомысленного фермера и «смежной» организации, повесившей нам на шею заботу о дополнительных боеприпасах, которые нам и в страшном сне не снились. Да и от утилизации можно было «вчистую» отделаться. Если боеприпасы, взорвавшиеся на складе, – имущество этого самого «Щита», то получается, что собственное непригодное к использованию имущество военные целиком и полностью утилизировали в полном соответствии с планом. Наличие фирмы, тоже имеющей дело с оружием и соответствующими тренировками, могло стать тем самым козлом отпущения, который позволил бы командованию части выйти сухим из воды. И тем не менее Калачев не только не уцепился за эту, казалось бы, очевидную спасительную «соломинку», а, наоборот, до последнего скрывал информацию о сотрудничестве со «Щитом», о котором сам, конечно же, был прекрасно осведомлен. Злосчастным «козлом» сделался Рыбаков, а о фирме «Щит» полковник Гуров, которому так старательно обеспечивали режим наибольшего благоприятствования, узнал в самый последний момент, когда все главное, по-видимому, уже свершилось. Но почему все-таки, если поначалу Калачев так усиленно скрывал сведения об этой фирме, он рассказал о ней сейчас? Обдумав этот вопрос, Лев пришел к выводу, что причин было как минимум две. Во-первых, поняв, что так или иначе этот настырный мент все равно залезет в его бумаги, Калачев понял и то, что о фирме «Щит» он тоже так или иначе узнает. И предпочел, чтобы эта информация исходила от него лично, как очередной акт доброй воли. А во-вторых, на договоре с фирмой стояла личная подпись командира части, и уже одно это перекрывало ему все пути к отступлению. Если относительно движения боеприпасов он еще мог вилять и представляться некомпетентным профаном, который не в курсе собственных дел, относительно сотрудничества со «Щитом» он никак не мог сказать, что об этом не знает. Максимум, что он мог здесь сделать в плане обеспечения собственной «безопасности», это снова все реальные действия перевалить на Рыбакова, а самому представиться только «свадебным генералом», все участие которого состоит лишь в том, что он поставил в нужном месте нужную подпись. Что он, собственно, и сделал. Гуров активировал номер Панфилова и, когда тот ответил, попросил: – Артем, поработай еще раз навигатором. Нужно найти дом по адресу Лесная, пять. Не подскажешь, как удобнее туда добраться из части? – Лесная? Так это самая окраина. Вам добираться будет совсем несложно. Когда доедете до указателя с названием города, вам нужно будет повернуть направо. Там дорога хотя и не очень красивая, но худо-бедно асфальтированная. Ехать можно. – Только осторожно? – Да, пожалуй. Зато она самая короткая, не придется через весь город проезжать. По этой дороге доедете до поворота налево, где начинаются гаражи. Вот туда вам нужно будет повернуть и ехать, пока не увидите более-менее цивилизованные строения. Это и будет улица Лесная. Где именно там дом пять, я сказать не готов, но… – Но это уже не страшно, – не дал ему договорить Лев. – Главное, маршрут мне понятен, а уж дом отыщу как-нибудь. Не потеряюсь. Спасибо, Артем. Что там с моими заданиями? Выполняются? – Да, постепенно. Экспертам позвонил, обещали прислать заключение к вечеру. Сейчас изучаю материалы допросов, ребята вчера поработали в части очень плодотворно. – Много информации? – Много допросов. Похоже, действительно постарались опросить каждого, кто накануне смерти контактировал с Рыбаковым. Объем, как говорится, нагнали, но полезного в сухом остатке немного. Сейчас сижу, просеиваю. Вы ведь сказали, что вам только самое основное нужно. – Да, желательно. Забивать голову всякой посторонней шелухой как-то не хочется. У меня и от того, что непосредственно касается дела, уже мигрень начинается. – Что, еще какие-то новости? – с тревогой спросил Артем. – Не волнуйся, летального пока ничего не было. Просто дополнительная информация. Это не по телефону. Вот, в адрес съезжу, вернусь в часть, тогда все тебе расскажу. – Хорошо, буду ждать. – А я жду резюме. Не забудь. – Да, разумеется. – Кстати, я тут пробил для тебя льготу, – улыбнувшись, вспомнил Лев. – Теперь этот кабинет, который нам так любезно предоставили, – такое же твое рабочее место, как и мое. Можешь заходить туда в любое время. Я сказал Калачеву, он обещал распорядиться. Зайди к секретарше, узнай, ключи тебе дадут, или сама она будет бегать каждый раз открывать, но занимать кабинет можешь смело. – Вот спасибо, Лев Иванович! – обрадовался Артем. – За столом-то оно, конечно, удобнее работать, чем в машине. Очень благодарен. – Ну и добро. Действуй. Закончив разговор с коллегой, Гуров завел двигатель и вырулил с парковки возле гостиницы.