Глава 7 Следуя предельно четким рекомендациям Артема, он уже через полчаса подъезжал к повороту на усеянную рытвинами и колдобинами дорогу, по обеим сторонам которой тянулись непрерывные ряды гаражей. Дорога была еще хуже, чем та, на которую он свернул с трассы, и, въехав в гаражный ряд, Гуров до минимума сбросил скорость. Цивилизованные строения он увидел минут через двадцать непрерывного подпрыгивания на колдобинах. Гаражный ряд заканчивался небольшим пустырем, вдоль которого шла проезжая часть, а вдалеке виднелись многоэтажные дома. Доехав до них и окинув взглядом стройные ряды девятиэтажек, Лев подумал: «Что ж, будем считать, что это и есть улица Лесная. Интересно, в какой части находится дом номер пять? В жилой или в нежилой?» Поразмыслив, он решил, что, с учетом специфики фирмы, размещение ее в цоколе жилого дома, как это частенько бывает с офисными помещениями, нецелесообразно. Поэтому, выехав на дорогу, не стал отъезжать далеко, а притормозил у первого же одноэтажного строения, видом своим напоминавшего заводскую проходную. Выйдя из машины и прочитав табличку, висевшую на стене, он выяснил, что это мебельная фабрика, и направился дальше. Следующее здание выглядело гораздо солиднее и привлекательнее. Очевидно, его либо не так давно построили, либо хорошо отремонтировали. К дверям, расположенным над высоким цоколем, вела солидная лестница из серого камня, и, поднявшись по ней, Гуров занялся изучением еще одной таблички. Много времени это изучение не заняло. Крупные буквы «ЩИТ», блиставшие сусальным золотом, говорили сами за себя. Поняв, что попал по адресу, он открыл дверь и оказался в небольшом вестибюле, разделенном на две неравные половины обязательным турникетом. Охранник, сидевший в стеклянной будочке, поднял на него вопросительный взор, и Гуров достал удостоверение, раскрыл «корочки» и, поднося их к глазам охранника, проговорил: – Я бы хотел пообщаться с директором. Он сейчас у себя? Скользнув взглядом по документу, дюжий парень очень вежливо, не хуже любой консьержки, ответил: – Подождите минуту, я сейчас узнаю. Связавшись с кем-то по внутренней линии, он сказал в телефонную трубку: – Николай Семенович, тут… к вам. Да. Да. Хорошо. В результате этого непродолжительного общения лампочка на турникете загорелась зеленым, и Гуров смог пройти заградительный кордон. – Второй этаж направо, пятнадцатый кабинет, – кратко сориентировал охранник. – Благодарю, – ответил Лев, поддержав принятый охранником вежливый тон. Поднимаясь на второй этаж, он припомнил многозначительное выражение лица парня во время разговора по внутренней связи, а также общую непродолжительность этого разговора и отсутствие объяснений. Охранник не сказал, кто именно пришел, хотя, несомненно, прочитал все, что было написано в удостоверении. Он также не спросил, по какому делу явился к директору высокий полицейский чин, хотя это, конечно же, должно было заинтересовать и директора, да и самого охранника. Такое изумительное отсутствие дополнительных вопросов могло означать только одно – в фирме «Щит» все уже в курсе, кто он такой и по какому вопросу явился. «Предупреждены и вооружены, – усмехнулся про себя Гуров. – Что ж, будем иметь в виду. По-видимому, ответы на мои предполагаемые вопросы у уважаемого Николая Семеновича уже готовы. С удовольствием послушаю еще одну сказку». Повернув направо, он прошел несколько метров и, остановившись перед дверью с номером пятнадцать, прочитал очередную табличку: «Пахотин Николай Семенович, директор». Вежливо постучав, Лев услышал из-за двери громкое: «Да-да, проходите» и, открыв дверь, увидел спешащего к нему навстречу плотного, среднего роста мужчину. – Проходите, пожалуйста, – говорил тот, радостно улыбаясь, будто встретил долгожданного гостя. – Вот сюда, вот на этот стул. Присаживайтесь. Устроив полковника напротив своего стола, он снова занял руководящее место и, изобразив на лице безыскусную любознательность, поинтересовался: – Что привело вас к нам? Во время этих маневров Гуров внимательно всматривался в лицо директора, пытаясь определить, чего можно ждать от этого человека. Лицо не слишком обнадеживало. Рыжеватые волосы, пухлые щечки и мутные серые глазки, бегающие из стороны в сторону бойчее, чем у самого Калачева, невольно приводили на память емкое и краткое определение: «прохвост». – Несколько вопросов, – ответил он, решив поддержать игру и сделать вид, что безыскусность собеседника кажется ему вполне искренней. – Вы, наверное, в курсе, что недавно в соседней военной части случилось чрезвычайное происшествие. Взорвался склад с боеприпасами. – Да, конечно, – с готовностью подтвердил Пахотин. – Об этом говорили во всех новостях. Наверное, уже вся страна в курсе. – Возможно. При выяснении обстоятельств дела у нас возникло некоторое недопонимание того, какие именно боеприпасы находились на том складе. Если я правильно понял, в хранилищах этой военной части находились не только вооружения, принадлежащие, собственно, самому подразделению? Там было и ваше оружие? Перед тем как ответить, Пахотин сделал небольшую, буквально в пару секунд, паузу, которая не ускользнула от внимания Гурова, затем произнес: – В хранилищах – да. У нас есть договоренность с командованием, мы храним там боевые вооружения, с которыми наши, так сказать, студенты тренируются на завершающих этапах обучения. Но наши арсеналы хранятся на подземных складах, и если вы намекаете, что в тот день взорвались именно они, ответственно заявляю, что это не так. – В самом деле? – проницательно взглянул на него Лев. – У меня несколько иные сведения. Командование части информировало меня, что незадолго перед происшествием имело место перемещение боеприпасов с одного склада на другой. Сейчас, в связи с трагической кончиной заведующего арсеналами, сложно восстановить точную картину и сказать, какие именно боеприпасы лежали на том складе. По сути, он вообще должен был стоять пустым, ведь то, что там лежало, вывезли на утилизацию, однако, как ни странно, пустым он не был. В результате произошла трагедия, погиб человек. Взорвавшиеся боеприпасы могли перенести с любого склада, в том числе и с подземного. На каком основании вы так уверенно утверждаете, что именно ваших боеприпасов там быть не могло? В этот раз Пахотин думал гораздо дольше, чем в предыдущий. Очевидно, он не предполагал, что легенда о перемещении боеприпасов, которую так усердно рассказывали полковнику, может сыграть и в обратную сторону. Шестое чувство подсказывало Гурову, что легенду эту Пахотин прекрасно знал и теперь мысленно оценивает возможные варианты ответа, которые бы позволили и партнеров не засветить, да и самому не попасть под раздачу. – Да, возможно, я поторопился, – медленно, тщательно подбирая слова, произнес он. – Возможно, командование из каких-то соображений переложило в это хранилище именно наши боеприпасы. Но лично мне об этом ничего не известно. В продолжение нашего сотрудничества с частью боеприпасы нашей фирмы располагались именно в подземных хранилищах. Поэтому я и говорил с такой уверенностью, что в наземном складе их не может быть. Но если командование решило изменить это… – В таком случае вас, наверное, должны были поставить в известность? – по-своему продолжил мысль Гуров. – Да… – как-то неуверенно ответил Пахотин. – Наверное, должны были. Но… просто не успели. Столько всего навалилось. По-видимому, были более срочные вопросы. – Да, наверное. Здесь есть еще одна странность, – сделав небольшую паузу, продолжил Лев. – Если верить заключению экспертов, среди снарядов, взорвавшихся на складе, были противотанковые гранаты для ручных гранатометов. Вместе с тем, на вооружении в части таких гранатометов нет, это известно совершенно точно. Вы можете как-то объяснить подобный казус? Ведь кроме вооружения самой части на складах хранилось только ваше оружие. Ваши «студенты» тренируются с РПГ? Если в первых двух случаях Пахотин после вопросов Гурова испытывал обычное замешательство, то сейчас состояние его было близко к коматозному. Шустрые глазки бегали из угла в угол со сверхзвуковой скоростью, тогда как все остальные движения как бы застопорились, и, силясь произнести что-то, он лишь беззвучно открывал рот, словно выброшенная на мель рыба. – Э-э… то есть я… да, конечно… в том смысле, что… – тщетно пытаясь собраться с мыслями, бормотал Пахотин. – Видите ли, дело в том, – найдя наконец генеральную линию, проговорил он, – что у нас проходят подготовку не только… телохранители. – Вот как? – с интересом взглянул на него Гуров. – Да. Но… дело в том… Видите ли, подобная информация… Мне бы очень не хотелось, чтобы она… как бы это сказать… получила широкую огласку. – Гарантирую вам полную конфиденциальность, – заверил Лев, внимательно вглядываясь в лицо Пахотина и пытаясь угадать, какую новую «басню» ему собираются рассказать. – О! Я был бы вам очень признателен. Видите ли, – уже бойчее заговорил Пахотин. – В связи с разными событиями, происходящими… в мире, сейчас довольно широкий спрос на… специалистов определенной квалификации. Всевозможные войны, локальные конфликты, все это требует умелых солдат, которые могли бы эффективно действовать в… сложных ситуациях. Кроме того, нужно принимать во внимание и политическую обстановку. В некоторые точки правительству неудобно посылать регулярную армию. В подобных случаях задействуют определенные частные структуры, которые специализируются, например, на охране и… на некоторых дополнительных аспектах. А специалистов для этих структур должен кто-то готовить. – Например, вы? – в лоб спросил Гуров. – Хотите сказать, что вы тренируете солдат для частных военных корпораций? – Ну… не совсем так, – обескураженный столь жесткой постановкой вопроса, проговорил Пахотин. – Просто мы обучаем специалистов, скажем так, более широкого профиля. У них более насыщенная программа, больше практических занятий на полигоне, и они тренируются с… очень разными видами вооружений. Слушая Пахотина, Гуров все пытался решить для себя, стоит ли верить тому, что он рассказывает. С одной стороны, если его фирма действительно негласно готовит солдат для ЧВК, это вполне объясняет и гранатометы, и скрытность, и даже странное поведение Калачева. С другой – это все-таки не такая страшная тайна, чтобы из-за нее заказывать кого-то или совершать самоубийство. Кроме того, во всем этом был еще один довольно интересный момент, на который, слушая своего собеседника, Лев обратил внимание. Независимо от того, было ли объяснение Пахотина выдуманным или правдивым, оно никоим образом не бросало тень на командование части. Напротив, во все продолжение разговора директор фирмы «Щит» всячески старался выгородить своих партнеров, даже рискуя подставить самого себя. Вспомнив, что и со стороны Калачева, рассказавшего ему о «Щите» в самый последний момент, наблюдалась такая же трогательная забота о репутации, Лев подумал, что это взаимное стремление прикрыть друг друга наверняка не случайно. «В чем тут фишка? – пытался угадать он. – Рыбакова, человека, работавшего с ним в самом тесном контакте, Калачев, не задумываясь, подставляет, и даже, возможно, заказывает, а Пахотина, который, казалось бы, и отношения к нему не имеет, так трогательно оберегает. Причем взаимно. Калачев предупреждает его о моем прибытии, наверняка инструктирует, о чем можно говорить, а о чем не стоит, возможно, они даже договариваются о каких-то общих версиях происшедшего, чтобы не было расхождений. Пахотин же, со своей стороны, готов взять на себя даже несуществующие гранатометы, лишь бы выручить любезного друга из пикантного положения. Что-то не припомню я прецедентов, чтобы частным фирмам выдавали разрешения на тренировки с подобным оружием. Даже если это фирмы, готовящие «специалистов более широкого профиля». – Полигон, на котором тренируются ваши специалисты, тоже предоставляет военная часть? – спросил он, вспомнив недавний разговор с Калачевым. – Да, именно. В целом у нас и здесь неплохие условия, спортзал, тир. Но, разумеется, чтобы стать полноценным профессионалом, человек должен попробовать себя, так сказать, в боевых условиях. Боевые патроны, взрывы, тренировки на износ… это, знаете ли… дисциплинирует. – Несомненно. Кстати, раз уж мы заговорили о патронах, не подскажете, с какой периодичностью вы наведывались за ними в часть? Раз в неделю, раз в месяц? Этот простой вопрос неожиданно снова вызвал у Пахотина затруднения. – Периодичностью? То есть… как вам сказать, – мялся он. – Какой-то особенно выраженной периодичности здесь не было, вооружения мы забирали по мере надобности. Причем даже не всегда именно для стрельбы. Прежде чем учиться стрелять из того же автомата, например, нужно как следует ознакомиться с оружием, научиться разбирать и собирать, понять, как оно действует. Наши инструкторы обязательно проводят подобные занятия, прежде чем допускать человека к стрельбам. – А эти самые стрельбы проходят только на полигоне в части? – Нет, зачем же. Необстрелянного новичка сразу выпускать на полигон… не стоит. У нас хорошо оборудованный тир, где можно проводить тренировки в том числе и с боевым оружием. Поэтому тренировки на полигоне – это уже завершающий этап обучения, на который мы выпускаем вполне подготовленных бойцов. – А как вообще происходит обучение? – как бы невзначай поинтересовался Гуров. – В общем-то, наш курс во многом схож с программами большинства учебных заведений, – бодро начал Пахотин. Было заметно, что это тема для него гораздо приятнее, чем предыдущая. – Теоретическая часть и практические занятия. Иногда это сочетается, вот как, например, в случае с оружием, о котором я уже упоминал. Там объяснения инструктора сопровождаются непосредственным ознакомлением с теми или иными видами вооружений. Закрепив теорию, наши студенты учатся применять полученные знания на практике. Это, как я уже говорил, может быть стрельба в тире, тренировки в спортзале или на полигоне. – И именно в ходе этих практических тренировок вам бывают необходимы боевые патроны и настоящее оружие? – Да, именно так. – А какой-то план обучения существует? Расписание занятий, количество часов на теорию и практику… – Да, разумеется. Как же работать без плана? План – это обязательный элемент процесса. – Тогда я хотел бы вернуться к вопросу о периодичности визитов в военную часть. Если есть план, значит, такая периодичность все-таки существует? Иначе что же это за план? Вопрос снова поставил Пахотина в тупик. Гуров видел, что по какой-то причине он не хочет говорить о том, когда именно и в каком режиме представители фирмы «Щит» наведываются в военную часть. И причина эта его очень интересовала. Казалось бы, если все легально, если существует официальный договор на хранение боеприпасов и проведение тренировок на полигоне, к чему скрывать, в какое именно время вывозились эти боеприпасы и проводились тренировки. Тем не менее Пахотин явно старался это скрыть и затруднялся с ответом всякий раз, едва лишь заходила речь на эту неудобную для него тему. – Ну… – снова тянул он время. – То есть… как вам сказать. В целом – конечно, но… Дело в том, что у нас не так уж мало групп, и у каждой из них свой график, – наконец набрел он на удачную мысль. – Кроме того, по ходу обучения сам инструктор может внести изменения в процесс. Поэтому я лично не готов говорить сейчас о какой-то четкой периодичности. Нужно смотреть график каждой группы. – Хорошо. Давайте пока не будем трогать график, а попробуем узнать, когда ваши представители в последний раз ездили за боеприпасами в часть. Можно где-то получить такую информацию? Гуров не сомневался, что, как директор фирмы, Пахотин эту информацию уже имеет и легко может ответить на вопрос без всяких предварительных действий. Но судя по тому, как тщательно он эти сведения скрывал, без этих действий было не обойтись. И предчувствия не обманули полковника. – Информацию? – с недоумением переспросил Пахотин, как будто не понимая, о чем идет речь. – То есть… да, конечно. Одну минуту. – Он достал телефон и, набрав какой-то номер, проговорил в трубку: – Лариса Петровна? Подойдите, пожалуйста, ко мне. Да. Да, хорошо. Хорошо, жду. Это мой заместитель по учебной работе, – пояснил он, обращаясь к Гурову. – У нее все графики, думаю, она сможет исчерпывающие ответить на ваш вопрос. Через несколько минут в кабинете появилась полноватая женщина средних лет. Поздоровавшись, она вопросительно посмотрела на Пахотина. – Лариса Петровна, вот представители органов внутренних дел интересуются, когда в последний раз мы проводили тренировки в военной части.