– Два месяца, – машинально поправила Мария. – Тур рассчитан на два месяца. – Тем более, – начал Гуров и тут же осекся: – Постой, ты собиралась уехать на два месяца и ничего мне об этом не сказала? Это что-то новенькое. – Не будь занудой, Гуров. Я не стала говорить заранее, чтобы не сглазить, – отмахнулась Мария. – Как видим, тебе это не помогло, – в сердцах бросил Лев. – Лева, ты собираешься меня утешать или оскорблять? – Мария надула губы. – Ладно, проехали! Все равно ведь ты не едешь, так чего сейчас из-за этого ссориться? – Нет, милый, я не я буду, если не добьюсь, чтобы мне вернули место в труппе, – заявила Мария. – Я пойду к спонсору и разоблачу режиссера. – Разоблачишь? В чем же ты собираешься его уличить? – Неважно, – смутилась вдруг Мария. – Нет, дорогая, как раз это-то и важно, – с нажимом произнес Гуров, догадываясь, о чем идет речь. – Просто у нас в театре все уверены, что у режиссера с новой актрисой шашни, вот он ее в тур и протолкнул. Чтобы вдоволь порезвиться вдали от зоркого ока жены, – призналась Мария. – И ты собираешься повторить эти сплетни перед спонсором? Фу, какая мерзость! И как недостойно ведущей актрисы. У тебя остается целый театр. Остаются твои зрители, которые боготворят тебя. Скажи, когда этого стало мало? – Не мало, просто я должна постоять за себя! – А вот мне кажется, за себя ты должна сыграть. Сыграть так, чтобы каждый спектакль в эти два месяца стал незабываемым для зрителя, – глядя жене прямо в глаза, произнес Гуров. – Чтобы, вернувшись из тура по Европе, твои коллеги узнали, что за это время твой талант взлетел на недосягаемую высоту. Европа? Чушь! Там на ваши спектакли будут ходить от скуки. Просто потому, что это гастрольный театр, и потому, что все идут. Это как новое блюдо в ресторане. Никто не знает, насколько оно хорошо, но все стремятся попробовать. Как десерт, который все заказывают, но никто не ест. – Ты думаешь? – Мария снова прижалась к плечу мужа. – Я в этом уверен, – убежденно проговорил Лев. – Хорошо, я не пойду к спонсору. Я останусь в Москве и докажу всем, что лучше московского зрителя нет ни в Европе, ни в Азии, ни даже в Австралии. – Вот и отлично. Мы ужинать-то сегодня будем? – Поздно уже, пойдем спать, – зевнув, ответила Мария. – А как же ужин? – Ну погрей себе что-нибудь. Я пойду, а то завтра рано вставать. У меня репетиция в восемь тридцать. Она чмокнула мужа в щеку и выпорхнула из кухни совершенно довольная жизнью. Гуров вздохнул. Вместе с грозой ушло и желание жены поухаживать за мужем. Что ж, не беда, с ужином он и сам может справиться. Лев переложил тефтели в стеклянную миску, сунул ее в микроволновку. Пока разогревались тефтели, налил себе чай. Сходил в комнату за ноутбуком, установил его на столе и загрузил почту. Капитан Жаворонков выполнил обещание. В папке входящей почты висело письмо с прикрепленными файлами. Гуров начал загружать их один за другим и просматривать. Нужное досье открылось седьмым. Он сразу узнал на снимке своего Тараса. Вернее, Тараса Анны. На фото он был гораздо моложе, но это несомненно был Тарас. Тот же взгляд, та же складка меж бровей, те же желваки на стиснутых челюстях. Гуров прочел первую строчку под снимком, и рот его расплылся в довольной улыбке. Он! Интуиция его не подвела. Из двух кандидатов, про которых Жаворонков сообщил по телефону, Гуров ставил ставку на второго. Сидел по малолетке, своего жилья не имеет, работает в слесарке. Якиманка для Анны слишком круто, а вот брат в Капотне и автослесарка в Люберцах как раз по ее статусу. Гуров опустил крышку ноутбука. Итак, Тарас Овчаренко, мы тебя нашли. Может, ты и непричастен к убийству Олега Плотарева, но теперь ты у нас на крючке. И лучше бы тебе сидеть тихо, не высовываясь. А подружка твоя не так проста, как хочет казаться. Знаешь ли ты об этом? Догадываешься ли, что лежит у нее на сердце? Полагаю, что не догадываешься. Он пока не знал, пригодится ли ему добытая информация, но все равно был доволен результатом. Ему нравилось работать с опережением. Оставалось найти Владимира Захарченко и дождаться результатов вскрытия. Гуров был уверен, что, как только две эти задачи будут выполнены, дело сдвинется с мертвой точки. И тогда преступник получит по заслугам. Обязательно получит. Наскоро поев, Лев вымыл посуду, убрал остатки салата в холодильник и отправился в спальню. Жена свернулась калачиком на своей стороне кровати и мирно сопела. Лицо ее выражало безмятежность. Он нырнул под одеяло, прижался к теплому телу жены и, улыбнувшись, успел подумать, прежде чем сон унес его мысли в далекие дали: «Как хорошо быть дома». Глава 9 Как ни подгонял полковник Гуров судмедэкспертов, как ни давил властью генерал Орлов, а результатов вскрытия Олега Плотарева ждать пришлось почти до полудня. Сами результаты мало что прояснили. На теле Плотарева эксперты обнаружили обширную гематому в затылочной области, дающую возможность предположить, что удар был нанесен тяжелым тупым предметом задолго до смерти Плотарева. Кроме того, были обнаружены множественные ушибы на ногах, руках и спине. Впрочем, побои криминалисты исключили, заявив, что данные повреждения он мог получить в результате падения с высоты. Относительно отрезанных ступней ответ дали однозначный: ступни Плотареву отрезало колесами поезда. Основная версия звучала так: Плотарева ударили по затылку тяжелым предметом и выкинули из поезда, где он попал под проходящий поезд и лишился ног. Только после этого он упал с высокой насыпи железнодорожного моста. Каким образом ему удалось преодолеть расстояние от моста до места, где его нашли, оставалось загадкой. Но опера-важняки и этому были рады. По крайней мере, теперь они могли сузить круг поиска. Плотарев не успел доехать даже до Твери. Для того чтобы забрать с места его падения ступни, преступник должен был либо выпрыгнуть из поезда следом за ним, либо сойти на ближайшей станции. А ближайшей к Новозавидовскому мосту была станция в Редкино. Поезд там даже не останавливался, но скорость снижал до минимума, и железнодорожные пути пролегали по ровной местности. С такими исходными данными можно было работать. Изучив отчет, Гуров принял решение отправить в Редкино опера из своего отдела. Пусть поспрашивает людей, может, кто-то что-то видел? Ехать в Редкино выпало капитану Воскобойникову, парню толковому и с большим опытом оперативно-розыскной работы. Выделив ему транспорт, Гуров провел инструктаж, и к часу дня тот отбыл в Редкино. На всякий случай Лев связался с районным отделом, чтобы встретили парня и помогли с выполнением задания, а в случае необходимости и на постой определили. По Ленинградке до Редкино езды не меньше двух с половиной часов, да еще на поиски неизвестно сколько времени уйдет, а он строго-настрого наказал Воскобойникову без положительного результата не возвращаться. Стас Крячко взялся объехать те места, что ему указали как возможные места работы Захарченко. Сам же Гуров отправился добивать список приятелей Захарченко по студенческим годам. Список этот, благодаря работе районных оперов, значительно сократился. Ему оставалось объехать всего четыре адреса. Троих из списка он обработал до четырех вечера, последний жил в пригороде Москвы, в поселке под названием Гольево. Поселок Гольево оказался совсем мизерным, всего четыре улицы, да садоводческое товарищество. Нужную улицу отыскать труда не составило, и хозяин дома номер восемь, к счастью, оказался дома. Гурова он встретил настороженно. Минут пять изучал удостоверение, прежде чем пригласить в дом. В доме у университетского приятеля Захарченко, Сергея Бабукина, что называется яблоку негде было упасть. Сам хозяин, его супруга, престарелые родители и детей целых восемь душ, все мал мала меньше. У Гурова от такого количества жильцов в глазах зарябило. – Богато живете, – пошутил он, кивнув на угол, где ребятня затеяла веселую возню. – Не жалуюсь, – неприветливо отозвался Бабукин. – Где мы можем побеседовать без помех? – спросил Лев, принимая строгий тон хозяина. – Отдельных апартаментов предложить не могу, – пробурчал Бабукин. – Можем в кухню пройти. Там поспокойнее. – Отлично! А кухня у вас где? – На улице, – хмыкнул Бабукин. – В доме готовкой заниматься – задохнемся от жары. Супруга моя с утра до ночи готовкой занимается. То ребятне, то скотине прокорм варит. – На улице так на улице. – Гуров поежился, вспомнив, что синоптики пророчили усиление мороза. – Показывайте дорогу. Хозяин накинул на плечи старенький тулуп и вышел в сени. Лев последовал за ним. Пройдя через двор, Бабукин остановился возле низенького строения, обмазанного глиной и беленого известью. Открыв дверь, щелкнул выключателем и пропустил гостя вперед. Гуров вошел в помещение, состоящее из одной комнаты, большую часть которой занимала русская печь. В самой комнате оказалось довольно тепло. Бабукин ткнул пальцем в сторону скамьи: – Присаживайтесь, в ногах правды нет, – и сам первым уселся на край. – Выкладывайте, с чем пожаловали? – Меня интересует Владимир Захарченко, – пояснил Лев, – помните такого? – Володьку? Конечно помню! – почему-то обрадовался Бабукин. – А с чего это он вас интересует? – Пропал он. У себя в квартире не появляется, к матери носа не кажет, и телефон отключен. – Все правильно, не живет он в своей квартире, – охотно сообщил Бабукин. – Пусто там, мысли всякие одолевают. – Это он вам сказал? – А кто же еще? Сам я, что ли, придумал? – Значит, вы с Владимиром общаетесь? – После отсидки-то? Есть такое дело, – не стал отрицать Бабукин. – Какое-то время Володька у меня жил. Сами видели, в моем доме народу – не протолкнешься. Каждому по слову скажешь, вот и день прошел, дурным мыслям места и не останется. – Владимир сам с вами связался после освобождения? – Сам, как же еще. Приехал на попутке, а жена моя, Светлана, его и уговорила. Поживи, говорит, пока не отпустит. Она у меня из детдомовских, в душевных терзаниях и в одиночестве толк знает. Сердобольная. – И Владимир остался? – А чего не остаться? Денег за постой мы с него не брали, работой не заваливали. Так, кое-что по хозяйству помочь. Да ему не в тягость было. Месяца два безвылазно у нас прожил. Потом потихоньку в город выезжать начал, работу нашел. У нас только наездами стал появляться. Светлана сказала, значит, нашел силы дальше жить. Я с ней согласился, но угол для Володьки до сих пор держу. – Когда он был у вас последний раз? – Да дня два назад. – Бабукин наморщил лоб, пытаясь вспомнить подробности. – Приехал, часа три погостил и снова уехал. – А вас не удивило, что после стольких лет Владимир к вам за поддержкой обратился? – Признаться честно, удивило. Мы ведь с Володькой не особо дружны были. Он все больше с Олежкой Плотаревым знался. Тот – птица высокого полета, не чета нам со Светланой. Мы ведь еще в институте поженились, а потом она мне каждый год по двойне рожать взялась. Как институт окончил, года два по специальности работал. Жене государство квартиру в Москве выделило, там и жили. Потом понял я, что на государственных харчах мы долго не протянем, продал квартиру жены и сюда, к родителям, переехал. Светлана добро дала. Деньги от продажи квартиры как начальный капитал использовали, свое хозяйство завели. Сейчас живем не то чтобы богато, но и не бедствуем. Сперва хотели дом новый отстроить, но потом еще пару оболтусов родили, и мечты о новом доме на задний план отошли. Теперь вот в избушке ютимся. Тесно, но дружно. Думаю, Володька потому к нам и подался, что хотел тепло настоящей крепкой семьи почувствовать. Мать-то его в душевном плане не особо мягкая женщина. Да и с мужиком она живет, а тот Володьку в своем доме видеть не желает. Где угодно, только не у себя в квартире. – С этим разобрались, – мягко остановил поток воспоминаний Бабукина Лев. – Скажите, Сергей, в последний приезд Владимир своими планами с вами не делился? – Как не делился? Рассказал кое-что, – не стал утаивать Бабукин. – Женщина у него появилась. Кто такая – не рассказывал, сказал лишь, что надеется сделать эту женщину счастливой. Сюрприз ей готовил. – Сюрприз? – переспросил Гуров. – Ну да, сюрприз. У сожителя его матери в Подмосковье что-то вроде дачи имеется, так он хотел туда свою женщину отвезти. Устроить романтические выходные или что-то в этом роде. Машину у меня просил, не на электричке же невесту везти? – Машину? – Да какая там машина, – рассмеялся Бабукин, – так, рыдван. Старенький «москвичонок», но на ходу и внешне вполне приличный. Только я не дал. Прав у Володьки нет, а по мне, так после того, что с ним случилось, ему вообще за рулем делать нечего. Расстроился он, но решение мое принял стойко. Я денег ему предлагал, чтобы такси мог заказать, только он отказался. – А ехать куда собирался? Где дача сожителя матери находится, не знаете? – спросил Гуров. – Как не знать? Деревня Сосенки, это по Калужскому шоссе. Хорошее место. – Бабукин мечтательно улыбнулся. – Вот где жить – не тужить. Там и речка шикарная, и лес, и цивилизация рядом. Туда летом бы сгонять, но и зимой там красиво.